Фото: Давид Шарп . Znaj.ua
Начальник Генштаба армии обороны Израиля заявил, что при нападении ХАМАС на территории, граничащие с сектором Газа, военные не справились со своими обязанностями. «Армия обороны Израиля несет ответственность за безопасность страны и ее граждан. Мы разберемся, почему так произошло, но сейчас время воевать», — заявил Герци Халеви, выступая с речью на базе недалеко от границы с Газой. Он также пообещал, что лидеры ХАМАС будут «уничтожены» и призвал сторонников ливанской «Хезболлы» не вмешиваться в конфликт.
7 октября боевики ХАМАС убили и похитили участников музыкального фестиваля, который проходил недалеко от границы с сектором Газа, а также атаковали кибуцы Кфар-Аза и Беэри, где убили сотни жителей, включая детей. Израиль в ответ объявил войну. Фарида Курбангалеева поговорила с израильским военным экспертом Давидом Шарпом и узнала, как дальше может развиваться ситуация на Ближнем Востоке.
— Некоторые эксперты считают, что Израилю грозит война на пять фронтов, имея в виду возможные атаки со стороны других стран Ближнего Востока. Насколько вероятен такой сценарий?
— Давайте пройдемся по всем возможным сценариям. Естественно, Газа — это фронт номер один. Есть также теоретическая возможность того, что возникнут беспорядки, переходящие в погромы и диверсии, со стороны израильских арабов, то есть граждан Израиля. Такое бывало, но пока в этом плане все тихо.
Есть то, что на международном лексиконе называют Западный берег реки Иордан. Там все время имеют место те или иные теракты или попытки таковых. И в теории там можно ожидать обострения. Если это примет крупные масштабы, это тоже можно назвать фронтом.
Главный и наиболее реалистичный и опасный сценарий — это северный фронт. Там из солидарности с ХАМАС может вступить в войну террористическая шиитская проиранская организация «Хезболла». Весь Южный Ливан — это ее вотчина. А палестинские группировки ХАМАС и «Исламский джихад», действующие в тамошних лагерях беженцев, являются ее союзниками и подчиненной стороной. Генсек «Хезболлы» Хасан Насралла как минимум на словах выражает готовность помочь ХАМАС и ограниченными ударами оттягивает израильские силы на север, заставляет Израиль нервничать.
Я считаю важным отметить, что в случае войны с Израилем «Хезболле» есть что терять: она опирается на шиитскую общину Ливана и как политический игрок заинтересована в ее благоденствии. У «Хезболлы» намного более серьезный военный потенциал, чем у ХАМАС (при том, что и у ХАМАС он, мягко говоря, не слабый), она способна нанести Израилю серьезный урон.
Однако для самой «Хезболлы» и шиитской общины Ливана такая война станет катастрофой, а не вопросом серьезного урона. Да и для самого Ливана тоже. Потому что это будет приоритетным для Израиля направлением, против них будет задействована колоссальная огневая мощь, которая подразумевает в том числе тысячи ударов в день высокоточным оружием, а также сухопутную наступательную операцию на районы, где действует «Хезболла».
Арсенал «Хезболлы» был создан Ираном в том числе для того, чтобы служить средством устрашения Израиля от возможного удара по иранским ядерным объектам. Или средством наказания Израиля, если такой удар состоится. Я думаю, в «Хезболле» должны понимать, что израсходовать этот иранский актив было бы нелогично. Но израильские рассуждения насчет того, что логично с точки зрения той или иной террористической организации, накрылись в минувшую субботу медным тазом. Поэтому необходимо исходить из худшего сценария о том, что либо в результате ступенчатой эскалации, либо по собственному решению «Хезболла» решится на масштабную войну. Возможно, ХАМАС даже получил такого рода обещание от «Хезболлы» — что она его спасет, переключив внимание на себя, если Израиль решится на масштабную сухопутную операцию.
