В 1934 году среди ближайших приближенных Лысенко появился новый сотрудник, сразу затмивший своей персоной всех других соратников украинского академика, — Исай Презент (по документам он числился Исааком, но со времен жизни в Ленинграде к нему прилипло Исай, да так и осталось). И в работах советских биологов и у многих западных специалистов можно прочесть, что именно Презент снабдил Лысенко марксистской фразеологией , перевел его будто бы чисто агрономические разговоры в плоскость идеологической борьбы ( 4_12 ). Надеюсь, что все написанное в предыдущих главах освобождает меня от необходимости опровергать эту точку зрения. Но нельзя не признать, что Презент действительно придал этой стороне деятельности Лысенко дьявольский блеск.
Исаак Израилевич Презент родился в 1902 году, закончил в 1926 году трехгодичный факультет общественных наук ЛГУ (Ленинградского университета имени Бубнова) ( 4_13 ). По некоторым сведениям до поступления в Университет Презент побывал в Германии (1923?), а до этого посетил Иран.
Он якобы опубликовал книгу об одном из сектантских религиозных течений, возникших в странах Ближнего Востока в XIX веке — бехаизме (названо по имени его основоположника Мирзы Хуссейна Али Бехауллы,- согласно бехаизму, в частности, наука должна объединиться с религией ( 4_14 ).
После окончания университета И.И. Презент был замечен Н.И. Вавиловым и принят в ВИР . Но уже через год Презент оттуда уходит ( 4_14 ), унося неприязнь к Вавилову, сохранявшуюся им всю жизнь. Презент получает место в Ленинградском педагогическом институте имени Герцена как специалист в области диалектического материализма. В 1930 г. он упоминается в числе руководителей Ленинградского отделения Коммунистической академии ( 4_15 ), в том же году становится председателем Ленинградского общества биологов- материалистов.
В 1931 году он возглавил кафедру со странным названием «Кафедра диалектики природы и эволюционного учения» ЛГУ , оставаясь одновременно доцентом пединститута и научным сотрудником 1-го разряда Института философии Ленинградского отделения Комакадемии ( 4_16 ).
Перу Презента к этому времени принадлежало несколько печатных работ ( 4_17 ). Он мог бы спокойно работать в Ленинграде и дальше, но отношения с коллегами у него постоянно ухудшались из-за несносного характера и всегдашнего стремления кого-то разоблачать и клеймить.
Презент приложил руку к погрому в ботанике в начале 30-х годов , он был главным лицом в кампании против специалистов в области охраны природы ( 4_18 ), что привело к аресту одного из основателей биоценологии в СССР В.В. Станчинского 4=2 , он же оклеветал совершенно неповинного человека, видного ученого и педагога Б.Е. Райкова , заявив в докладе перед работниками просвещения Ленинграда:
«Возможно, что сидящие здесь товарищи не отдали себе отчета, что значит классовый враг. Но если перед каждым встанет с остротой вопрос, что Райков является не чем иным, как агентом той самой буржуазии…что Райков является одним из фунтиков, которые на весах буржуазии лежат и хотят создать победу буржуазии, если представить себе, что этот враг хочет уничтожить все достояния, все завоевания, которые пролетариат сделал своей кровью, тогда такой Райков ничего иного в каждом честном товарище, который слился с Советами рабочих, вызвать не может, кроме омерзения, брезгливости и ненависти» ( 4_20 ).
Райков был арестован, судим и выслан на Север, откуда он смог вернуться только в 1945 году, после чего был избран членом академии педагогических наук.
До объединения с Лысенко Презент выставлял себя на роль непримиримого борца за диалектический материализм , за дарвинизм, даже за правильно понимаемую генетику. Например, в 1932 году он похвально высказался о работах молодого генетика Н.П. Дубинина , попавшего в фокус внимания советской прессы. Ученик А.С. Серебровского Дубинин выполнил в 1929-1932 годах совместно с другими сотрудниками лаборатории Серебровского серию интересных работ по дробимости гена ( 4_21 ), и Презент решил нажить капиталец на популяризации достижений входившего в моду генетика.
Академик, назначенный Сталиным в ВАСХНИЛ в 1935 г.
