Кое что о хлебе.
Мне было лет тринадцать, когда на экранах появился фильм-опера «Евгений Онегин». Цветной, широкоэкранный, очень хорошо снятый, где были великолепные пейзажи, красивые актёры, великая музыка
Чайковского и прекрасные голоса певцов, озвучивших фильм. Картина потрясла мою юную душу. Я открыла для себя ОПЕРУ! Этот фильм был толчком и началом моей великой любви к классической музыке. Короче, я вышла из кино другим человеком. Впоследствии я бегала смотреть фильм не менее десяти раз, купила пластинку с записью этой оперы и выучила её наизусть от начала до конца. Могла пропеть любую арию.
В кино мы тогда пошли всей семьёй и ещё с какими-то друзьями родителей. Уже по дороге домой, когда я находилась в неземном возвышенно-восторженном настроении, меня окликнула мама: «Вот деньги, зайди в хлебный, купи хлеба, а потом нас всех догонишь”. Ничего страшного в этом не было, но у меня на тот момент было чувство, что мама всё испортила: грубая буханка хлеба разбила хрустальный сосуд моих восторгов, разрушила моё мечтательное, романтичное состояние. Я шла и плакала.
Хлеб был основой основ нашего питания. “Ешь с хлебом!”- была дежурная фраза всех родителей. Мы ели с хлебом всё: первое, второе, третье. Хлеб с маслом, намазанный мёдом или посыпанный сахаром, был спасением, когда нам, детям, хотелось чего-то сладкого. Один мой родственник, приехавший из бывшего “совка” погостить к сыну и пообщаться с внуками-подростками, потом мне сказал, что внуки, по его мнению – и это его удивляет, очень много едят. Да, ответила я, но вспомни, что когда-то одна курица кормила семью два-три дня, потому что основное насыщение было от хлеба, которым заедали эту несчастную куру. Бульон с хлебом, небольшой кусочек мяса с обилием картошки — с хлебом, и компот с хлебом!
Люди моего поколения помнят, что в хлебный ходили каждый день. Не то что сейчас, когда можно хлеб покупать впрок и держать в морозилке. В шестидесятые годы стали появляться магазины “без продавца”. Недалеко от нас был такой хлебный магазин. Хлеб лежал на полках, без упаковки. Люди подходили, щупали, выбирали. Никто о гигиене и не помышлял. Лишь бы был свежий. Там же в магазине, рядом с кассой, был прилавок с витриной, где были пирожные. Уже с продавщицей. Пирожные были прямоугольной формы — бисквит и завиток из крема сверху. Цена 22 копейки. Размером на два небольших укуса, не более. Нормальному здоровому мужчине в рот положить целиком, на один зуб. Помню, как я увидела там старую знакомую, очень больную и очень полную женщину, с тяжёлым диабетом, которая, отвернувшись к стене, жадно и торопливо засовывала в рот такое вот пирожное. Пряталась сама от себя и себя же обманывала, бедная. Однажды холодным зимним вечером, забрав дочку из садика, по дороге домой, мы зашли в хлебный. Народу, как обычно, было много. Взяв с полки буханку хлеба, я оглянулась. Моего ребёнка нигде не было! В панике начала метаться по магазину, выскочила на улицу, где уже смеркалось и шёл мокрый снег. Стала спрашивать прохожих, не видел ли кто маленькую девочку. Уже плача, вернулась в хлебный, стала спрашивать и там. Нет, никто… Но есть, по-видимому, сила свыше, направляющая и спасающая нас в крайних ситуациях. Верю в это: со мной не раз такое случалось. Я заглянула за прилавок, туда, где стояла продавщица с пирожными. Дочка спокойно сидела там на полу и игралась со своей куклой. Она меня ждала. Прожив без году неделя на новой родине, мы были приглашены в гости к старожилам, дальним родственникам моего приятеля. Пожилая пара, люди далеко не бедные, у которых сын занимал самый высокий пост в авиации, очень приветливо нас приняла. Уже не помню, чем нас там угощали, но в том числе на столе были хлеб и колбаса. Моя доченька взяла хлеб и положила на него кусочек колбасы. Когда она потянулась за вторым кусочком, хозяйка ей строго заметила, что, деточка, следует есть ХЛЕБ с колбасой, а не КОЛБАСУ с хлебом. Всё приятное впечатление от приёма и этих людей у меня сразу пропало. Но сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, сказано это было не в воспитательных целях и не от жадности, а потому, что такое понятие было у людей в крови. Моя мама вспоминала, как в 46-м году в дверь постучался оборванный пленный немец. Их тогда в Риге было много. Попросил хлеба. Мама, закончившая немецкую гимназию, сказала ему на его родном языке: “ Я дам тебе хлеба. Но хочу, чтобы ты знал — я еврейка и у меня в этой войне погибла вся семья”. Немец схватил хлеб, пробормотал что-то вроде сожаления, поблагодарил и поспешил скрыться.
Я уже давно почти не покупаю хлеб. Только когда приходят гости. Хотя очень его люблю. Если на улице вижу кусок хлеба, кем-то брошенный, всегда отодвигаю его так, чтобы никто не наступил. И постоянно при этом появляется мысль, что были война, голод, гетто и те несчастные, которые были бы рады даже такому пыльному грязному огрызку хлеба на тротуаре.
Иллюстрация: из личного архива автора