Говоря о северном фронте, можно упомянуть и Сирию, потому что там правит союзник Ливана [Башар] Асад. В Сирии у «Хезболлы» тоже есть филиалы, в том числе и на израильской границе. Они имеют дальнобойное оружие и тоже, вероятнее всего, попытаются оттуда подключиться [к военным действиям]. Если Израиль будет считать, что в Сирии имеются важные цели иранских или проиранских сил, он будет наносить по ним удары, так что Сирия не останется в стороне. Более того, я слышал из кулуарных источников, что «Хезболле» передавались через президента [Франции Эммануэля] Макрона и других посредников месседжи из Израиля о предостережении от вступления в войну. В том духе, что Дамаск под прицелом и если надо, президента Асада отправят в мир иной. Так что фронт Сирия — Ливан я бы объединил в один.
Еще есть иранские подразделения в Ираке. Они могут запустить по Израилю иранские ракеты или беспилотники. Это будет своего рода символическая поддержка, но тоже не лишний фронт. Хуситы в Йемене (военизированная группировка шиитов. — Republic) тоже могут запускать ракеты, но я очень сомневаюсь, что они достигают Израиля. А вот беспилотники наподобие «Шахедов-136», которые, кстати, используются в Украине, у хуситов тоже имеются. Хотя это тоже фронт с большой натяжкой.
Ну и, наконец, сам Иран. Он может выступить с собственной территории, а не только силами своих союзников и марионеток. И вот это уже можно было бы назвать фронтом.
— А сможет Израиль выдержать такой натиск?
— Безусловно сможет. Хотя будет трудно решать наступательные задачи на двух фронтах. Я воздержусь от высказываний о том, как и что должно вестись, потому что я считаю это неправильным. Тем более что сухопутные силы Израиля не такие многочисленные, какими были недавно.
Однако о том, чтобы выдержать или не выдержать, речи не идет. Речь идет о том, можно ли (и насколько успешно) наступать на разных фронтах. Как минимум на части фронтов наступать можно и нужно. Конечно, со вступлением «Хезболлы» война выйдет по своей масштабности и уровню интенсивности на качественно новый уровень. Это сулит Израилю значительные сложности, но они преодолимы.
— Какие сейчас проблемы у израильской армии? Призвано 300 тысяч резервистов, и я читала, что ощущается нехватка амуниции.
— Сложность в первую очередь в подготовке резервистских и регулярных частей — они оставляют желать лучшего. У кого-то чего-то недостает — это понятно, тем более когда мобилизовано столько народу. Но уровень боеспособности и готовности к выполнению тяжелых задач — это другое, он мог бы быть лучше.
— А почему резервистов готовили недостаточно хорошо? Израиль, который живет в окружении враждебных стран, не ожидал большой войны?
— Подготовка резервистов — это давняя проблема. Периодически, когда получали по голове, ее решали. Но кроме элементов непрофессионализма это еще проблема сугубо денежная. Подготовка резерва — это дорого. Даже призвать резервиста на службу на неделю — это значит, что ему нужно платить зарплату, которую он получает на гражданке. То есть резервист, находящийся на службе, стоит гораздо дороже, чем много солдатов-срочников. А если у резервиста высоченная зарплата, например, он преуспевающий программист — это очень большие деньги.
При этом два последних начальника Генштаба проводили очень смелую и неоднозначную, мягко выражаясь, реформу. Они расформировали несколько частей резервистов, резко уменьшив размеры сухопутных сил. Расчет был на то, что регулярная армия количественно вырастет из-за численности населения, и тогда можно будет открыть новые регулярные подразделения. Теперь на то, чтобы сформировать новые части резерва, уйдут годы, потому что ломать — не строить. Но приходится воевать с тем, что есть.
— У вас есть объяснение, почему так сильно ошиблась легендарная израильская разведка, считающаяся лучшей в мире?
— Легенды легендами, но в Израиле есть три разных серьезных спецслужбы. Конкретно МОССАД, например, никакого отношения к сектору Газа не имеет, у него другие интересы. С сектором Газа в основном работает Управление военной разведки Генштаба (АМАН) и Служба общей безопасности (Шабак), отдаленно напоминающая ФБР. Облажаться случалось не раз и МОССАД, и другим структурам, в том числе в позорной форме, несмотря на общую высокую квалификацию и доказанную репутацию.
