Фото: Паулина Чечельницкая
О ВЕЛИКОМ И МОГУЧЕМ
Сегодня во всём мире более 200 миллионов человек говорят на русском языке – одном из сложнейших на нашей планете.
Несколько лет назад в России забили тревогу о судьбе русского языка, о его чистоте и развитии, о том, что в стране резко упала грамотность молодых людей. «Тотальный диктант», интервью, взятые журналистами у жителей Москвы, показали, насколько примитивны знания родного языка у большинства участвовавших в этих акциях. Точнее, чуть более одного процента россиян успешно справились с заданием «тотального диктанта». Помнится, тогда появилась публикация президента Российского еврейского конгресса Юрия Каннера, который отметил, что это встревожило антисемитов, как всегда, обвинивших евреев и в этом «грехе» тоже. В Ульяновске, например, «спасение русского языка» даже вылилось в разрушение еврейского кладбища. А в отдельно взятом регионе России текст диктанта, заказанный организаторами израильтянке Дине Рубиной – одной из самых читаемых русскоязычных писателей – был заменён, как «неблагонадёжный». В своей статье Юрий Каннер написал: «Для поколений филологов, журналистов, учителей словесности, всех, для кого язык – хлеб, самая авторитетная справочная и учебная литература по современному русскому языку – книги Д.Э. Розенталя, еврея, родившегося вне России и Советского Союза».
Я веду разговор с филологом и литератором из Тверии Паулиной Чечельницкой, и она так комментирует мысль Юрия Каннера:
– Ещё во времена Шалом Алейхема евреи пытались от своей «местечковости» уйти в русский язык и старательно учили его. Сегодняшний день доказывает, что всё прекрасно получилось. Мы это видим на примере многих израильтян, пишущих на русском языке.
– Для примера возьмём твою литературную деятельность. Сколько книг написала?
– У меня вышло шесть печатных книг и три – в сетевом варианте.
– Считаешь, что твоя главная книга уже написана?
– Нет, конечно. Вот свои главные стихи я уже написала, может быть, и для детей уже лучше, чем прежде, не напишу. Я сейчас больше увлекаюсь прозой. Закончила повесть об удивительной судьбе женщины, приехавшей в Израиль в семидесятые годы. Начала писать маленькие истории из жизни «большого» Тираспольского театра. Я ведь сюда из Тирасполя приехала, а с актёрским коллективом и с главным режиссёром театра Ефимом Рубинштейном была в большой дружбе. Недавно прочитала «Голубую книгу» Зощенко, в которой просматривается ироничный взгляд автора на всемирную историю. А я хочу выразить свой собственный ироничный взгляд на некоторые истории любви. Ну, например, на историю Клеопатры и Цезаря, Береники и Тита. У нас, в Тверии, есть гора Береники с развалинами замка, в котором жила иудейская царица. А третья история связана с польским королём Казимиром. Оказывается, его любовницей была еврейка Эстер. Говорят, что именно поэтому король спас многих евреев от уничтожения.
– Кроме работы над книгами, на что ещё остаётся время?
– В фэйсбуке я создала группу: «Язык мой – друг мой». Публикую на её страницах материалы, как свои, так и те, которые нахожу в печати. Размещаю тесты для проверки грамотности, интеллекта. Предложила нашей группе текст единого экзамена по русскому языку, который проходил в России. К большому сожалению, многие, занимающиеся литературным трудом, пишут с ошибками. Недавно некая злобствующая дама написала разгромную статью о евреях, в которой масса грамматических ошибок, а «Палестина» у неё пишется через «о». С участниками группы мы ведём дебаты о правописании трудных слов, известно ведь, что наш язык – один из сложных в мире. Ну и, конечно же, в нашем литературном объединении «Волны Кинерета» я никогда не смолчу, если увижу у своих коллег ошибку в тексте. Правда, этим наживаю себе врагов среди тех, кто ревностно реагирует на замечание. Но вместе с тем, должна заметить, что знание русского языка у россиян снижается, а вот у нас, наоборот, повышается.
– Как ты думаешь, почему?
