Антисемитизм на территории СССР во время войны.
Антисемитизм на территории СССР проявлялся в этот период в следующем:
еврейские погромы и массовые убийства евреев, совершаемые коллаборационистами на оккупированной территории, выдача скрывающихся евреев;
помощь нацистам в выявлении евреев среди военнопленных;
отказ в приёме в партизанские отряды и отправка бежавших из гетто назад, издевательства и даже расстрелы как немецких шпионов;
распространение на неоккупированной территории слухов о том, что «евреи не воюют», что на фронте их нет, что все они устроились в тылу, в снабжении и так далее;
отказ в продвижении по службе, непредставление к наградам, задержка наград и т. п.
Бытует мнение, что евреи уклонялись от службы в армии вообще и в боевых частях в частности. Например, Александр Солженицын в книге «Двести лет вместе» писал:
Пока же рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что участниками войны считались и 2-й и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина от медсанбатов и выше, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и ещё вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, — и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой.
Было распространено выражение, что евреи воюют на «Ташкентском фронте», с намёком, что они все эвакуировались в глубокий тыл. Однако множество источников, включая официальную статистику, опровергают это мнение. В частности, историк Марк Штейнберг отмечает что в армии служило 20 % от всех евреев, оставшихся на неоккупированной территории и приводит цифры невозвратных потерь: если в среднем по армии они составили 25 %, то среди евреев боевые потери составили почти 40 %. По мнению Штейнберга, это было бы невозможно, если бы евреи служили в тыловых частях, а не на передовой. Арон Шнеер указывает, что доля добровольцев-евреев была самой высокой среди всех народов СССР (27 %). Среди воинов-евреев, погибших и умерших от ран, 77,6 % составляли рядовые солдаты и сержанты и 22,4 % — младшие лейтенанты и старшие лейтенанты. По мнению Валерия Каждая, это свидетельствует, что евреи гибли не во втором эшелоне и не в тылу, а именно на передовой.
Об этих антисемитских настроениях в марте 1943 года с возмущением говорил Илья Эренбург:
Вы все, наверное, слышали о евреях, которых «не видно на передовой». Многие из тех, кто воевал, не чувствовали до определённого времени, что они евреи. Они почувствовали лишь тогда, когда стали получать от эвакуированных в тыл родных и близких письма, в которых выражалось недоумение по поводу распространяющихся разговоров о том, что евреев не видно на фронте, что евреи не воюют. И вот, еврейского бойца, перечитывающего такие письма в блиндаже или в окопе, охватывает беспокойство не за себя, а за своих родных, которые несут незаслуженные обиды и оскорбления.
Ещё более серьёзные проблемы историки отмечают на оккупированной территории. Существовали массовые антисемитские проявления как в самих партизанских отрядах, так и в центральном командовании. В докладных записках руководителям подпольных обкомов отмечалось: «…Партизанские отряды им [евреям] не помогают, еврейскую молодёжь принимают к себе неохотно. Были факты, когда партизаны из отряда Н. Н. Богатырева, отняв у пришедших оружие, отправляли их назад, так как антисемитизм в партизанской среде развит довольно сильно…» «…Некоторые партизанские отряды принимают евреев, некоторые расстреливают или только прогоняют. Итак, у Грозного евреев порядочно, довольно их и у Зотова. Зато ни Марков, ни Стрелков евреев не принимают…». При этом следует понимать, что отказ в приёме в партизаны означал для еврея почти гарантированный смертный приговор. В приказе руководства партизанского движения от 2 апреля 1944 года говорилось: «…были установлены случаи массового террора к партизанам-евреям, что нашло своё выражение в избиении, необоснованном разоружении, изъятии заготовленного продовольствия, одежды и боеприпасов».
Антисемитские настроения на оккупированной территории были настолько массовыми, что руководитель могилёвского подполья Казимир Мэттэ писал:
Учитывая настроение населения, невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев, так как это безусловно могло вызвать отрицательное отношение к нашим листовкам даже со стороны наших, советски настроенных людей или людей, близких нам.
Историками и публицистами отмечается, что существовали как негласные, так и прямые указания к снижению численности награждения евреев и продвижения их по службе. Так, начальник Главного политуправления Красной Армии генерал-полковник Щербаков издал в начале 1943 года директиву: «Награждать представителей всех национальностей, но евреев — ограниченно». Современники называют и другие распоряжения и высказывания Щербакова, которые расцениваются как антисемитские.
Ряду евреев — героев СССР звание было присвоено через десятки лет после окончания войны, когда их самих уже не было в живых (Исай Казинец, Лев Маневич, Шика Кордонский), а многим, несмотря на неоднократные представления, звание Героя так и не было присвоено (Евгений Волянский, Исаак Пресайзен, Семён Фишельзон и другие — всего 49 человек). По пять раз представляли к званию Героя Советского Союза командира партизанского отряда им. Ворошилова Евгения Мироновича (Финкельштейн) и гвардии полковника Вениамина Миндлина. По некоторым утверждениям, множество евреев не были представлены к награждению, несмотря на то, что за аналогичные подвиги награждались представители других национальностей. Однако, Арон Шнеер пишет, что представления к наградам производились регулярно, но «сбои в представлениях происходили чаще всего в московских коридорах власти», то есть при принятии окончательного решения о награждении или отказе.
Осенью 1944 года Сталин на одном из совещаний призвал к «более осторожному» назначению евреев; выступивший вслед за тем Маленков со своей стороны призвал к «бдительности» в отношении еврейских кадров; по итогам совещания было составлено директивное письмо, подписанное Маленковым (так называемый «Маленковский циркуляр»), перечислявшее должности, на которые не рекомендуется назначать евреев.
Существуют прямые свидетельства, что не присвоение званий было связано с национальностью. После отказа разведчицы Мириам Фридман записаться латышкой вместо еврейки, ей не только не присвоили звание Героя СССР, к которому она была представлена, но и угрожали убийством в политотделе дивизии.
Обобщая подобную информацию, историк Иосиф Кременецкий писал:
Анализируя роль и участие евреев в этой войне, нельзя отрешиться от мысли, что им приходилось воевать не только со зримым врагом — гитлеровским фашизмом, но и с незримым, но ясно ощущаемым врагом — антисемитизмом, распространённым даже на неоккупированной территории.
Иллюстрация: Yad Vashem
https://docs.google.com/document/d/1elid9DxOXhZT__wkKYpnTENrjpxWrT6G/edit
Подготовил проф. С.Якубович.