В данным случае было две грубые ошибки. Первый прокол в том, что подготовленную масштабную операцию, в которой участвовали чуть ли не полторы тысячи человек, не сумели раскрыть. И здесь надо отдать должное ХАМАС. Несколько человек из его высшего руководства, которые знали об этой операции, вели себя крайне осторожно. Мало того, что они о ней никому не разболтали, они еще и не оставляли электронных следов, что важно.
А остальная тысяча человек не знала, к чему она готовится. Они готовились к рейдам на территорию Израиля, но абстрактно: кто-то тренировался штурмовать израильский опорный пункт, кто-то «взрывал» забор [между Израилем и сектором Газа], кто-то летал на параплане. Все это видели, и даже ХАМАС этого не скрывал. И все думали, что будет обычная тактика: несколько человек побегут и попытаются взорвать забор, двое прилетят на параплане, чтобы ворваться в деревню, 12 выскочат из туннеля и попытаются кого-то взять в плен. В Израиле не поняли, что это подготовка к чему-то масштабному.
Еще один порочный подход был на разведывательно-аналитическом уровне и на уровне военного командования, когда исходя из практик поведения ХАМАС, они решили, что прекрасно понимают, что ему выгодно и что ему нужно.
То есть годами ХАМАС избегал чего-то, чего-то добивался силой, шел на небольшие акции. И казалось, то у него есть некая линия поведения, которая хорошо изучена. Поэтому в Израиле самонадеянно считали, что знают, что ХАМАС выгодно, а что — нет.
Перед самым нападением исходили из того, что ХАМАС готов на провокации, но только для того, чтобы выбить из Израиля и из Катара те или иные преференции: из Катара финансирование, из Израиля разрешение дополнительной квоты на работу жителям сектора Газа и так далее. И что ХАМАС склонен на данный момент к прагматизму, а не к эскалации, и тем к более не к войне.
На этом фоне армейское командование полагалось на то, что, с одной стороны, ХАМАС вроде как не хочет воевать, а с другой — разведка не докладывает о крупных приготовлениях. Армия обороняла забор очень малыми силами, полагаясь на те или иные технологии. И на то что сам забор задержит, а какие-нибудь беспорядки возле него — это не очень опасно, мы их отразим.
И еще бытовали очень невысокие стандарты несения службы, вплоть до всяких бредовых моментов, в которые не очень хотелось бы вдаваться. В это время противник тщательно готовился, наблюдал, изучал слабые места и далее воспользовался внезапностью и достиг совершенно ошеломляющего результата. Поэтому тут провал, собственно, и спецслужб, двух в первую очередь, и самой армейской концепции обороны. И это, в общем-то, главный провал, потому что в функции армии входит задача защиты от террористической организации, и такое должно быть предотвращено любой ценой, даже если разведки вообще не существует.
— В этой атаке ХАМАС использовал парапланы, которые оказались недосягаемы для систем ПВО. Это что-то новенькое в арабо-израильских войнах?
— Это не «новенькое», это хорошо забытое старое. И то, что у ХАМАС есть такой вариант в загашнике, в Израиле знали. Иногда в рамках обменов ударами даже уничтожались места хранения этих опасных штук. В 1989 году на севере Израиля был страшный теракт, когда террорист на дельтаплане атаковал израильскую военную базу и, воспользовавшись эффектом неожиданности, перебил там солдат, пока его не убил повар этой базы. Это стало элементом позора с военной точки зрения, так что дельтапланы использовались не впервые.
Что касается последней атаки, то дельтапланы там были второстепенным инструментом. Как и те, кто атаковал Израиль с моря. Их в основном нейтрализовали. Главная проблема была в том, что произошло на земле. Хамасовцам удалось взять штурмом КПП и приблизиться к забору [между Израилем и сектором Газа] в разных местах. Они сделали это грамотно и быстро. Там, где расстояние до забора было небольшое, они подходили по туннелям и выскакивали совсем рядом с ним.