– Думаю, потому, что за рубеж, в основном, уехали образованные евреи. Не ошибусь, если скажу, что сегодня мы – хранители русского языка. Мне кажется, что я, скорее без одежды появлюсь на улице, чем напишу с ошибками, и меня в этом уличат. Это же позор!
– Я сейчас вспомнила, как в Лондоне, на фестивале поэзии выступала поэт Евгения Босина, участвовавшая в поэтическом турнире «Сверх барьеров», проходившем в одном из лучших университетов мира, в Кембридже, где требования к студентам настолько высоки, что свои зачёты они должны сдавать с первого раза, иначе – отчисление. Студенты со всего мира русский язык изучают именно в этом университете. В перерыве к Евгении подошли две молодые женщины. Одна из них с сильным акцентом представилась: «Меня зовут Элеонора. Я австрийка, живу в Вене. Учу ваш язык. Знаете, я так плакала, когда Вы читали своё стихотворение «Говорите со мною по-русски». Я вас уже просто люблю…». А в Австрии на фестивале «Литературная Вена» на слова россиянки о том, что она русская и гордится своим языком, Евгения ответила так: «Я не россиянка и даже не русская, но мы, русскоязычные поэты и писатели Израиля высоко несём знамя русского языка».
– Абсолютно согласна с Евгенией. Но меня огорчает то, что мы здесь, кажется, последние носители русского слова. В одном из своих стихотворений я написала: «Но лишь одно меня тревожит: не отпущение грехов, а то, что внук прочесть не сможет ни строчки из моих стихов».
– Понимаю твоё беспокойство, ведь нынешнее поколение «Гугла» особенно не задумывается над чистотой речи, над правописанием. Считаешь ли ты, что дети из-за этого многое теряют?
– Тут надо внести ясность. Скажем, наше с тобой поколение, которое вошло в век компьютеризации с известным багажом знаний, научившись грамотно писать и говорить, просто осваивает технику – и всё. А вот наши внуки, да и дети тоже, не получив прочные знания языка, как письменного, так и устного, теряют многое. Вообще, это грозит деградацией русского языка. Порой смотрю современные фильмы и не могу понять, о чём говорят подростки. Однажды написала небольшой рассказ из жизни израильских солдат, сюжет которого подсказал мне внук. И когда он прочитал, то удивился, мол, почему ребята так интеллигентно разговаривают? Нужен сленг. А я его и не знаю. Но согласилась с внуком – в своих произведениях мы должны передавать все слои и оттенки языка, включая жаргон, сленг и прочие образования…
– Да, это то, что касается правдивости, точности изложения. Но если говорить о чистоте великого и могучего русского языка, как такового, то посмотри, что происходит: новые термины и понятия часто заимствуются из других языков, в частности, из английского. В России, например, стал распространённым так называемый язык «рунглиш». И это не может не настораживать.
– Конечно, задача тех, кто пишет на русском языке, как раз и состоит в том, чтобы сохранять этот язык, развивать его, но не на основе иностранных слов, а на основе родных корней. И там, где возможно, избегать «загрязнения» языка.
– По мнению еврейских мудрецов, человек как раз и должен укрощать себя не постами и отречениями от жизненных удовольствий, а обузданием своего языка. Имеется в виду не искажать речь жаргоном, ненормативной лексикой, сленгом…
– Недавно моя дочь вернулась из поездки в Москву и сказала: «Мама, я в шоке от того, как разговаривают там люди…». С этим, конечно, что-то делать надо. Это их страна, язык надо беречь. Есть прекрасная классическая литература, на которой и следует учиться. Правильно нам учителя говорили: «читайте больше».
– А помнишь, такой предмет был у нас в школе: чистописание. Помню, с каким старанием и даже любовью мы выводили каждую буковку, соблюдая «нажим» и «волосную»… Мне кажется, что научиться писать красиво – это залог и грамотности тоже. В некоторых школах Израиля русский язык преподают, а вот чистописание – нет.
– К тому же здесь в начальных школах долго пишут карандашом, и над красивым письмом особенно не работают. В России, казалось бы, этому должны уделять много внимания. Но порой в интернете выставляют образцы детских диктантов, и я вижу в них сплошную безграмотность. Просто готовые пародии.
