Фото: Егор Гайдар
tambov.kp.ru
Февраль 1995 года
Егор Тимурович Гайдар занимал своей крупной фигурой половину лифта, в котором Арик поднимался на 2-й этаж московского Дома прессы, находившегося на улице Пушкинской, 24, где теперь, с конца 1995 года, находится Совет Федерации РФ (верхняя палата российского парламента). И улица теперь называется Большая Дмитровка. Но в феврале 1995 года там еще был Дом прессы, в котором Гайдар разместил свой новый Институт экономики переходного периода, и куда он перешел на руководящую должность после своей отставки с поста исполняющего обязанности председателя Правительства России. Арику была назначена встреча с этим видным российским экономистом, внуком героя Гражданской войны, сменившим родовую фамилию Голиков на писательский псевдоним деда — Гайдар.
Поздоровавшись в лифте, Арик сообщил Гайдару, что он к нему и едет на встречу. Егор Тимурович посмотрел на Арика сверху вниз и сказал:
— Вот и хорошо, поговорим. Что вас конкретно интересует?
— Меня интересует имеющаяся у вас в институте информация и ваше личное мнение, Егор Тимурович, о состоянии продовольственного и сельскохозяйственного комплексов страны сегодня, — ответил Арик.
— Я это должен изучить и представить анализ ситуации в президиум Госдумы.
— Ну вот, приехали, — сказал вместо ответ Гайдар, выходя из лифта и ступая на ковровую дорожку в коридоре,
— пойдемте ко мне.
Проходя по коридору к своей приемной, обернувшись к Арику, экс-премьер произнес тихо и недовольно:
— Ну вот, уже с самого утра будет испорчено настроение! Эта тема одна из самых болезненных на сегодня… Извините, как ваша фамилия?
Они подошли к приемной и вошли в кабинет Гайдара. Секретаря еще на месте не было. Арик осмотрелся и был весьма удивлен скромностью обстановки и небольшими размерами кабинета Гайдара. Здесь все было просто и функционально, ничего лишнего. Мебельная «стенка»: книжный шкаф, письменный стол с приставленной тумбой для компьютера и телефонов, среди которых был виден белый аппарат с гербом государства — кремлевской АТС-2, письменный прибор из латуни с большой пепельницей, пластмассовая стоечка для бумаг на столе и все. Напротив стола стояли два простых полукресла для посетителей. В приемной открылась дверь, и в кабинет заглянула моложавая секретарша:
— Доброе утро, господа! — сказала она.
— Чем будете начинать день? Чай, кофе, сок?
285
— Мне сок, пожалуйста, — заказал Гайдар, — апельсиновый, если можно.
— Мне тоже сок, томатный, — присоединился Арик.
— Кто вы по образованию? — внезапно спросил Гайдар.
— Я зоотехник и экономист, кандидат сельхознаук, — ответил Арик.
— А, это очень хорошо! — сказал Гайдар.
— Наконец-то в Госдуму стали принимать специалистов, а то я только с политиканами, болтунами и дилетантами встречался. С чего начнем, коллега?
— Если позволите, Егор Тимурович, то со статистики, — ответил Арик.
— Что у вас в институте есть по этой части?
Гайдар потянулся к компьютеру, включил его, нашел нужный файл и углубился в чтение. Арик потягивал свой любимый томатный сок и ждал. Минут через 5-7 Гайдар оторвался от дисплея и сказал:
— Ничего радостного я не вижу в имеющейся информации. Положение в сельском хозяйстве катастрофическое, а с продовольствием очень неоднозначное, до 90% оно импортное, и это будет продолжаться еще много лет, коллега. Давайте, Арон Михайлович, я поручу своему сотруднику подготовить аналитическую записку для вас лично и пришлю ее вам с курьером через два дня. Идет? Но имейте, пожалуйста, в виду, что наш институт тоже не обладает полной картиной происходящего в продовольственном комплексе страны.
С сельским хозяйством дело обстоит проще: оно развалилось практически полностью. Так вам и напишем. Хорошо?