Раньше у них были туннели, которые вообще пересекали границу, и их рытье удавалось предотвращать благодаря толстенному подземному забору, который уходит вниз на десятки метров. При этом в нем есть инновационные датчики, благодаря которым можно услышать, копают ли где-то туннель. Это сделало проникновение на территорию Израиля по туннелям практически невозможным, но зато снаружи остался обычный 6-метровый забор из толстой проволоки, который можно разметать взрывным устройством или снести бульдозером, если по тебе в этот момент никто не стреляет.
И некоторые туннели, которые не пересекают подземный забор, но приближаются к нему, скажем, на 40 метров, позволяют внезапно выскочить из-под земли. Тогда у тебя есть считанные секунды, чтобы приблизиться к забору и пробить в нем дырку. Особенно когда бдительность тех, кто охраняет, не на высоте. Так что дельтапланы казались экзотическим моментом, но отнюдь не на них базировался успех мероприятия, а на банальных прорывах по земле.
— Я много слышала про эти туннели, что они из себя представляют?
— Туннели в Газе появились давным-давно, когда она еще была под полным израильским контролем. В 1980–1990-е годы они проходили под египетской границей. Потому что выйти из Газы официально и попасть в Египет, не пройдя израильский пограничный контроль в населенном пункте Рафиах, было невозможно. А люди, которые занимались контрабандой, могли уходить в Египет и возвращаться обратно, не сталкиваясь с ним, под землей.
В нулевые годы, когда началась так называемая Вторая интифада и когда в Газе еще были израильские поселения, туннели стали использовать не только для контрабанды, но и для войны. Благодаря туннелю можно было подрыться под израильский опорный пункт и взорвать его (такие попытки были, в том числе и удачные), а потом внезапно выскочить где-нибудь.
В 2005 году Израиль ушел из Газы, а в 2007 году ХАМАС силовым методом изгнал и разгромил власти Палестинской автономии и сам стал в Газе властью. Собственно, тогда там и образовалось квази-государство. И тогда туннели под египетской границей приобрели стратегическое значение, потому что контрабанда иранского оружия и просто гражданских вещей пошла по ним рекой. И тогда террористы начали думать о том, как проникнуть по туннелям в тыл Израиля. Потому по открытой местности это сделать трудно — там и танки, и всякое наблюдение. Поэтому они начали копать туннели так, чтобы они проходили под израильским забором и можно было заходить в тыл.
Благодаря этому им удалась осуществить одну из своих знаменитых операций, когда они, выйдя из туннеля, напали на израильский танк и захватили в плен танкиста Гилада Шалита. Это был последний случай, когда ХАМАС удалось взять в плен израильского солдата. После многолетних переговоров и кампании в Израиле за его освобождение его обменяли на 1027 заключенных террористов из израильских тюрем. Причем в их числе были мощные фигуры, включая нынешнего лидера ХАМАС в Газе.
Ну а дальше они поняли, что это золотая ниша и стали копать еще больше. И в Израиле стали чувствовать, что, несмотря на то, что у тебя по периметру серьезные силы, угроза может просто вылезти сзади. Понятно было, что с туннелями нужно что-то делать. Разведка искала их, и когда находила, их бомбили. В 2014 году была последняя масштабная сухопутная операция в Газе — ее целью было найти все места, откуда исходят туннели и по которым террористы проникают в Израиль. Многие туннели тогда нашли и уничтожили, Для ХАМАС это был большой удар, потому что копать туннель долго и дорого. А потом в Израиле построили подземный забор с датчиками и даже заявили, что проблема туннелей решена почти на 100%. Но, как оказалось, можно пройти и поверху.
При этом кроме туннелей, по которым проникали в Израиль, они у нас на сленге называются «наступательными», есть еще «оборонительные туннели». Ими все в Газе изрыто и ископано, под населенными пунктами расположены целые подземные города с подземными больницами и заводами, там проходят целые магистрали. Это позволяет прятаться от авиации, от самолетов-разведчиков, от беспилотников. Ты можешь делать там склады, скрытно перебрасывать что угодно и куда угодно. Наконец, в случае войны ты можешь выходить в тыл. Оборонительные туннели имеют огромное значение в доктрине ХАМАС.
— Сейчас много говорят о роли России в развязывании этой войны. Не в том смысле, что Путин дал отмашку, а в том, что Россия снабжала ХАМАС вооружениями. Это действительно так?
