Софья Михайловна в юности.
ВРЕМЁН ПРОШЕДШИХ ОТРАЖЕНЬЕ
Интервью с музыкантом по призванию
Лариса Мангупли,
спецкор APIA в Израиле
Психологи утверждают, что человек может молодеть так же, как и стареть. Убеждалась в этом не однажды. Моя встреча с Софьей Михайловной Николаевой (Аранович) ещё раз нашла подтверждение этому. Голос человека, ответившего на мой телефонный звонок, был высоким, чистым и удивительно певучим. Практически ничего ещё не зная о своей собеседнице, я подумала, что разговариваю с жизнерадостной и успешной молодой женщиной. Когда пришла к ней по адресу, оказалось, что живёт она в многоэтажном доме для людей «золотого» возраста, что вселилась сюда не одна, а вместе со своим фортепьяно, которому не нашлось места в малогабаритной однокомнатной квартире. Зато очень кстати пришлось в клубе этого дома, где собираются жильцы для отдыха и любимых занятий…
Ухоженная, элегантно одетая, и, к моему удивлению, не совсем молодая женщина встретила улыбкой и, как мне показалось, чуточку испытующим взглядом. Познакомились. С первых минут почувствовала её расположение и готовность к общению. Уже после нескольких встреч я попросила Софью Михайловну дать мне интервью. Поняв, что самодостаточность – черта, которая превалирует в характере моей новой знакомой, я спросила её:
– Вы чувствуете себя человеком, у которого есть всё?
– Главное богатство, которое у меня есть, это две дочери и сын. А ещё пять внуков и пять правнуков. Старшая правнучка Николь двадцати двух лет отслужила в авиации Армии обороны Израиля и поступила в Пражский университет, будет врачом. Младший внук Игорь тоже был в армии. Он отличился в ходе последней операции в Газе. Когда воинскую часть посетил глава нашего правительства, то попросил командира познакомить его с самым смелым и бесстрашным десантником-спецназовцем. Тот и познакомил его с внуком. А на память о встрече осталась вот эта фотография, на которой Игорь рядом с Беньямином Нетаниягу. Сейчас Игорь – студент первого курса университета, будет электронщиком, как и его отец. Ещё один тринадцатилетний правнук Идан уже три года учится в Хайфской консерватории. Успешно концертирует. На недавнем концерте играл очень сложное произведение, «Прелюд» Рахманинова. У него феноменальная память, только глянет в ноты – и музыка уже звучит в нём. И младшие восьмилетние правнуки-близнецы Итай и Лиан тоже учатся в консерватории. По вечерам мой телефон не умолкает – звонят дети, невестка, зятья, внуки и правнуки, а я рада их слышать. Прекрасную карьеру сделала моя младшая дочь Елена. Она вместе с мужем смогла открыть здесь мебельную фирму «DAX», и вот уже пятнадцать лет в ней успешно работает вся семья. Мне во всём помогают. Старшая дочь Майя – экономист (я называю её мать Тереза), чутко откликается на нужды каждого. Живёт в Хайфе, ей семьдесят два года. Все мои дети с высшим образованием и с музыкальным тоже. Наиболее одарённая музыкально – Елена, хотя и сын мой Александр великолепно играет на фортепьяно, гитаре. Он инженер-электронщик, известный изобретатель, благодаря чему побывал во многих странах мира.
– Погодите, Софья Михайловна, сколько же лет Вам, если старшей дочери семьдесят два?
– Мне девяносто один год.
В это, конечно, трудно поверить. Внешностью и голосом Вы напоминаете мне знаменитую оперную певицу Елену Образцову.
– Спасибо. Никто не верит, что мне перевалило за девяносто. Сомневаются…
– Скажите, пожалуйста, как Вы поступаете, когда сомневаетесь в поисках истины? Подсолнечник, например, ищет источник света, поворачиваясь в его сторону. А каков Ваш источник света?