— Спасибо большое, Егор Тимурович! — сказал Арик, поднимаясь для прощания.
— Я признателен вам за помощь. Гайдар поднялся из кресла и проводил Арика до дверей кабинета, пожал руку и спросил:
— А что, собственно, у вас появится на выходе? В результате анализа, которым вы занимаетесь?
— Я думаю, что мне удастся создать концепцию продовольственной безопасности государства и передать ее для оформления законодательной инициативы в профильный комитет Думы. Гайдар посмотрел внимательно на Арика и произнес задумчиво:
— Ну что же, это нужная и важная работа на данном этапе. Но для спасения нашего сельского хозяйства потребуются десятилетия, и никакой, даже самый хороший, закон этого сейчас не поправит. Но успехов вам! Приятно было познакомиться! Будьте здоровы.
Арик сдал на вахте пропуск в здание и вышел на Пушкинскую. Стоя на ступенях, он посмотрел на часы. Встреча заняла 45 минут. До следующего контакта с лидером ЛДПР Жириновским оставалось полтора часа. Свидание с ним в его кабинете в здании ГД было назначено на 11.30 часов утра.
286
Арик посмотрел налево. По диагонали от Дома прессы находилась Генеральная прокуратура России. Она и сейчас там же. В ее ворота непрерывно въезжали и выезжали черные «волги», «мерседесы», «вольво», «саабы». Арик пошел по Пушкинской вниз до угла Театрального (сейчас Камергерского) проезда. Легкий морозец в минус 2 градуса был приятен, бодрил. Снега на улицах не было. Весь январь Арик провел в Хабаровском, Приморском краях, Якутской-Саха республике и Иркутской области.Там мороз лютовал, доходил до минус 60 градусов. Особенно в Якутии; в Хабаровском крае и Забайкалье было полегче — до минус 32. В Приморье температура не опускалась ниже 20, но была высокая влажность, и холод переносился гораздо хуже, чем в сухих резко континентальных регионах Забайкалья, Якутии и Хабаровске. Во всех гостиницах, где останавливался Арик, топили хорошо. Было достаточно чисто, и в буфетах всегда можно было сытно поесть. Без разносолов, но нормально. Арик не был избалован гастрономическими изысками и оценивал скромный провинциальный российский сервис как вполне приличный. На углу Театрального проезда Арик повернул и прошел к зданию МХАТа. Изучив афишу с репертуаром на месяц, он спустился вниз по Тверской и свернул налево, в арку, ведущую в бюро пропусков Госдумы. Перед встречей с самым скандальным российским политиком — лидером либерально-демократической партии России, нужно было собраться с мыслями.
Фото: Жириновский Владимир Вольфович Председатель ЛДПР
ldpr.ru
Февраль 1995 года, некоторое время спустя
«Либералиссимус» вальяжно развалился возле журнального столика в своем огромном кабинете, потягивая кофе из фарфоровой коллекционной чашки. Провел Арика в кабинет помощник — молодой парень, говоривший с явным украинским акцентом. Лидер ЛДПР не привстал, но жестом показал Арику на кресло напротив себя, и, широко отведя руку вправо, указал на тартинки, сушки, сервиз с кофе, чайник с чаем и сок, стоявшие на столе. Арик сел к столу и, молча, принялся разглядывать кабинет и его хозяина, которого сотни раз имел возможность видеть по телевидению. Кабинет на 10-м этаже здания Госдумы впечатлял своей величиной, кожаной мебелью, бронзовыми канделябрами, ручками, люстрами, хрустальными вазами. Все это великолепие било
287
по глазам и заставляло посетителя как минимум уважать хозяина. «Наверное, у него было нищее детство, раз так все пупком вперед», — подумал про себя Арик. Помолчали. Арик не стал ничего пить, ожидая начала беседы. Жириновский был одет в синий однобортный костюм c голубым галстуком на белой рубашке. Узел галстука был ослаблен и верхняя пуговица рубашки расстегнута, хотя впечатления о том, что ворот рубашки ему тугой, не было. На ногах были красивые туфли черного цвета.