— Ни о каких поставках оружия непосредственно из России ХАМАС мне неизвестно. У ХАМАС другие источники, хотя российское оружие к ним попадает через иранцев, сирийцев или «Хезболлу». Например, те же противотанковые ракетные комплексы «Корнет».
И даже в этой операции они, скорее всего, их применяли. Но это оружие попало к ХАМАС еще в десятые годы. Нет причин недооценивать ХАМАС. Они вполне способны спланировать такую операцию сами. И если разобрать все ее компоненты, они не сделали ничего сверхъестественного.
Сверхъестественным было то, что они осуществили это комплексно, и то, что они скрыли это от израильской разведки. Поверьте мне, они в этом большие профессионалы. ХАМАС учится на своих ошибках, он потерял многие тысячи боевиков — от низшего звена до самых высших командиров. Командир боевого крыла ХАМАС Мухаммед Дейф воюет с Израилем 35 лет, он перенес массу покушений. У него осталась одна рука, один глаз и полупарализованное тело. И если кто-то хочет его чему-то научить, то могу сказать, что Дейф уже забыл то, что другие еще не выучили.
ХАМАС — это самостоятельный игрок. Отмашку ему никто не дает и не приказывает. У него есть союзники, но отнюдь не хозяева. И Россия на него вообще не влияет. Да, у них были и есть какие-то шашни, которые всегда выглядят омерзительно, а сейчас тем более. Но говорить о том, что у России есть влияние на принятие решений ХАМАС, просто несерьезно.
Иранский след у ХАМАС, безусловно, есть, потому что почти все хамасовское оружие имеет иранское происхождение, прямое или косвенное. И деньги иранские присутствуют тоже. При этом еще не так давно у ХАМАС с Ираном были очень серьезные проблемы в отношениях. ХАМАС в свое время выступил против президента [Сирии] Асада. А для Ирана это был главный союзник, и Иран долго не прощал ХАМАС. Помирились они недавно, но даже в момент конфликта Иран продолжал немного помогать ХАМАС как оружием, так и деньгами, потому что «враг Израиля — мой друг», что называется.
— Учитывая, что Газа очень хорошо укреплена, насколько сложной будет сухопутная операция?
— ХАМАС располагает ориентировочно 40 тысячами силовиков. Это армейские формирования, часть из которых достаточно высокого уровня подготовки и мотивации. Они хорошо вооружены стрелковым оружием, пулеметами, автоматами, гранатометами, противотанковыми управляемыми ракетами (в том числе российскими «Корнетами»), минометами от малых калибров вплоть до 120 мм, переносными зенитными ракетными комплексами. Ракетный потенциал, которым обстреливаются израильские города, это отдельный разговор. Он к штурму Газы и борьбе с сухопутной операцией имеет меньшее отношение.
Есть еще группировка «Исламский джихад» — это вторая по величине организация. У нее 10 тысяч боевиков, ракетный потенциал и вооружение примерно такое же, как у ХАМАС. Плюс разного рода мелкие группировки.
Они готовились к войне очень долго. Под Газой выкопаны десятки километров туннелей, устроены бункеры. Конечно, они любят использовать минные ловушки, минирование зданий. Застройка в Газе — 365 квадратных километров, на большей части территории тесная. Воевать в такой ситуации сложно. Более того, серьезные помехи создает наличие мирного населения. Израиль воюет, все же соблюдая международные законы ведения войны, и поэтому не может в такой ситуации полностью и бесконтрольно реализовать свое колоссальное огневое и технологическое преимущество.
Поэтому да, операция очень сложная. Необходимо будет решать вопрос с мирными, а именно — стараться вытеснить их и заставить их покинуть те районы, где будут вестись бои. Это уже делается.
— А куда денется это огромное количество мирного населения? Ему же, получается, некуда идти?
— Перемещение — это, конечно, сложный вопрос. В том числе перемещение по самому сектору Газа. Есть вариант уйти в палаточные лагеря — в места, где бои не ведутся. Возможно, кому-то дадут возможность уехать в Египет, хотя он не горит желанием даже временно принимать такое большое количество людей.