– Многое зависит от натуры человека. Мне ещё восемнадцати лет не было, когда я вышла замуж за военного, пограничника. Вскоре началась война. А служить ему пришлось на Памире, на этой «крыше мира», куда мы, его семья, были эвакуированы. Я на многое насмотрелась в своей жизни, научилась выживать и бороться с трудностями, приспосабливаться к разным условиям. Жён офицеров, как правило, закаляет «кочевая» жизнь. Мне пришлось жить и в Архангельской области, где муж служил на секретном в ту пору космодроме, недалеко от Плесецка. Туда мне вместе с двумя детьми и с вещами пришлось добираться самостоятельно. А поселились мы в маленьком домике с покосившейся крышей. Вокруг тайга. Вы знаете, что такое тайга?..
– Знаю, конечно. Пять лет жила на Сахалине…
– Тогда представляете эту картину, когда вокруг, насколько видит глаз, лес стеной стоит. А дороги – это пеньки спиленных под корень деревьев. Позже нас переселили в район новостроек, где тоже были свои трудности. Так что мой источник света – постоянное преодоление.
– Жизнь научила Вас и умению понимать людей. Сегодня Ваши соседи по дому – пожилые люди с разным воспитанием, характерами. Принимаете ли близко к сердцу какие-то их поступки, противоречащие Вашим взглядам, обижаетесь ли?
– Конечно. Чувство обиды, которое выработалось у меня за долгую жизнь, весьма обострено, потому и принимаю близко к сердцу то, что противоречит моим взглядам. Так сложилось, видимо, потому, что мы – семья военного. Приезжаешь на новое место – официальной работы нет. Впрочем, как и здесь, в Израиле, где я живу уже четверть века. Это всегда больно ранило меня. Не могла смириться, если не было применения моей профессии музыканта. В Германии, куда мужа после окончания Академии назначили командиром части, тоже не находилось для меня работы. Но я сама взялась проводить смотры художественной самодеятельности, организовывать концерты. И пока у мужа шла служба, я не оставалась без дела. В городе Галле, куда мы только приехали, со мной случилась истерика: я не могла понять, кто же победитель в минувшей войне? Десять лет прошло, а у нас в Союзе нищета, бедность, тогда как в поверженной Германии не жизнь, а сказка!.. Понять и простить это было невозможно.
– А умение прощать – это дар?
– Умение прощать закладывается в семье. Родители мои были очень бедными людьми, но честными и добрыми. Детей строго не наказывали, умели прощать. И в моей семье это тоже заложено. А дар это или нет?.. Всё зависит от воспитания.
– Говорят, судьба «потешается» над теми, кто не следит за собой, плохо выглядит. Это, своего рода, уровень. И Вам удаётся не снижать его? Если всё в нас из детства, то, видимо, Вы рано поняли это и до сих пор сохраняете молодость.
– Не знаю, может, я рано почувствовала, что всегда буду на виду. А, может, это моя высокая самодисциплина. Я всегда была абсолютно самостоятельной. Сама могла принимать решения. А знаете, когда состоялся мой первый в жизни «концерт»?
– Когда же?
– Об этом все в нашей семье знают. Я помню, как ходила в благотворительный детский сад, который тогда финансировался американцами. Однажды возвращаюсь домой и, спускаясь с горки, пою во весь свой звонкий голос: «Это есть наш последний и решительный бой…». Прохожие аплодировали. Я знала наизусть много песен из популярных фильмов: «Весёлые ребята», «Свинарка и пастух», «Чапаев». Бывало, иду по улице, остановлюсь под чёрным ящиком репродуктора (были раньше такие, установленные на столбах), из которого слышится песня, и подпеваю. Однажды к нам в школу приехала комиссия из Союза композиторов Украины – искали талантливых детей для только что открывшейся музыкальной школы. Меня, конечно, приняли и я успешно её закончила. То, чему научилась, хотелось поделиться с другими. А было мне тогда лет двенадцать. Собрала я детсадовскую группу и стала ребят музыке учить. Увидела это директриса и стала мне платить за работу. Помню, получила первые 180 рублей и была счастлива несказанно. Когда закончила восьмой класс, меня пригласили в воинскую часть, где я создала хоровой коллектив. Там работала до самого начала войны. И что бы мне сейчас ни говорили о минувшем времени, я знаю, что это оно сформировало меня таким человеком, каким я стала. Вспоминаю, как на заключительном концерте победителей Олимпиады выступала в Одесском оперном театре. Красота неописуемая, великолепие росписей, малиновый бархат кресел… Я стою на сцене, пою, и вдруг рвётся моя гитарная струна. Представляете? Но я не сконфузилась, допела под бурные аплодисменты.
