Автор: Хило Глейзер
Доказательства, собранные доктором Кохав Элькаям-Леви и ее командой, однозначно указывают: 7 октября террористы систематически насиловали женщин. Однако за границей не спешат признавать это. Не помогли даже свидетельства добровольцев поисково-спасательной организации ЗАКА и сотрудников центра опознания жертв на базе «Шура».
Элькаям-Леви собрала общественную комиссию из 15 юристов, активистов, криминологов и исследователей из разных областей. Все женщины, все добровольцы. Ее главный партнер — профессор права Ифат Битон, которая отвечает за взаимодействие с полицией и прокуратурой Израиля. В полиции их комиссия сотрудничает с подразделением по борьбе с международными преступлениями. «Мы работаем в соответствии с составленным нами протоколом», — говорит Элькаям-Леви.
Собранные материалы помогут жертвам и их семьям в следственных и юридических вопросах. В долгосрочной перспективе планируется создать архив по этой теме в Университете Бен-Гуриона в Негеве. Ввиду деликатности материалов доступ к архиву будет ограничен.
«Мы собираем фотографии, аудиофайлы, видео, свидетельства и газетные отчеты, — говорит доктор Сарай Ахарони, возглавляющая в группе отдел документации. — Цель — создать фактологическую инфраструктуру, а также лучше понять, где произошли конкретные преступления».
Ранее комиссия не принимала прямых свидетельских показаний, но скоро начнет это делать. «Мы ждали, пока свидетели дадут официальные показания в полиции, чтобы затем самим провести с ними подробные интервью», — говорит она.
Свидетельство за свидетельством: становятся известны масштабы изнасилований террористами израильских женщин
Отдельное внимание уделяется контент-анализу видеозаписей и текстов на арабском языке, чтобы установить, какие директивы получали террористы ХАМАСа. Этой задачей руководит волонтер, имеющий ученую степень по арабскому языку и литературе.
Месяц назад Элькаям-Леви представляла свидетельства, собранные комиссией, в Гарвардском университете. Список этих свидетельств включает групповые изнасилования, обезображивание и другие зверства. Она рассказала о нескольких видеороликах, распространенных ХАМАС, на которых видны обнаженные женщины с надписями, не оставляющими места для сомнений. В одном случае жертву без одежды и в бессознательном состоянии доставили в Газу и выставили перед ликующей толпой. На фотографиях изображены и другие жертвы сексуальных преступлений. Она также зачитала несколько леденящих душу описаний актов изнасилования.
Элькаям-Леви основывает свои утверждения на видео, фотографиях и показаниях, собранных полицией; на материалах судебно-медицинской экспертизы, собранных на местах преступлений; информации, предоставленной парамедиками и волонтерами ЗАКА, отчетах волонтеров из института судебной медицины, а также признаниях террористов ХАМАСа, схваченных Израилем. «Никогда не думала, что буду говорить с коллегами о военных преступлениях на гендерной почве и преступлениях против человечности, совершенных против израильских женщин и детей в таких масштабах, — говорит она. — Мы предполагаем, что в будущем узнаем еще о многих таких случаях».
Сексуальные преступления совершались по всей территории, подвергшейся нападению. «Пытки женщин использовали, чтобы посеять ужас и сломать дух израильтян», — продолжает она, отчасти опираясь на слова террористов, арестованных Израилем и сознавшихся, что порученное им задание включало изнасилования. И действительно, служба общей безопасности ШАБАК обнародовала записи как минимум двух расследований в отношении террористов «Нухбы», которых спрашивали, получали ли они конкретный приказ изнасиловать женщин и детей. Один ответил, что целью было «запятнать их, изнасиловать». Второй террорист рассказал, что «командир объявил: вы должны наступать им на головы, отрезать им головы. Делайте все, что угодно«.
В интервью CNN президент Исаак Герцог сообщил о брошюре, найденной на теле террориста, с подробным перечнем действий: «набор инструкций о том, как войти в чужие дворы, кибуц, город, мошав, как проникнуть внутрь. И первым делом, что делать, когда находите граждан? Пытать их».
Среди прочего, комиссия Элькаям-Леви стремится добиться международного признания того, что действия, совершенные ХАМАСом против женщин и детей, подпадают под определение преступлений против человечности. Комитет по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW) и UN Women «должны стать первым каналом, по которому поступает информация о нарушениях прав женщин и детей».