— C чем пожаловали, любезный? — изысканно обратился к Арику вождь «желто-голубых», как называли членов ЛДПР в народе. Арик сообщил о цели и теме своего визита.
— Вы знаете, — сказал Жириновский, — я ведь политик, и не очень разбираюсь в народном хозяйстве, но вы спрашивайте, и я что-нибудь соображу. Как вы сами представляете себе мою помощь вам?
— Владимир Вольфович, — начал Арик, — я напросился на встречу к вам только по одной причине: я ни от кого не могу получить истинной картины происходящего в продовольственном комплексе на местах, а у вашей партии широкая география и большой электорат внизу, на земле, так сказать. Я надеюсь, что ваша партийная структура может помочь составить относительно объективное впечатление о ситуации в регионах. Жириновский встал и прошелся по кабинету. Арик удивился тому, какой он высокий — хорошо за 180 см ростом. Телевидение не давало объективной картины. Ни малейшей эпатажности, ни грубости, ни наглости, которые неоднократно наблюдал Арик в телерепортажах, не было и в помине. Перед ним был совершенно адекватный, нормальный человек, создавший крупную народно-политическую структуру и прорвавшийся к власти — правда, на не совсем приличных лозунгах и пассажах. Но это уже была другая тема. Арику нужно было выполнить свою узкую задачу, а заодно, пользуясь своим постом эксперта Госдумы, реализовать возможность, может быть единственную в жизни, вблизи посмотреть на власти предержащие в российском государстве.
В дверь постучали, вошел другой помощник, тоже молодой парень, и протянул шефу лист бумаги. Не садясь, Жириновский принялся читать.
— Так вас Арон Михайлович зовут? — спросил он, отрывая глаза от текста.
— Не удивляйтесь, это как раз «объективка» на вас.
Арик все-таки удивился, но промолчал. Он ведь заранее, за неделю, подал в секретариат Жириновского заявку на прием и свои данные: имя, отчество, фамилию и должность.
— Довольно странное имя для эксперта Госдумы, вам не кажется? — несколько агрессивно произнес Жириновский.
— Вы что, еврей?
— Да, я еврей, — спокойно ответил Арик, — а что, это помешает разговору, Владимир Вольфович?
288
Жириновский снова заглянул в листок.
— А, вы еще и офицер?
— Запаса, уже запаса, — ответил Арик.
Жириновский прошелся вдоль своего письменного стола.
— Вам, вероятно известно, что ЛДПР стоит на патриотической платформе? За объединение народа по этому признаку. Вы знаете наши лозунги?
— Все это я знаю, Владимир Вольфович, слышал много раз, но я к вам не за этим пришел. Даже вам, патриотам, тоже нужно знать в каком состоянии страна, ее сельское хозяйство и продовольственный комплекс. Вот и помогите мне составить справку для обобщения ситуации. Не поможете — не надо. Я пойду дальше.
— А что тут знать? — резко ответил лидер патриотов.
— В катастрофическом состоянии сельское хозяйство! И жрут все только импортное! Атмосфера в кабинете накалялась. Арик собрался было уже откланяться, привстал, но «главный либерал» остановил его жестом.
— Да куда вы? Меня просто «заводит» весь наш бардак! Куда ни глянь, за что ни возьмись — просто беда! Страна про-па-да-ет! — добавил он по слогам.
— Дальше Москвы и Ленинграда жизни нет! Арик приготовился выслушать лекцию из лозунгов и тезисов о коммунистах — врагах ЛДПР и народа, о руководителях-ворах, что не раз звучало из уст Жириновского на еженедельных субботних выступлениях того в Сокольниках, но тот вдруг стих.
— Давайте так, Губенко, сегодня вечером часов в 18 приезжайте ко мне в штаб-квартиру партии в Луков переулок, дом 3. Там и продолжим. Жириновский не подал руки, не попрощался. Просто оборвал разговор. Арик в некотором недоумении вышел из его кабинета, пересек внушительных размеров приемную и отправился в столовую Госдумы пообедать и подумать, нужно ли повторно ехать на встречу с таким неоднозначным человеком или стоит уклониться от этого.
