«И пошла у них атака, отвратительная драка…»
Дела не так давно минувших дней…
1
«Шумим, братец, шумим…»
А Грибоедов. «Горе от ума».
Дни те выдались просто-таки урожайные. Ненависть собирала, как говорится, свою жатву.
30 июля. В Иерусалиме было совершено нападение на участников «парада гордости» сексуальных меньшинств. Шести из них были нанесены ножевые ранения, одна из раненых скончалась 2 августа в больнице «Адаса Эйн-Керем».
31 июля. В деревне Кфар Дума возле Шхема ребенок полутора лет от роду погиб, а его родители и 4-летний брат получили тяжёлые ожоги в результате поджога их дома.
5 августа. В Иерусалиме на улице ха-Хома ха-Шлишит обнаружены надписи «возмездие» и «смерть арабам».
7 августа. В Кирьят-Экроне поножовщина – 10 раненых.
Но я не о самих событиях. Я, в общем, о характере общественного резонанса.
2
«…наконец, и воробей получил возможность высказать своё мнение.
— Чик-чирик, — сказал воробей. – Этого – чик, этого – чирик!
А чего с ними чикаться?»
Феликс Кривин «Своё мнение»
Вот как вы, читатель, определили бы общечеловеческую ценность этой миниатюры про воробья? Сейчас, спустя пятьдесят лет после ее написания? Я бы лично назвал это произведение этакой неприятной смесью предвидения с пророчеством. С точки зрения предвидения, это точно про эпоху интернета.
Мы, население социальных сетей, конечно, не воробьи, но факт налицо: интернет даёт возможность высказать свое мнение каждому. В результате – особенно после того как сейчас у нас кто-то кого-то порезал, кто-то пожег – в сетях сплошное «этого – чик, этого – чирик».
Но так было всегда. От рядового гражданина (спроси его мнение: как, мол, решать проблемы общественные и политические?) во все времена кроме «кто виноват и что с ним сделать» ничего и не услышишь. Интернет просто дал нам возможность высказываться публично.
Далее. Пророчество. Оно выразилось здесь в слове «наконец». Правда, в трактовке его найдутся оптимисты и пессимисты. Оптимисты, сторонники свобод – слова, личности и вообще всего на свете – обязательно прибавят к этому слову частицу «-то». Да! «Наконец-то»! – рядовые граждане получили возможность высказать каждый свое мнение!
Пессимисты же скажут, что наоборот, свобода каждому чирикать и есть признак того, что всему – конец.
3
«Каждый смотрит на другого, жадно выискивая недостатки»
Анимационный сериал «Мистер Фриман»
Шутки шутками, но феномен интересный: почему наши мнения в большинстве своем сводятся к обвинениям всех и вся, к вышеупомянутому «чик-чирик»? И, как результат, несмотря на свободу слова, общественные мир и согласие так и не наступают. Наоборот, от выплескивающейся в сеть ненависти, в обществе все шире и сильнее расходятся волны неприязни и вражды, накрывающие целые сектора, общественные движения, этносы и пр.
Чтоб хоть немного определиться, предлагаю дать слово Википедии. А то она, как в девках засидевшись, давно уж просится в цитаты, да всё никак.
Итак: «Причины ненависти и вражды бывают настолько мелкими, несущественными, что видимая иррациональность таких причин вместе с легкостью, с которой ненависть может быть внушена извне, делает возможным предположение о существовании у людей изначальной потребности в ненависти и враждебности» (Википедия, статья «Ненависть»)
4
Наша жизнь – это борьба
Эврипид «Просительницы»
«Делает возможным предположение…» Сказано уж слишком деликатно. Поэтому давайте разовьем это «предположение», пользуясь, ну хотя бы, подходом эволюционистов. Он бывает иногда смешон, когда, например, наличие плоских ногтей у людей пытаются объяснить возникшей у обезьян необходимостью давить вшей… Но в последовательности ему не откажешь.
Так вот, мог ли выжить первобытный человек без превентивной враждебности по отношению к другим двуногим прямоходящим? Когда любое другое племя, почувствовав себя голодным и сильным, могло прийти и сделать с тобой что угодно, без предварительного вручения меморандума. Не мог, конечно. Враждебность служила необходимым эмоциональным стимулятором бдительности.
Далее, когда в обществе стали к месту и не к месту развиваться моральные принципы, появилась потребность оправдания агрессивных действий эмоциями: «Он так меня разозлил, что я не мог не выхватить кинжал!»
Да и сегодня приступ злобы в виде аффективного взрыва при совершении преступления убеждает даже прокурора. Это называется «в состоянии аффекта».
Но если аффект еще нужно доказывать, то потребность группы людей или народа в общей ненависти к кому-то, которая объединяет и поднимает их, доказательств не требует. Её используют лидеры дворовых ватаг, партии и вожди.