Но надо помнить следующее. ХАМАС — это власть в секторе Газа. ХАМАС всегда преследовал идеологию уничтожения государства Израиль, он решил его атаковать. И он несет ответственность за тех людей, над которыми он властвует. Израиль имеет право решать соответствующие задачи, исходя из права на самооборону. Каждое государство имеет право на самооборону, тем более когда оно подвергалось такому вопиющему, чудовищному, варварскому нападению. А ответственность за собственное мирное население лежит в первую очередь на тех, кто действует, прикрываясь им как живым щитом. И свои склады, туннели и штабы организуют в жилых домах, иногда в школах. Главный бункер, в котором, как правило, скрывается руководство ХАМАС, находится под больницей.
— Говорят, что именно в туннелях террористы держат и заложников, которых захвачено больше, чем когда бы то ни было. У вас есть понимание, как может проходить операция по их освобождению?
— Это ужасный момент. Насколько я понимаю, сейчас идет речь примерно о двухстах людях, захваченных в плен. Из них 60 человек — военнослужащие (это минимальная цифра). И конечно же, большое количество гражданских: женщин, детей, стариков. Причем даже иностранных граждан — таких, как сельскохозяйственные рабочие из Таиланда, которых угнали в плен.
Освободить их в рамках какой-то операции можно только чудом. И конечно, близкие заложников уже начали и будут продолжать очень серьезную общественную кампанию с целью давления на власть и с целью вызвать сочувствие в обществе. Я сейчас грубовато говорю, но это будет примерно так: «Верните мою девочку», «Верните моего сына», «Мы ничего не хотим знать, вы ответственны за это», «Верните мне их живыми».
К чему это приведет, я не знаю. Конечно, заложников надо постараться освободить. Возможно, поменять на кого-то. Ходят слухи о том, что через египетских и катарских посредников женщин, детей и, возможно, стариков попытаются поменять на женщин-террористок, которые сидят в израильских тюрьмах. Но эта информация суперконфиденциальна, и я не знаю, что происходит на самом деле. Возможно, ничего.
> Но могу сказать одно: война не должна прекратиться ни в коем случае, это приоритетная вещь.
Прекратить войну или не вести войну из-за того, что есть заложники, к сожалению, недопустимо. Как бы горько не было это осознавать. Иначе получится, что наши солдаты и мирные граждане погибли зря. Так что это ужасающая дилемма.
— До какого предела будет идти сухопутная операция в Газе? В какой момент будет считаться, что она выполнена?
— Для начала должна быть поставлена соответствующая цель. В 2008–2009 году вообще никакой цели не было, туда просто заходили, чтобы выманить противника и поубивать его в больших количествах. В 2014 году задача была найти туннели. Но с тех пор, как противник вышел на качественно новый уровень, он перестал быть обычной мишенью, и возникла необходимость ставить какую-то задачу.
Сегодня задачей, как я это вижу, может быть только полная победа над ХАМАС. Под этим подразумевается уничтожение его боевого потенциала — личного состава, инфраструктуры, вооружения и так далее. А для этого необходимо полностью взять сектор Газа под контроль. Далее — вторичный этап зачистки, полицейско-спецслужбистские моменты, когда, уже контролируя местность, ты решаешь еще те или иные задачи.
А потом уже встанет тяжелый вопрос, что делать с Газой дальше. И поверьте мне, хороших альтернатив там мало, то есть их вообще нет. Речь идет о разного рода плохих альтернативах. Во многом поэтому от этой операции воздерживались до сих пор, потому что она принесла бы те или иные плоды дорогой ценой, но при этом принесла бы много других проблем. Уходить, бросить на произвол судьбы и смотреть, что из этого получится? Получится, естественно, не очень хорошо. Можно попытаться передать кому-то на поруки. Были бы рады, но только желающих мало. Можно самим оставаться там надолго. Это очень плохой вариант, и он тоже сулит немало проблем. Уже не говоря о том, что до этого еще надо дожить.
Иллюстрация: ZERKALO.IO: Новости — Зеркало
https://republic.ru/posts/110118?ysclid=lp4xw5fu1136390311