Комбинат общественного питания Госдумы был отдельным мини-государством в здании на Охотном ряду. Как всегда было в СССР и России, народ питался в разных местах — по чину и должности. Функционировали следующие места «кормления» слуг народа: • общая столовая для рядовых депутатов и посетителей ГД • столовая для руководителей комитетов ГД и их заместителей • столовая для председателя ГД и его заместителей • рабочая столовая для технического персонала аппарата ГД Были еще банкетные залы, кафе и буфеты на этажах и в разных закутках здания. Кормили там в те годы просто роскошно: очень дешево (дешевле раза в три, чем в городском общепите Москвы), разнообразно и обильно. Выбор блюд
289
был огромен: три-четыре названия первых блюд, 7-8 вторых, 10-12 третьих и десертов, выпечка, всякие салаты, закуски, любые напитки, включая алкогольные. Если в общей столовой ты сам выбирал себе по схеме самообслуживания, то в столовых комитетов и президиума принимали заказы и готовили по ним. Арик, разумеется, питался в общей столовой. Хорошо это было тем, что столовая кормила с 7 утра до 19 вечера завтраками, обедами, ужинами, полдниками — чем хочешь. Благодаря этому, можно было не беспокоиться о питании вечером или рано утром. Просто приходить на работу в ГД и уходить с нее, нужно было с учетом времени на еду. Организовано в общей столовой все было очень хорошо: быстро и чисто. Времени на стояние в очереди тратилось мало, не более 12-15 минут, чтобы взять полный поднос с обедом и сесть за столик. В те дни, когда по работе приходилось раньше уходить, чем наступало время ужина, возникала проблема питания.
Так было и в этот день, когда в половине шестого вечера Арик вышел из метро на станции «Тургеневская», чтобы найти Луков переулок для повторной встречи с Жириновским. Нужный переулок оказался совсем недалеко — направо и чуть вниз за зданием «ЛУКОЙЛа». Он отходил сразу от бульвара по направлению к Садовому кольцу. Дом № 3 представлял собой почти замкнутый двор, окруженный не очень высокими хозяйственными зданиями и гаражными боксами с 4-этажным административным корпусом, выходившим на бульвар тыльной своей стороной. Во дворе было чисто. На стене административного здания виднелась табличка с надписью «ЛДПР». Арик вошел в здание и уже на первом этаже столкнулся с подтянутым молодым человеком, оказавшимся дежурным по штабу партии. Он был предупрежден о визите Арика и проводил его на 3-й этаж в небольшую приемную. Лифта в здании не было, и по пути на лестнице они встретили нескольких активно перемещающихся вверх и вниз строго одетых мужчин разных возрастов, но все с военной выправкой. Как потом узнал Арик, аппарат партии Жириновского и его штаба состоял, в основном, из бывших военных, а среди лиц, помогавших ЛДПР в повседневной работе, было совсем немало и действующих военнослужащих, и работников милиции, и даже более серьезных спецслужб. Это вызывало удивление, но в то же время это понравилось Арику, потому что свидетельствовало о серьезности и дисциплине в партии. С такими людьми Арику было легко разговаривать. В приемной Арика встретил человек среднего возраста, который попросил присесть и немного подождать. Вождь задерживался на четверть часа. Арик принялся оглядываться. Ему предложили чаю с бутербродами, что было весьма кстати. Чай приготовил сам помощник, работавший в приемной. Разговорились. Референт оказался военным пенсионером в звании полковника. Он рассказал Арику о структуре партийного аппарата, о хозяйственной деятельности, на
290
правленной на зарабатывание денег в партийную кассу: об издании и распространении газет, книг и журналов, правда, о производстве водки, приобретении и торговле недвижимостью умолчал. Глава и единоличный хозяин «партии одного человека», как называли ЛДПР журналисты, приехал и сразу поднялся в свой кабинет. Увидев Арика, он кивнул и жестом пригласил в в кабинет. Там, усевшись за стол, спросил:
— Ну, так что будем обсуждать?