– Пародия – твой любимый жанр…
– Да, это так. Несколько лет назад вышла в свет моя книга литературных пародий, шуточных эпиграмм, шаржей и посвящений «Ахиллесова пятка». Герои их – поэты, писатели, актёры, как известные широкому кругу читателей, так и начинающие свой путь в литературе. Вот только что вышел сборник юмористических миниатюр «Израиль улыбается». В нём есть и мои пародии. Я горжусь тем, что публикуюсь в замечательной компании литераторов, среди которых Игорь Губерман, Александр Каневский, Доротия Литвак и другие известные юмористы. Кроме того, недавно я освоила новый для себя жанр – лимерики. Вдохновило на это творчество Виктории Серебро, замечательной пародистки, опубликовавшей свои работы в альманахе «Хайфские встречи». Лимериков у меня уже довольно много.
– В российском зарубежье, как поётся в песне Владимира Высоцкого, «на четверть бывший наш народ». В Израиле – более полутора миллиона носителей русского языка. И потому литература, выходящая здесь на нём, должна играть особую роль. Ты, например, уже четверть века живёшь в этой стране. Чем стало это время для тебя в плане отношения к родному языку?
– Приехала я сюда из Молдавии, имея за плечами профессию преподавателя французского языка. Вот когда я пожалела, что не изучала английский. Но знания французского и немецкого языков, а точнее, методики их изучения, помогли мне освоить иврит. Что касается русского языка… Дело в том, что после окончания Ленинградского института я вернулась в Молдавию и не найдя работу по специальности – в школах в основном изучали английский – устроилась в библиотеку. Работа с книгами так захватила меня, что я стала кое-что писать. Постепенно моя любовь к русскому слову крепла, развивалась. Вот с этой любовью я приехала в Израиль.
– И эта любовь к русскому языку подпитывает тебя?
– Здесь я стала много писать: и стихи, и прозу. А приобретённые начальные знания иврита помогли заниматься переводами уже с трёх языков на русский. Я даже участвовала в конкурсе, который проводился в Париже, при Сорбонне. Для конкурсного задания был дан отрывок из произведения писательницы Ирэн Немировски, который никогда нигде не переводился и не публиковался. У Ирэн была трагическая судьба. Она уехала во Францию семнадцатилетней девушкой и стала писать только на французском языке. Вместе с мужем Ирэн отказалась от еврейства и перешла в католичество. Но супругов это не спасло. Они погибли в концлагерях. История эта может стать хорошим уроком для тех, кто пытается уйти от своих национальных корней. Когда я прочитала отрывок, мне показалось, что лучше меня, еврейки, никто текст не переведёт. Я вложила в этот перевод свои знания о нашем народе, его традициях. Правда, во Франции это не оценили. Зато в нашей израильской газете «Секрет» вместе с моим рассказом о судьбе писательницы поместили и тот перевод, сделанный для конкурса. Вот так я шла от французского языка к русскому. Теорию перевода я изучала, работая вот с такими интересными для меня отрывками, и поняла, что это близко моей душе.
– Понимаю. Если наше тело живёт хлебом, то душа – словом. Например, еврейская традиция как раз и говорит о том, что человек выделяется даже не по разуму, а по речи, потому что она – первая отличительная его примета. В России, безусловно, озабочены: русский язык стал настолько обеднённым, что даже строились предположения, мол, если в ближайшие годы картина не изменится, то язык будет объявлен мёртвым и исключён из официальных языков ООН и ЮНЕСКО, запрещён в посольствах для общения с россиянами. А институт лингвистики в Тарту (это бывшая Академия языковедения СССР) объявил, что русский язык может быть исключён из списка языков мира. В связи с этим вспоминаю фрагмент недавней телепередачи, в которой принимал участие потомок Льва Николаевича Толстого, директор музея-заповедника в Ясной Поляне граф Владимир Ильич Толстой. Он с болью в душе говорил о том, что местные власти не разрешают проводить в доме-музее занятия с ребятами из детского сада «Муравьиное братство». Говорят, не положено. Но именно там дети могли бы приобщаться к русской культуре, к литературному языку. Известно, что в своё время сам Лев Николаевич открывал в Ясной Поляне школы и детские сады. Он говорил, что главное его произведение – это азбука.