Неприятные черты характера Презента приводили к множеству конфликтов, а после ареста Райкова его одновременно стали и бояться и презирать все окружающие, и, понимая, что это не может кончиться добром, Презент начал искать, куда бы ему перейти работать. Он решил примкнуть к восходящей звезде советской науки — Лысенко.
Академик ВАСХНИЛ и АН БССР Н.В.Турбин рассказывал мне вскоре после смерти И.И. Презента (умер 15 сентября I960 года), что первое знакомство Лысенко с Презентом состоялось в 1929 году во время выступления Лысенко на 1-ом Всесоюзном съезде генетиков и селекционеров в Ленинграде . Презент будто бы присутствовал при этом и указал докладчику на то, что неплохо было бы связать яровизацию с дарвинизмом. Какую связь усмотрел между ними будущий «диалектик природы и эволюционного учения» Исай Презент — сказать трудно, но поразительно другое: как ни был скуден уровень познаний стихийного диалектика Лысенко, но все-таки имя Дарвина он мог слышать. Однако оказалось, что он тогда не знал, о ком идет речь, и после заседания принялся выспрашивать у Презента, с кем из ученых, с каким-таким Дарвиным ему надо поговорить, и где его можно встретить!
В 1935 году во время второго выступления перед Сталиным (об этом выступлении речь впереди) Лысенко признал факт, что до недавнего времени он не знал работ Дарвина и что учителем его в данном вопросе был И. Презент — сам человек поверхностных знаний. О столь существенных пробелах в своем образовании Лысенко публично повинился перед Сталиным, видимо, понимая, что Сталин не начнет о нем дурно думать, поскольку и он тоже — недоучившийся семинарист:
«Я часто читаю Дарвина, Тимирязева, Мичурина. В этом помог мне сотрудник нашей лаборатории И.И. Презент. Он показал мне, что истоки той работы, которую я делаю, исходные корни ее дал еще Дарвин. А я, товарищи, должен тут прямо признаться перед Иосифом Виссарионовичем, что, к моему стыду, Дарвина по настоящему не изучал. Я окончил советскую школу [?? — В.С], Иосиф Виссарионович, и я не изучал Дарвина» ( 4_24 ).
После того, как летом 1933 года Презент съездил с Лысенко в Асканию- Нова, связь между ними была восстановлена ( 4_25 ), и Презент мгновенно и круто поменял полярность высказываний, начав характеризовать работы генетиков, отрицательно. В 1956 году Дубинин напомнил Презенту о его «шатаниях», на что Презент в свойственной ему манере возразил:
«Но с 1932 года прошло почти двадцать пять лет и за это время я, Николай Петрович, кое-чему научился и хоть немного поумнел, чего, к сожалению, «кое о ком» сказать никак нельзя» ( 4_26 ). Задумав пойти в компаньоны к Лысенко, Презент в свойственной ему манере стал тут же превозносить Лысенко в своих выступлениях, упоминая к месту и не к месту о его «выдающихся достижениях» ( 4_27 ).
Характерно, что в одном из докладов этой поры Презент показал, что его взгляды совпадают с лысенковскими и еще в одном вопросе: он высказался против применения математики и против статистико-вероятностных подходов к оценке биологических закономерностей. Как видим, для Лысенко союз с Презентом также был полезен, ибо, несмотря на свою поверхностность, Исай Израилевич был (или казался) Лысенко кладезем знаний в самых различных областях, в которых Лысенко был полным профаном. Ну и, конечно, Лысенко, хоть и испытывал влечение к полемике, но в одном отношении Презенту уступал: в умении хлестко жонглировать цитатами из самых разных областей — от высказываний классиков марксизма-ленинизма до выдержек из книг Священного Писания.
Маленького роста, юркий, даже вертлявый, то размахивающий руками, то пускающийся в пляс, загоравшийся при виде любой смазливой девчонки, ежеминутно готовый к тому, чтобы что-то с жаром опровергать или, напротив, с не меньшим жаром принимать, Презент как нельзя лучше подошел к Лысенко и к его такому же серенькому, простецкому окружению.