Однако заявления, в итоге опубликованные двумя этими организациями, разочаровали Элькаям-Леви: «Расплывчатые заявления, призывающие обе стороны «проявить сдержанность» и заставляющие 7 октября просто исчезнуть из хронологии событий. Параллельная вселенная. Ужасное предательство, которое мы пережили, переросло в ощущение подстрекательства против нас же… На самых ранних этапах войны эти организации начали проводить кампании о геноциде, осуществляемом Израилем в Газе. Мне неловко говорить об этом, но эти организации показали себя антисемитскими структурами. Когда они молчат или не сообщают правду, у нас возникает проблема.
Невозможно представить, что эксперты, которые должны реагировать на беды женщин во всем мире, подчиняются политическим соображениям и не сообщают о том, что произошло. Непостижимо, что агентства ООН, отвечающие за продвижение и защиту прав женщин, игнорируют израильтянок, взятых в заложники, убитых и изнасилованных ХАМАСом».
По мнению Элькаям-Леви, это повторяет механизмы отрицания, часто применяемые в отдельных случаях изнасилования.
«Когда женщину насилуют, дискуссия разворачивается вокруг вопроса, есть ли доказательства случившегося? Произошло это или нет? Теперь это сомнение направлено против нас, уже на коллективном уровне. Задают такие вопросы: есть сперма или нет? Был ли проведен осмотр места изнасилования? Женщины-юристы с международной репутацией, ведущие дискуссию, очевидно, не понимают одного: международное право не говорит на языке отдельных случаев. Мой призыв к ним — посмотреть за пределы механизмов отрицания. Это я должна предоставить доказательства деяний террористов?
Мы никогда не узнаем масштабов ущерба, нанесенного 7 октября. Мы знаем, что подавляющее большинство пострадавших потом были убиты. Если среди пострадавших есть выжившие, могут пройти десятилетия, прежде чем некоторые из них наберутся смелости рассказать об этом. В тех немногих случаях, когда выжили свидетели их страданий, но я предполагаю, что и тогда возникнут вопросы о том, что именно они видели, и надежны ли они как свидетели. Я не намерена участвовать в этой игре.
Мы хотим разобраться не с тем, произошло ли что-то, а с тем, какие именно преступления были совершены, как систематически они совершались, как отдавались приказы о их совершении. Вопрос об уликах, собранных или не собранных полицией, совершенно вторичен. Мы вовсе не обсуждаем, были здесь ужасы или нет — очевидно, что любой международный орган, который займется расследованием, получит массу материалов, подтверждающих это. Наша цель — раскрыть человечеству всю глубину страданий. Критическая масса — вот суть дела, а не тот или иной отдельный случай».
Но другая сторона берет конкретный, крайний случай, умудряется его опровергнуть, и это служит ей поводом расфокусировать всю картину. Возможно, сам факт рассмотрения отдельного случая — ловушка.
«Опасность существует всегда. Когда я рассказываю о том, что мне известно, я представляю самую достоверную информацию, которой располагаю на данный момент. Возможно, со временем некоторые вещи, которые, как нам казалось, мы нашли, окажутся ошибочными. В той же степени я убеждена, что произойдет и обратное — обрывки информации сложатся в то, что мы не можем себе представить в данный момент. Поэтому мы считаем важным документировать эти небольшие фрагменты информации. Мы не следствие и не прокуроры. Наша задача — историческая.
Я не занимаюсь разъяснительной работой. Правда, иностранные корреспонденты звонят нам с первой недели и просят информацию, и я отвечаю, но мы — не официальная государственная организация, и воспринимаем нашу работу как нечто, что станет известным через много лет.
Журналисты связываются со мной и спрашивают: действительно ли конкретное изнасилование произошло… О чем мы вообще говорим? Это самый задокументированный набор ужасов, которые знает человечество! Есть бесчисленное множество уже опубликованных видео — просто зайдите в Telegram-группы ХАМАСа. Вы — журналисты, делайте свою работу!
Меня спрашивают: «Сколько?» Была журналистка из иностранной новостной сети, которая свела меня с ума. «Мы говорим о десятках? Сотнях? Тысячах?» Простите, но с моей стороны было бы безответственно приводить цифры. Во-первых, потому что есть случаи, о которых мы никогда не узнаем, учитывая, что большинство жертв были убиты. Во-вторых, я не хочу делать различия между пытками, групповым изнасилованием, изнасилованием и «сексуальным преступлением». Женщины и девочки, ставшие мишенью потому, что они девочки, — каждая их история это отдельный мир и невообразимая трагедия. Гендерное насилие гораздо шире, чем сексуальное. Оно означает отрывание ребенка от матери, нанесение увечий женщине, телесное унижение. Требование присвоить номер противоречит всему, за что я выступаю».