Арик про себя удивился, помятуя о дневном разговоре, но вида не подал и повторил свой спич о цели визита. Жириновский нажал на клавишу селектора:
— Начальников регионов и начальника канцелярии ко мне, сейчас!
Пока в кабинет подтягивались люди, лидер молча листал календарь, не глядя на Арика, и делал в нем пометки. Собрались и расселись 9 человек. Вождь оглядел собравшихся:
— Друзья, вот этот человек — эксперт Думы по сельскому хозяйству и продовольствию. Ему нужно помочь составить справку, информацию, доклад, я не знаю что, по этой проблеме сегодня в стране. Давайте поможем товарищу, раз он к нам обратился! Вы видите, в аппарате председателя Госдумы нет информации! Вы видите, без нас они не могут! Эти чинуши оторваны от земли, от людей, от действительности! Они жители поднебесья! Они витают в облаках! Только мы по-настоящему народная партия, имеющая неразрывную связь с народом, с регионами, с повседневной жизнью! Произносилось это напыщенно, энергично, эмоционально, с жестикуляцией. И хотя, если отбросить самовосхваления, все было правдой в словах «Жирика», Арик поморщился, но про себя. Он выжидал. Выпустив пар, Жириновский уже спокойным голосом произнес:
— Короче, завтра во время селекторной связи со своими регионами всем поставить задачу в трехдневный срок собрать сведения по вопросам, которые вам сейчас даст товарищ Губенко. Потом передайте информацию в канцелярию для обобщения, а вы, Андрей Петрович, — обратился шеф к немолодому сотруднику, — оставьте такую копию для нас и в рабочем порядке свяжитесь с ним и передайте. Кстати говоря, Арон Михайлович, хорошо, что вы к нам обратились: я раньше как-то не задумывался над этой проблемой, но вы мне подсказали важную тему для политической работы и борьбы с товарищами коммунистами. Кстати, а вы-то сами в какой партии состоите? Работая в службе председателя Госдумы коммуниста Селезнева, вы, наверное, тоже коммунист?
— Да нет, Владимир Вольфович, — сказал Арик, — я вообще беспартийный сейчас.
— Это странно, — заметил Жириновский, но далее не стал развивать эту тему. Он взглянул на часы:
291
— Все свободны! Арик вышел в приемную, где его уже ждал начальник канцелярии. Они обменялись координатами. На четвертый день после этой встречи Арик получил из канцелярии ЛДПР подробную аналитическую справку с информацией по более чем 70 республикам, краям и областям страны. Оставались неотработанными еще около 10 регионов, но это было уже значительное продвижение в выполнении задачи Арика. Ценность информации, полученной от ЛДПР, состояла в том, что на вопросы анкеты Арика отвечали простые представители на местах, а не чиновники, не депутаты, не «лакировщики», не воры, не коррупционеры. Арик похвалил самого себя за правильную мысль обратиться к Жириновскому за помощью, что сработало и помогло. Начала складываться истинная ужасающая картина состояния продовольственного комплекса России в 1995 году.
Май — июль 1995 года
Весь 1994-й и половину 1995 года Арик провел в командировках по городам и весям огромной, неустроенной, голодающей, разваленной, еле-еле выживающей России. В мае 1995 года он закончил написание Концепции продовольственной безопасности и сдал документ генералу Бычкову — своему непосредственному начальнику, для дальнейшей работы над этим почти 400-страничным документом. Арик подготовил свое заключение в нескольких экземплярах и разослал их лицам, помогавшим в работе над концепцией. Он не ожидал никакой обратной связи и был немало удивлен, когда через несколько дней после отсылки ему в кабинет позвонил сам Гайдар, который предложил Арику всерьез подумать над защитой докторской диссертации по экономике под его, Гайдара, руководством. Кроме того, Егор Тимурович дал Арику понять, что если он на это предложение согласится, то в будущем для Арика найдется должность в структуре возглавляемого им Института экономики переходного периода. Естественно, Арик был польщен, но вежливо попросил время на размышление. Больше Гайдар не звонил. В один из рабочих дней Арик спускался к главному выходу из здания ГД. Навстречу ему поднимался Жириновский. Заметив Арика и поравнявшись на лестнице с ним, «главный либерал» приостановился, молча протянул руку и сказал:
292
— Мне сейчас некогда, но вы очень неплохо поработали, очень, я прочел. Желаю удачи.