И если вражда и ненависть играют такую роль в жизни людей, в выживании и победах, с древности и до наших дней, – ну как тут не признать правоту Википедии?
5
«Бей свой своего, чтобы чужие боялись»
Фольклор
Потребность, о которой идет речь, настолько внутренняя и постоянная, что для своего выражения не требует даже эмоций. Привычно возникающие при слове «ненависть» картины сверканья глаз и звериного оскала совершенно не нужны. Когда я хладнокровно «подрезаю» кого-то на повороте, проскакиваю «на темно-оранжевый» перед носом пешеходов – я на кого-то злюсь? Да нет же. Я их «уделал» – и мне этого достаточно.
Вражда в форме равнодушия и наплевательства со стороны чиновника принята всеми тремя сторонами: им самим, вами – покорным посетителем и обществом. Ну, а его тайное удовольствие от вашего унижения – дополнительный бонус за цивилизованный способ выражения внутренней потребности в ненависти и вражде. Поэтому в цивилизованном обществе так приятно жить. В нем тебе не только нахамят в самой вежливой форме – тут тебя съедят, рассыпаясь в комплиментах и с пожеланиями здоровья и успехов.
То есть, если лишить эту «внутреннюю потребность» внешней атрибутики – эмоции и пр. – мы увидим, что она – это же просто природное отношение моего эгоизма к окружающим. И она страшно облегчает жизнь.
Во-первых, я всегда прав, по меньшей мере, обижен. Во-вторых, не нужно искать виноватых – виновен каждый, кто не «я». Суть обвинения? Не вопрос, «был бы человек…» Так, в очередь! Ты араб? – значит, враг. Свободен. Ты – «руси»? – значит, хам и за колбасой сюда приехал. А уж девки ваши… Так, свободен. Ты в кипе? Когда от государства отпадешь? – присосался, пиявка. Ты эфиоп? Тихоней притворяешься, а от государства тянете больше, чем мы…
Очень быстро можно разобраться.
6
«Ты без врагов жить норовишь … Ты к этому всё ладишь – без врагов…
…Ты знаешь, что это получается?… это скука получается…
И.Э. Бабель «Аргамак»
Кстати, о цивилизованном обществе. Многострадальная Европа, напуганная тысячью лет всеобщей ненависти и вражды, закончившихся второй мировой бойней, сделала два великих изобретения. Каждый может демонстрировать свою ненависть к окружающим только лишь в сублимированной, цивилизованной форме. Называется: каждое мнение имеет право на существование. И еще – между людьми вместо утраченных человеческих отношений поместили Закон.
Великолепно! Ведь этим было также решено противоречие, которое нас, по жизни, постоянно «достает»: противоречие между своим и общим. А то всю жизнь как двойной агент какой-то… С одной стороны, работаешь на себя, с другой, ты должен что-то поставлять другим и какому-то «обществу».
7
У евреев, кстати, традиционно эта проблема решалась очень естественно, потому что жизнью называлась, собственно, жизнь общины. И как бы не был человек велик и богат, он прекрасно знал, для чего даны ему его величие и богатство.
Но та жизнь, которая «традиционно», сгорела и осталась в пепле крематориев. Те же, кто уцелел, отряхнув, как говорится, прах прошлого со своих ног, основали государство, в котором это противоречие, между личным и общим, стало понемногу созревать все более тяжелыми гроздьями. Какое-то время идеологическая основа государства и то, что называется «общее горе», – жизнь в осаде – поддерживали ощущение общности, потом государство стало сильным.
И каждый стал свободен.
8
« До какого каления вас нужно довести, чтобы в других вы увидели
наконец себя, а вместо «я и они» сказали наконец «МЫ»
Анимационный сериал «Мистер Фриман»
Мы, кстати, тоже ехали сюда «оттуда», чтобы освободиться от того лживого «общего», в котором нас мариновали семьдесят лет. И вот, освободившись от общего, мы обнаруживаем, что это делает нас пугающе свободными и друг от друга. А пространство между нами все плотнее заполняет… да-да, та самая «изначальная потребность в ненависти и вражде».
И получается интересная зависимость: чем больше в Израиле тает ощущение «общее» – общего всеизраильского «мы» – тем больше мы видим проявлений этой гадкой «потребности». И цивилизованных, когда какой-то способ сексуальной жизни становится темой массовых парадов. (А что? Между нами и вами – закон. Утритесь).
И «нецивилизованных», когда горячие еврейские юноши мстят арабам «за своих», не надеясь уже на государство, когда «радетель нравственности» режет на улицах «грешников», или когда простая вечеринка переходит в поножовщину.
Поэтому никуда мы не денемся, придется нам решать это вечное противоречие между своим и общим. А выбор способов решения не так уж велик: пользуясь понятиями этого небольшого исследования – или традиционно еврейский, или новоевропейский.
Михаил Гонопольский