– Вы и сегодня в ладу с миром, с собой. Как удаётся не утрачивать интерес к жизни?
– Наверное, это качество врождённое. К тому же сама жизнь подталкивала к тому, чтобы интерес к ней не угасал. Когда мы с семьёй переехали жить в Молдавию, меня пригласили в школу учителем пения и организатором художественной самодеятельности. Но в школе не было инструмента. Так я отдала своё пианино работы искусных мастеров, привезённое из Германии. Имея уже троих детей, успевала многое. С концертами выезжали в Кишинёв, о нас писали в газетах…
– В дом, где Вы живёте сейчас, тоже пришли со своим фортепьяно и не только сами играете на нём для соседей и гостей, но ещё обзавелись и учениками…
– Видите ли, не в моём характере замыкаться в себе. Тем, что умею сама, делюсь с другими. Музыка для меня представляет большую ценность, чем что-либо другое.
– Но делаете это Вы бескорыстно, отказываясь от оплаты за преподавание.
– Я не нуждаюсь, мне и дети помогают. А от общения со своими учениками, которым уже за семьдесят, я получаю удовольствие, поддерживаю интерес к жизни. В самые первые годы репатриации я не чуралась никакой работы, но с музыкой не расставалась никогда. Брала электроорган и играла на улицах города. Помню, однажды пригласил меня к себе главврач медицинского центра «ЛИН», возле которого я играла чаще, чем в других местах, и говорит: «Софья Михайловна, Вы своей игрой создаёте нам хорошее настроение. Спасибо». Было приятно, а я боялась идти к нему, думала, что запретит играть. Знаете, мне даже кое-кто завидовал, что место это закрепилось за мной.
– А Вам присуще чувство зависти?
– Боже упаси. Нет, конечно.
– О чём Вы жалеете?
– Я не анализировала. Может быть, о том, что теряла дорогих мне людей. Я трижды была замужем… Первые два мужа были военными, а третий – врач-психиатр, с которым мы приехали в Израиль. Он полгода учился на курсах, проходил практику в медицинском центре в Тире. Но на работу его не взяли, тогда не было особой нужды во врачах. Это сегодня проблема с кадрами. Не приняли его на работу и в других местах, посчитали, что возраст не тот, что закэн «старый» (ивр.). Он очень переживал, умер от инфаркта. Вместе мы прожили двадцать лет, и был он на десять лет моложе меня.
– Вы живёте одна. Не чувствуете ли себя одинокой?
– Тут надо быть честной до конца. Не смотря на то, что у меня большая семья, что не оставляют меня без внимания, жить одной в таком возрасте очень тяжело. Время невозможно остановить. Всё меняется и человек тоже. Мои родители до глубокой старости жили со мной. А здесь и сейчас это не принято. Старики, как правило, не живут со своими детьми и внуками.
– Если бы появилась возможность перемещаться во времени, то в какое наиболее счастливое для Вас время хотели бы вернуться?