Доктор Сарай Ахарони, возглавляющая группу по работе с документами в Гражданской комиссии, также считает «нездоровым» любое обсуждение цифр.
О сексуальных преступлениях ХАМАСа мир знать не хочет. Мы напомним
Трудности с оценкой числа жертв также связаны с тем, что израильская армия отнеслась к атаке ХАМАСа как к военному событию и не обращалась с жертвами так, как положено на месте преступления. Руководство по работе с телами сосредоточилось на опознании, защите достоинства тел и немедленном захоронении, а не на сборе улик. Целью была эвакуация, а не расследование. ЗАКА и службы спасения рассматривались как вспомогательные силы, а не свидетели преступлений ХАМАСа. Тем не менее, со временем некоторые из этих добровольцев дали показания полиции, сообщив, что в некоторых случаях гениталии жертв были изуродованы.
Комиссия также получила информацию о нескольких случаях сексуальных пыток мужчин, подкрепленную фотографиями.
Израильский дипломат Сара Вайс Моди, занимавшая пост заместителя председателя юридического комитета ООН, также заявила, что Израиль представил в ООН неопровержимые доказательства случаев изнасилований, включая групповые — даже остатки спермы, обнаруженные в телах убитых молодых израильтянок. Элькаям-Леви хорошо знакома с людьми, участвующими в работе международных женских организаций, и с применяемыми процедурами. Именно поэтому в первые дни после нападения она все еще пыталась объяснить их громогласное молчание чем-то рациональным: разрывом их отношений с израильскими женскими организациями, влиянием движения BDS…
«Мы пытались разложить все по полочкам, — говорит она. – Но в какой-то момент я перестала их оправдывать. Они абсолютно безнравственно бросили нас. Когда меня осенило, сколько времени и сил мы тратим, чтобы убедить их просто выслушать нас, просто поверить нам — пришло осознание, что эти группы — не тот «адрес», куда можно обратиться.
Возможно, я была наивна. С 90-х годов произошел значительный скачок в способности людей осмыслить несправедливость по отношению к женщинам во время войны. Отчасти это связано с событиями в Руанде, и с тем, что произошло с боснийскими женщинами во время югославской войны. Международным юристам удалось коренным образом изменить терминологию, признав преступления против женщин отдельными. Вот почему происходящее сейчас в связи с 7 октября, гораздо хуже. Какое значение имеет международное право, если оно оторвано от универсальных ценностей? Если в нем нет места даже возмущению подобным ужасом, не говоря уж о его признании?
В конце концов, международное право — это набор процедур, призванных предотвратить человеческие страдания. Отсутствие заявлений, признающих страдания, — моральное извращение и огромный провал».
Комиссия срывает маски с женских организаций, связанных с ООН, а также с активисток, чья реакция на события 7 октября была возмутительной. Например, Саманта Пирсон, глава центра по борьбе с сексуальным насилием при Университете Альберты, заявила, что нет никаких доказательств изнасилований террористами ХАМАСа женщин во время теракта. После значительного давления, в котором участвовала Элькаям-Леви и ее коллеги, президент этого университета объявил об увольнении Пирсон с работы.
Следующей целью стала Реем Алсалем, специальный докладчик в Совете ООН по правам человека, иорданско-палестинского происхождения, ее роль – следить, соблюдают ли государства-члены Организации международные стандарты защиты женщин от насилия. Она недавно выступившая с заявлением, в котором назвала 7 октября днем, когда Израиль начал геноцид. То есть это не просто молчание, а переадресация событий 7 октября. «На мой взгляд, это совершенно безумный шаг. Я не люблю слово «кампания», но наша цель — показать миру фигуру, которая просто злоупотребляет — у меня нет другого слова для этого — глобальными государственными средствами», — говорит Элькаям-Леви.
По ее словам, последствия событий 7 октября серьезно подорвали ее собственную систему ценностей, как профессиональных, так и личных. «Как феминистки, мы постоянно выступаем против вооружения гражданских лиц, по очевидным причинам», — говорит она. — «Но теперь, после нападения, я первым делом сказала мужу, что он должен обзавестись оружием, чтобы защитить наш дом. Я никогда не думала, что у меня в доме будет оружие. Я учу прямо противоположному, я действую против этого. Вся система внутренних убеждений подорвана».
Элькаям-Леви 39 лет, она замужем, мать четверых детей. Выросла в религиозной семье в Лоде. Активист движения «Бнот альтернатива».
Иллюстрация: Доктор Кохав Элькаям-Леви. Фото: Томер Аппельбаум