Переехав в Одессу, он присвоил себе титул профессора, хотя всего за несколько месяцев до этого все знали его всего лишь как самочинного доцента. Он привнес в лысенковский обиход яркость, броскость, бряцание цитатами вождей, откровенное политиканство, подаваемое под соусом бескомпромиссной (а, может быть, — бесшабашной) заботы о чистоте знамен, — качества, которых в этой компании не хватало и которые были так нужны для процветания в те годы.
Он же сделал еще одно важнейшее для Лысенко дело. Претендующий на то, что он основатель целого учения, Лысенко как-то не очень умело формировал и багаж и антураж «учения». Он не смог найти соответствующую яркую оболочку для «учения», не сумел, как следует, сформулировать тезис о том, что же это за учение. А ловкий Презент преуспел в этом лучшим образом. Он уже знал, что может быть марксистско-ленинская философия, дарвиновская биология, сталинское учение о нарастании классовой борьбы по мере расцвета социализма. В словосочетании «лысенковская биология» было что-то чрезмерное, может быть, даже опасное. Надлежало подыскать иное знамя, с иным девизом, и Презент, который хвастался знакомством с Мичуриным (у него была даже фотография, на которой он был запечатлен вдвоем с Мичуриным), придумал: эклектической мешанине лысенковских псевдоноваторств было присвоено имя Мичурина .
Появился гибрид » мичуринская биология «, в которой от Мичурина ничего не было, но зато новое словосочетание звучало (особенно, памятуя о том, что с Мичуриным подписывался сам Иосиф Виссарионович !) вполне призывно и солидно, а также и ново.
Лысенко и Презент решили сразу после смерти Мичурина использовать его имя как собирательное название для их псевдо-теорегических рассуждений. Они подняли на шит примитивные высказывания Мичурина и, ловко проведя отбор нужных им цитат из противоречивых писаний козловского любителя- садовода, представили его закоренелым противником Менделя и других генетиков.
На деле Мичурин вначале выступал против «пресловутых гороховых законов Менделя» [выражение Мичурина], но затем понял роль работ Менделя и писал о нем диаметрально противоположные фразы, о чем, конечно, лысенкоисты помалкивали.
В 1933 году в газетах появился термин «мичуринцы», но первоначально он использовался только в отношении садоводов-любителей (см., например, статью, призывавшую любителей обратить внимание на растущее в Аджарии дерево аноны или азилины ( 4_28 ).
Презент принял последний раз экзамены у студентов в Ленинградском университете в весеннюю сессию 1934 года (в числе сдававших экзамены был Даниил Владимирович Лебедев , который в будущем станет одним из наиболее сильных борцов с лысенкоизмом). Летом Презент кочевал между Ленинградом и Одессой (в это время в Ленинграде выходили еще некоторые его печатные работы), а с осени он окончательно перебрался с берегов Невы на берег Черного моря. Они зажили с Лысенко душа в душу, испытывая взаимную радость от совместного трепа и от обилия дел.
Презент стал с 1935 года соредактором журнала «Яровизация», заменившего «Бюллетень яровизации».
Лишь одна крупная неприятность поджидала его в 1937 году. Приехавший тогда в Одессу для консультации с Трофимом Денисовичем ботаник П.А. Баранов (в будущем член-корреспондент АН СССР и директор Ботанического института АН СССР имени Комарова) застал Лысенко в смятении чувств. Трофим зазвал Баранова к себе домой, они крепко выпили, и тут Трофим начал реветь, размазывая пьяные слезы по физиономии и причитая: «Что-о-о же-е мне бедному-у делать! Исайку-то мо-о-во заарестовали! Исайку надо-о-о выручать! Что я без него-о делать бу-у-дy- y!» (личное сообщение Д.В Лебедева). Выручить Исайку удалось — криминал был не очень по тем временам страшный: его взяли за соблазнение несовершеннолетней, и дело как-то полюбовно уладили, Трофим помог.
