Фото: philologist.livejournal.com
Стихотворение, написанное под впечатлением от разговоров с израильскими друзьями во время гастролей Окуджавы в декабре 1992 года. Речь шла об угрозах существованию этой маленькой, окружённой врагами страны, где кровью и порохом пахнет от близких границ, как сказано в другом стихотворении Булата, написанном в Иерусалиме. Как видно, чаще всего упоминался Ливан, где наращивала силу и влияние коварная и агрессивная «Хезболла». С него и начал Булат свой ответ друзьям, вылившийся в стихи.
Вы говорите про Ливан…
Да что уж тот Ливан, ей-богу!
Не дал бы Бог,
чтобы Иван на танке проложил дорогу.
Когда на танке он придёт, кто знает, что ему приспичит,
куда он дула наведёт и словно сдуру что накличет…
Когда бы странником – пустяк,
что за вопрос – когда б с любовью,
пусть за деньгой – уж лучше так, а не с будёнными и с кровью.
Тем более что в сих местах с глухих столетий и поныне
– и мирный пламень на крестах,
и звон малиновый в пустыне.
Тем более что на Святой Земле
всегда пребудут с нами
и Мандельштам, и Лев Толстой,
и Александр Сергеич сами.
+++
Волшебные строки, которые положены на музыку Ларисы Герштейн, знают многие наизусть. Булат, как и любой другой человек посетивший Израиль в начале 90-х был очень удивлен девушкам в военной форме.
Сладкое бремя, глядишь, обернется копейкою:
кровью и порохом пахнет от близких границ.
Смуглая сабра с оружием,
с тоненькой шейкою
юной хозяйкой глядит из‑под черных ресниц.
Как ты стоишь… как приклада рукою касаешься!
В темно‑зеленую курточку облачена…
Знать, неспроста предо мною возникли, хозяюшка,
те фронтовые, иные, мои времена.
Может быть, наша судьба, как расхожие денежки,
что на ладонях чужих обреченно дрожат…
Вот и кричу невпопад: до свидания, девочки!
Выбора нет! Постарайтесь вернуться назад!..
+++
Следующее стихотворение о Тель-Авиве. Поэт был в восторге от этого безумного города. Города без перерыва. Города, где люди сидят в кафе круглосуточно.
Тель-авивские харчевни, забегаловок уют,
где и днем, и в час вечерний хумус с перцем подают.
Где горячие лепешки обжигают языки,
где от ложки до бомбежки расстояния близки.
Там живет мой друг приезжий,
распрощавшийся с Москвой,
и насмешливый, и нежный,
и снедаемый тоской.
Кипа, с темечка слетая, не приручена пока…
Перед ним — Земля Святая, а другая далека.
И от той, от отдаленной, сквозь пустыни льется свет,
и ее, неутоленной, нет страшней и слаще нет.
Иллюстрация: stamps.ru
https://isralove.org/load/5-1-0-1239?utm_source=copy