Азбучные истины – в книгах для детей. О чём твои детские книжки?
– Я пишу для детей о том, что им ближе всего: о маме, друзьях, зверятах, которых они обожают. Несколько лет назад для детей среднего школьного возраста я написала книгу «Шёл по улице Дардас». «Дардас» на иврите – «карлик». Правда, книга пока только в сетевом варианте. Получается так, что мой творческий потенциал опережает материальный. Как я уже говорила, проза тоже увлекает меня. Так что для детей пишу не только стихи. Мои старшие внуки, например, прошли через очень интересную школу жизни скаутов. Из их рассказов я уже многое знаю о скаутах и продолжаю писать о том, что читателям может оказаться интересным. В моих книгах много житейских историй. Они и из нашего прошлого, и из настоящего, из того, что происходит с нами в Израиле. Прототипам героев моих историй я меняю имена, места их проживания, но читатели почему-то узнают их. Видимо, рассказы получаются достоверными, правдивыми, хотя в них присутствует и художественный вымысел. Например, есть у меня повесть «Валя, Валечка, Валюша». Но мои знакомые, прочитавшие книгу, говорят: «Так это же наша Танька!..». Порой даже шутят, мол, ничего нельзя мне рассказывать… А тем для моих рассказов вокруг так много, что только успевай писать.
– Подпитка идет и из вашего литобъединения «Волны Кинерета»?
– Конечно, общение с коллегами помогает творчеству. В нашем альманахе «Тивериада» появился новый раздел «О нас пишут», в котором, кстати сказать, наш руководитель Любовь Знаковская написала и обо мне тоже. Так что есть возможность развивать свои способности не только в литературе, но и в журналистике. Это мне близко. Публикуюсь в газете «Секрет» и на интернет-сайте «ИсраГео».
– Паулина, о твоём творчестве, о значении русского языка в нашей жизни можно говорить бесконечно. Но, если ты не против, в заключение нашей беседы я задам тебе несколько деликатных вопросов.
– Не против. Пожалуйста, спрашивай.
– В чём твоя главная миссия прихода в этот мир? А если по Пушкину, то: «Жизнь, зачем ты мне дана?».
– Принести в мир своих детей.
– Твоя главная страсть. Это любовь к чему?
– К любому виду творчества.
– Часто ли сомневаешься?
– Постоянно и почти во всём.
– Как строишь отношения с людьми и с самой собой?
– К себе отношусь критически, а к людям – с доверием. Часто ошибаюсь, но по-другому не могу.
– Твой любимый вид отдыха?
– С книгой.
– Что для тебя – твой дом?
– Мой дом – моя раковина. Обожаю её. В ней прячусь.
– Долго ли помнишь обиды?
– Долго. Они подтачивают. Моя мама всех всегда прощала. А я в папу уродилась.
– Видела ли когда-нибудь вещие сны?
– Да, несколько раз они предвещали значимые для меня события.
– Веришь ли ты в дружбу мужчины и женщины?
– Конечно. У меня в друзьях много мужчин. Считаю, что мужчины-друзья поймут меня лучше, чем женщины-подруги.
– Что тебя тревожит?
– То, что со своими внуками не могу говорить на литературном иврите – на том языке, который они изучают в школе. Я могла бы их многому научить, столько всего рассказать, ведь прожита уже большая жизнь…
– Здесь на помощь пришли бы твои книги, переведённые на иврит. Но с этим в Израиле проблема. Например, многие книги Дины Рубиной переведены на тридцать пять языков и всего лишь одна – на иврит.
– Думаю, что Союзу русскоязычных писателей Израиля есть над чем подумать…
– И в завершение этого блиц-интервью вопрос такой: что ты пожелаешь начинающим литераторам?
– Перефразируя Станиславского, скажу им так: любите не себя в литературе, а литературу в себе. Уважайте своих читателей, добивайтесь, чтобы они шли за вами, как за поводырём.
Лариса Мангупли,
спецкор APIA в Израиле.
Иллюстрация: Лариса Мангупли.