Иллюстрация: similarpersons.com
http://famhist.ru/famhist/lisenko/00165821.htm?ysclid=lsl9qrn5fa645067875
***************************************************************************************************************************
Изгнание Презента (Рассказ В. Я. Александрова)
Из Шноля
Это было в конце 60-х. В. Я. из года в год вместе с другом, академиком физиком Г. Н. Флеровым летом отправлялись вдвоем в путешествия в возможно более живописные и малонаселенные места. Они «деятельно отдыхали» — собирали грибы, ловили рыбу, но более всего — снимали цветные диапозитивы, чтобы, рассортировав их в больших коробках, зимой рассматривать их и наслаждаться. В тот год они забрались на край света — на самый, самый Восток — на Командорские острова . Тогда на Большом командорском острове ( острове Беринга ) была туристическая база и туристы могли приезжать на берег Тихого океана к лежбищу котиков. В. Я. и Г. Н. поселились в домике зоологов-наблюдателй у самого большого лежбища котиков. От дома на берег — покрытый камнями, отшлифованными волнами Тихого океана, пляж — был проложен длинный почти 1000 метровый дощатый коридор-туннель. По этому странному коридору наблюдатели могли доходить до скопления котиков и наблюдать их личную жизнь сквозь щели в дощатых стенах. Грозные звуки волнами проходят по лежбищу. Могучие «коты» — главы гаремов, ревут, охраняя своих жен. Их изящные красавицы-рабыни легкомысленны и в любой момент могут перебежать к другому владыке. Тогда возникают кровавые битвы. Рев, рычание котиков, крики чаек, шум прибоя, блеск и сверкание волн — подолгу можно смотреть из темного укрытия на все это. Безмятежная жизнь В. Я. вдруг резко нарушилась. Он был дома и разбирал собранные в тундре белые грибы. В окно он увидел, что из поселка прибыла очередная группа туристов. Молодые люди окружали невысокого пожилого человека, с восхищением слушая его рассказы. Этот человек явно был душой этого общества. Это был Презент .
В. Я. почувствовал, как у него повышается давление и начинается стеноз коронарных сосудов. Пришел безмятежный Г. Н. Он не мог понять столь сильных чувств. Отдых для В. Я. был отравлен. Два дня он не выходил из дома. Утром он увидел, как Презент пошел по коридору смотреть котиков. В. Я. двинулся за ним. В темном коридоре в лучах проходящего сквозь щели солнца сверкали пылинки. Гулко отдавались грузные шаги В. Я. по дощатому настилу. Презента не было видно. Он ушел далеко вперед. В самом конце, где коридор кончается тупиком, приник к щели, наблюдая за жизнью котиков, маленький съеженный человек. Услышав грозные шаги, он обернулся. Он не мог разглядеть, кто стоит над ним.
«Встаньте!» сказал ему В. Я. «Как вы смеете быть в одном месте со мной!?» «Вы виновник несчастий нашей науки и многих людей, негодяй! Убирайтесь отсюда!». Перепуганный Презент быстро-быстро забормотал.
«Нет, нет, мы не убивали Вавилова!» (Пусть обратят внимание на эти слова проницательные читатели — В. Я. не называл имя Вавилова!) Большой и решительный В. Я. и жалкий перепуганный Презент. А сквозь стены ревут котики. И путь к бегству по узкому коридору загорожен нависшим над ним В. Я. Чем бы кончилось это? Постепенно В. Я. стал понимать, что положение «тупиковое» — не будет же он убивать мерзавца — и он слегка посторонился. Презент шмыгнул у него под рукой, убыстряя шаги, застучал ботинками по дощатому полу и в далеком, освещенном дневным солнцем выходе из туннеля мелькнул черной тенью и исчез. Больше В. Я. его не видел. Презент уехал в Поселок и с ближайшим пароходом переправился на материк. Говорили потом, но кто знает правда ли, что потрясенный Презент осенью того же года ушел из дома, примкнул к цыганскому табору и вскоре умер там от инфаркта. Правда ли? Кто знает? Но пусть не говорят, что Шекспир слишком прямолинеен для нашего утонченного времени!
Победа Лысенко в 1948 г., запрет истинной науки на протяжении многих лет, прекращение преподавания современной биологии в школах и вузах нанесли чрезвычайный ущерб нашей стране. Ущерб, не преодоленный до настоящего времени.
http://www.famhist.ru/famhist/lisenko/00165821.htm?ysclid=lrsti0jv4o952162164