И поспешил наверх, где в зале уже начиналось очередное заседание «думцев». Примерно дней через 10 после того, как Арик передал свой труд в руки Бычкова, тот вызвал его с утра к себе. В его кабинете находился незнакомый человек в возрасте около 40-45 лет в хорошем двубортном коричневом костюме, куривший красивую вишневую трубку. Весь кабинет пропитался приятным запахом табака «Золотое руно». Бычков предложил Арику сесть. Тот уселся напротив гостя.
— Вот, Губенко, товарищ Ермаков Виктор Дмитриевич из службы безопасности президента тобой интересуется. Незнакомец слегка привстал со своего места и протянул Арику руку:
— Старший офицер аналитического управления, полковник Ермаков.
— Губенко, — ответил Арик на рукопожатие, тоже привстав.
— Арон Михайлович, — начал гость, — нам бы хотелось поговорить с вами на нашей территории. Не возражаете?
— Да нет, не возражаю, но это как товарищ генерал решит, я ему подчиняюсь.
— Да он уже разрешил, правда? — Ермаков повернулся к Бычкову.
Тот молча кивнул.
— Тогда давайте завтра к 9 часам утра к нам на Варварку. На следующее утро Арик пешком прошел к улице Варварка, 14-а, со стороны гостиницы «Россия». На углу по этому адресу стояло большое здание Комитета по управлению госимуществом. Комитет этот в тот период времени возглавлял А.Б. Чубайс. Прямо напротив, через переулок, торцом расположилось невысокое здание, в котором размещалось нужное Арику аналитическое управление СБП (службы безопасности президента) и службы специальной связи. Входы в службы были разными — в противоположных концах здания. В этом же переулке-проезде находилось здание СБ (совета безопасности при президенте страны), дальше с обеих сторон — еще ряд зданий, занятых техническими и специальными ведомствами. Своим вторым концом переулок выходил на ул. Ильинку, 9, прямо к зданию Министерства финансов. Часть проезда было перегорожена решетками, там стояли часовые и патрулировали милиционеры, судя по форме, в которую они были одеты. Арик нажал кнопку звонка у подъезда №1. Дверь открылась автоматически, и Арик оказался перед окошком, в котором находился прапорщик в форме госбезопасности. Он взял у Арика удостоверение эксперта ГД, сверился со списком приглашенных, нашел его фамилию и кому-то позвонил. После чего попросил Арика подождать.
293
Прошло не более 10 минут, и по лестнице, находившейся справа в конце короткого коридорчика, спустился полковник Ермаков. Он расписался у прапорщика в журнале, поставил время начала визита и пригласил Арика пройти с собой. Они поднялись на 3-й этаж, где в довольно узкий коридор выходило несколько дверей. Потолок располагался низко. Зашли в какую-то дверь и очутились в мрачноватом плохо освещенном кабинете, где стояло несколько столов, и откуда налево шла дверь к начальству. В кабинете находились несколько сотрудников, которые даже не подняли голов при появлении гостя, а продолжали заниматься своими документами. Ермаков оставил Арика буквально на минуту, зашел в левую дверь, вышел оттуда и жестом пригласил его зайти. Арик вошел в дверь. В среднем по величине кабинете не было никого, кроме его хозяина — генерал-майора Рогозина Георгия Георгиевича, первого заместителя начальника службы безопасности президента и начальника аналитического управления в одном лице. Генерал был в штатском, как, впрочем, все его сотрудники. Он стоял у окна и смотрел на вошедших. Стол его был пуст. На нем не было ничего, кроме одинокого листка — очередной «объективки» на Арика.