– Это вторая половина семидесятых годов, когда после демобилизации мужа мы приехали в Николаев. Я тогда устроилась на работу сразу в три школы. У меня был хор из ста двадцати человек, в котором солировал мой сын Александр с голосом как у Робертино Лоретти. Открыла музыкальную школу с тринадцатью преподавателями, которые обучали двести пятьдесят ребят. Вообще это было время внедрения новых советских обрядов бракосочетания, регистрации новорождённых. Меня пригласили в горком комсомола (хотя я никогда не состояла ни в комсомоле, ни в партии) и предложили заняться организацией торжеств. Так я была и организатором их, и ведущей. Ночами писала сценарии. Я в то время «открыла» Юрия Антонова, ставшего потом популярным певцом и композитором.
– Какую черту характера в людях Вы цените более всего?
– Честность, правдивость. Она должна быть и между супругами, и между детьми, внуками и правнуками. Так всегда было в моей семье. Если вижу предательство, начинаю бунтовать.
– Когда душа бунтует, усмиряет ли её музыка?
– Конечно. Музыка со мной с шести лет.
– Еврейские мудрецы считают, что счастье – это вечное наслаждение. Вы были по-настоящему счастливы?
– Да. Но я бы уточнила: это были моменты счастья. Хотя их было немало.
– Где и у кого учились пению?
– Это одно из приятных моих воспоминаний. Военная академия, в которой учился мой муж в пятидесятые годы, была в Москве. Потом её перевели в Ленинград. Я вела культмассовую работу в военном городке, сама участвовала в самодеятельности – пела украинские песни, арии из оперетт, романсы. После одного из концертов мне и ещё четырем самым голосистым участницам предложили обучаться вокалу в Малом оперном театре. Потом пела на оперной сцене, исполняла арию Лизы из «Пиковой дамы», арию Антониды из «Ивана Сусанина» и многие другие. Если в религии есть слово «вознесение», то что-то подобное испытывала, когда пела под симфонический оркестр. Представляете, раздаются первые звуки – и ты уже вознесён, летишь, паришь где-то высоко, а голос льётся, льётся…
– Вы коснулись религии. Каково Ваше отношение к ней?
– Я реалист. Для меня эта тема не существует. Вообще я не довольна мастерской Бога. У меня к Нему есть претензии.
– Какие же?
– Мне бы хотелось, чтобы я и мои дети жили подольше. И вообще, это такая несправедливость – уходить из жизни. Но вот беда – связаться с Ним не могу никак…
– На какую музыку более всего откликается Ваша душа?
– Замечательна русская классическая музыка, итальянская. Десять лет я увлекалась исполнением романсов. От Дома репатриантов Хайфы выступала с сольными концертами. Теперь моё физическое состояние не позволяет это делать. Но я получаю удовольствие от общения со своими ученицами. Прекрасно играет на фортепьяно Лидия Урин. Надеюсь, подтянутся и другие. Я радуюсь каждой встрече с людьми, которые любят музыку. Вот недавно навестили меня девушки-волонтёры, приехавшие в Израиль из Швейцарии, Германии и Нидерландов. Общалась с ними на немецком, а пели они под гитару на чистом иврите. Поинтересовалась, где обучались языку, а они ответили, что сейчас многие в Европе поют на иврите, что к языку этому особый интерес. Я, конечно, удивилась, но была горда этим.
– Сегодня мы оказались в мире, как будто сбившемся с толку. В любую минуту за окном может прогреметь взрыв устройства, приведённого в действие террористом. Если в Европе – это нонсенс, то в нашей стране, к сожалению, не такая уж сенсация. И то, о чём Вы сейчас сказали, по-хорошему волнует. Не думаю, что террористом может оказаться подросток, с детства приобщенный к музыке.
– Возможно, Вы и правы. Но люди меняются с годами. Хотелось бы, чтобы эти перемены происходили к лучшему.
– Спасибо Вам, Софья Михайловна, за откровение. Здоровья Вам и долголетия.
– И Вам спасибо. Вот окунулась в прошлое, в котором отразилась моя жизнь, и такое ощущение, что прожила её вновь.
Иллюстрация:
vorotila.ru