Рогозин предложил садиться. Ермаков с Ариком уселись у второго стола для посетителей, стоявшего, по советско-российской манере, торцом к столу хозяина кабинета. Генерал занял свое место и спросил:
— Скажите, Губенко, вы лично видели все, что описали в своей «концепции»?
Арик ответил быстро:
— Товарищ генерал… Тут Рогозин поморщился и сказал: «Мое имя Георгий Георгиевич».
— Георгий Георгиевич, — поправился Арик, — я построил свою работу следующим образом: сначала обдумал, как добыть нужную информацию, получил для этого письмо от председателя Госдумы и обратился к депутатам, представляющим все регионы страны. Но потерпел неудачу. Затем обратился к инстанциям, которые не могли не знать статистики по этой больной проблеме (про себя Арик решил не упоминать имен Гайдара и Жириновского, инстинктивно чувствуя, что находится во враждебном им лагере). Оттуда тоже поступили недостаточные сведения, и тогда я выехал на места и за полтора последних года объехал 88 республик, краев и областей, за исключением Камчатской — ситуацию там я знаю хорошо. И все что я видел и проанализировал, я положил в основу своего заключения. Если вы, Георгий Георгиевич, читали «концепцию», то видели, что там в начале идет анализ сложившегося положения, а потом выводы и предложения по его исправлению.
— Да, я прочел, и знаете, что меня удивило? То, что такую работу проделал один человек, а не аналитический орган какой-нибудь.
294
— Ну, товарищ… Георгий Георгиевич, — продолжил Арик, — на это ушли почти два года, и я занимался только этим и ничем другим, а мое образование мне позволяет делать такую работу. Так что все нормально, мне кажется.
— Да, да… — протянул Рогозин, легонько постукивая правой ладонью по столу.
— Я вот что думаю, — он заглянул в листок, лежавший перед ним,
— Арон Михайлович, а не использовать ли вас в нашей работе? С вашими-то способностями? Как думаете, Виктор Дмитриевич? Полковник Ермаков пожал плечами и сказал:
— Георгий Георгиевич, у нас в службе только ведь офицеры, а Губенко уже пенсионер. — Велика беда! — произнес Рогозин.
— Аттестуем заново, восстановим, если здоровье позволяет, — он снова заглянул в «объективку», — а из запаса МВД перебросим к нам, эка проблема! Один приказ и все. Я поговорю с шефом. И вот еще что, Губенко, шеф наш — Александр Васильевич Коржаков хотел повидать вас тоже. Он прочитал вашу работу и заметил ее. Короче говоря, давайте поступим так: вы продолжаете работать в Госдуме на своей должности, в ближайшие дни подавайте рапорт по команде о восстановлении вас в кадрах, а я Бычкову позвоню. И если вы будете восстановлены на службе, то будете выполнять наши аналитические задания, не обязательно сидя здесь. Я полагаю, что из Думы вас тоже не захотят отпускать. Мы сможем сотрудничать с вами по аналитике различных задач и там, на Охотном ряду. Идет?
Рогозин привстал и протянул через стол руку Арику. Арик ответил на рукопожатие, попрощался и вышел из кабинета. Вслед за ним через минуту вышел Ермаков, проводил Арика вниз к выходу, снова расписался в журнале посещений и, прощаясь, сказал:
— Видите, как повернулось? Я ведь не знал ничего. Ну, до связи. Телефон ваш у меня есть.
Арик пошел в сторону Ильинки. Проходя мимо здания № 5-а, он обратил внимание на известного олигарха Березовского, который вышел в этот момент из помещения Совета безопасности при президенте России. Борис Абрамович сел в машину и уехал по своим делам.
— Москва… — подумал про себя Арик.
— «Третий Рим»!
Кафе, в которое зашел посидеть Арик, находилось за зданием Минфина напротив одного из входов в ГУМ. Арик заказал себе легкий завтрак, поскольку было начало одиннадцатого утра, и он еще не ел. Неторопливо поглощая завтрак, он размышлял над новой жизненной ситуацией, над неожиданным предложением и решил немного выждать, прежде чем что-либо решать со своей дальнейшей судьбой. Восстанавливаться в кадрах — это означало снова закабалиться и уже надолго.
295
В кафе ему пришла в голову мысль посмотреть где-нибудь сведения о Рогозине, поскольку он вообще ничего о нем не знал и ранее даже фамилии не слышал. У Арика был один из первых неуклюжих мобильных телефонов, который он носил в портфеле, и он позвонил одному из знакомых журналистов, чтобы договориться с ним о встрече. Через день после этой встречи с журналистом, Арик получил следующий текст из базы данных службы безопасности группы «Мост»:
Мозговым центром СБП является аналитический отдел, который возглавляет первый заместитель Коржакова — Рогозин Георгий Георгиевич, 51 год, русский, кандидат юридических наук, в органах безопасности почти 30 лет, пользуется в них немалым авторитетом. В КГБ пришел после службы в армии. Окончил факультет подготовки военных контрразведчиков Высшей школы КГБ, через некоторое время поступил в аспирантуру Высшей школы КГБ, где получил ученую степень. Работал в НИИ «Прогноз», где занимался разработкой проблем защиты государственной тайны и госсекретов. Оттуда перешел на работу в центральный аппарат КГБ руководителем отделения в одном из отделов 2-го Главного управления, т.е. контрразведки, которое занималось перевербовкой агентуры иностранных спецслужб, проведением комплексных мер по дезинформации разведок потенциального противника. По отзывам сослуживцев, Рогозин принес в это дело использование нетрадиционных методов, связанных с проверкой источников информации с учетом современных достижений психологии. Именно в это время и возник его интерес к экстрасенсорике и прочим загадочным вещам, который сохранился до сих пор.
Особое внимание Рогозин уделял вопросам, связанным с детектором лжи, получением информации от людей под гипнозом, попытками гипнотического и парапсихологического воздействия на человека, исследованиям и последствиям этого воздействия, а также поискам средств противодействия, если речь шла о высоких государственных руководителях. По мере разворачивания в стране демократических перемен, Рогозин стал завязывать контакты с некоторыми депутатами сначала союзного, потом российского парламента. Работал в Верховном Совете экспертом по вопросам безопасности, где и познакомился с Коржаковым и другими высокопоставленными сотрудниками из ближайшего окружения президента. В конце 1991 — начале 1992 года он стал возглавлять один из отделов в Главном управлении охраны. При отделении же Службы безопасности президента от ГУО Рогозин стал замом Коржакова, а потом первым замом, курирующим оперативную деятельность и вопросы специального назначения. В 1993 году он получил звание генерал-майора. Одним из итогов деятельности Рогозина в СБП источники называют создание им мощной информационно-аналитической службы, в которой удалось собрать немало офицеров — лучших умов из ФСК, ГРУ, МВД, Службы внешней
296
разведки, а также гражданских специалистов и ученых. Помимо всего прочего, эта служба готовила соответствующие материалы для Бориса Ельцина, причем ее сотрудники утверждают, что структура Рогозина старалась сообщать максимально достоверные и правдивые данные. Примечательно, что Рогозин, как и Коржаков, выступал за решение чеченского вопроса политическим путем и убеждал не спешить с применением силы, но их доводы не были приняты во внимание.
Рогозин ведет подчеркнуто скромный образ жизни, пользуется обычной черной «Волгой» с номером с двумя нулями, к алкоголю равнодушен, хотя трезвенником его не назовешь. Поговаривают, что слово «взятка» действует на него, как красная тряпка на быка. В силу этих и некоторых других обстоятельств отношения Коржакова и Рогозина с главой президентской администрации являлись непростыми. Сегодня Рогозин обладает весьма обширными связями в политических и деловых кругах России, круг его общения довольно широк — от бизнесменов и военных до ученых и артистов. Несколько позднее этот же текст был официально опубликован в «Агентстве федеральных расследований — FLB», а также на интернет портале «Компромат.ru»
Продолжение следует.
Иллюстрация: Georgy Rogozin — Wikipedia
en.m.wikipedia.org
