Михаэль Юрис
Мошиях
Фантазия
Не то омрачает мои дни,
Что уходит любовь.
А то, что она уходит из-за
пустяков….
Я хочу рассказать вам невероятную историю, случившуюся со мной на днях. И что бы вам было понятно, что, да как, разрешите мне сделать маленькое отступление и объяснить, с чего все это началось. Как принято, имена и названия в данной истории я заменил, но сама история… Правдивая, что ни есть… Честное слово.
В новом витке моей жизни, я живу в городке
Рамат-Ган, вблизи района, называемого
«Брильянтовая биржа».
Женат? Конечно! Что за вопрос?
Более того. Я и моя жена – страховые агенты. Не самая прибыльная работа, но жизнь есть жизнь, и людям, кроме веры в Бога, нужна хоть какая-нибудь опора в этом неуютном жестоком мире. А значит, нужны и страховые агенты…
Мы немного сэкономили денег, а затем, около десяти лет назад, сняли для собственной конторы, двухкомнатное помещение в высотном здании на 13 этаже в самом центре «Брильянтовой биржи». Квартира скромная, но вид отсюда просто прекрасный.… Пальчики оближите, если увидите.
Весь «Гуш — Дан» , как на ладони. Внизу домики, как игрушки, а далекая синеватая морская даль так и зовет к себе.
А если кто-то из вас, любителей экстрима, пожелает использовать эту высоту и устремиться в эту даль, так стопроцентновая вероятность, что тот, «до конца своей жизни» приобретет полное удовольствие….
Может быть, поэтому, по инициативе моей жены, наша контора и получила романтичное название «Конец света ЛТД».
Даже рекламу в честь такого события сочинил оптимистическую:
Для тебя – это не конец мира,
Если случилась неприятность!
Подпиши у нас страховку
Тогда получишь полную безопасность!
Моя жена Фаина, симпатичная лицом и заметная телом, занимается оформлением страховок помещений…
Дома, магазины, офисы — все, где есть пол, стены и потолок.
У нее отличный вкус, в дизайнах. Хвалит их дома, внутреннюю меблировку. Иногда, по ходу страховой работы, дает им и своевременные советы.
Может быть, именно по этому людям нравиться работать больше с ней, чем со мной. Ну и на здоровье! Зато у Фаины много заказов, с которыми она успешно справляется.
По — крайней мере, так кажется со стороны.
Но мне-то лучше знать, как долго она корпит над решением какой-нибудь страховой проблемы, и иногда, по мере моих скромных сил, я стараюсь помочь ей, «выжимая» все соки у материнской страховой компании.
Но вся проблема большинства наших клиентов в том, что им прямо-таки «везет»: их никто не обкрадывает, пожары не случаются, землетрясения, несмотря на пророческие предупреждения всяких умников-специалистов, задерживаются где-то в глубине матушки земли. И тогда перед ними встает неминуемый вопрос: а зачем платить такие баснословные суммы за страховку квартир, имущества, автомобилей. Платить такие деньги за какие-то пустяковые бумажки, где самым мелким шрифтом в мире пишет материнская компания свои туманные условия, а мы, потенциальные «фраеры», даже не утруждаем себя разглядеть внимательнее эти иероглифы.
А страховка на международные поездки? Вообще полный завал! Клиенты едут за границу, гуляют, тратят свою излюблённую валюту, а нам платят за полисы какие-то гроши, и что? Ничего!
Их никто не грабит, чемоданы не теряются, все целы, живы и здоровы до 120…
Значит, вывод однозначный! Эта страховка никому не нужна.
И тогда, у меня, а может не только у меня, часто возникает ощущение, как будто мы ( я и моя жена) обманываем своих клиентов.
Вы понимаете этот абсурд? Страховые компании богатеют, агенты падают с ног, что бы заработать свои мизерные доходы, а у клиентов почему-то возникает чувство, будто не страховые компании, черт бы их побрал, а я, подневольный страховой агент, их обманываю. Именно я! И из-за этого многие обо мне не слишком хорошего мнения.
Боже! Хоть бы один раз за последние десять лет ты бы послал мне Машиаха, а? О, тогда… Ха…Ха… Мы тогда смогли бы доказать важность нашей роли в жизни этих клиентов.
Но, честно говоря, мне уже все до лампочки! Только бы во время возобновляли полисы…
Ничего! Как у русских говорят: и на нашей улице будет праздник, а у клиента неприятность!
Ого! Я тогда, как Машиах, примчусь к нему на помощь, и в кратчайшие сроки, как и обещал, вручу ему полную компенсацию.
Да! Тогда все уважаемые клиенты будут целовать мою руку и сотни раз благодарить судьбу, что они застраховались именно в нашей фирме. Тысячу раз они вспомнят меня перед своими друзьями и знакомыми, и тогда нескончаемая очередь выстроится перед нашей конторой…
Ах…. Ах… Мечты, мечты, где ваша сладость…
У нас с женой свободный график, но нам это нравится.
Женаты мы уже более 20-ти лет. Достаточно, чтобы узнать друг друга и… привыкнуть друг к другу.
Практически, никто из редких наших друзей до сих пор не может понять, почему Фаина вышла замуж именно за меня.
А почему бы и нет?
Я мужчина, э…э….не хуже других, да и брак со страховым агентом — застрахованный брак, как шутят некоторые.
Целыми днями мы с ней бегаем по разным домам, офисам, встречаемся с разными людьми…. Одним словом, работа кипит вовсю, а жизнь бьет ключом, да все…по голове, черт!
Мы живем… э-э… вполне буднично. Никаких сюрпризов, никаких расстройств. Квартира в престижном районе. Машина не первейшей марки, но тянет. Дети? Детьми, на этот раз, не обзавелись. Решили, может быть, в следующей жизни…
Сексуальная жизнь? Ну, знаете, это мы оставляем для молодых. Мы ведь солидные деловые люди.
Зато приютили очаровательную кошечку. От неё – полная отрада…
В свободные дни мы изредка посещаем рестораны, театры, общаемся с людьми своего круга: клиентами, потенциальными клиентами, даже и с бывшими клиентами. А что? Я не в обиде на них. Люди – свободные птицы.
Друзей настоящих у нас нет, уж так получилось. Одни не подошли по причине малого интеллекта, другие – из-за отсутствия юмора, остальные были отвергнуты из-за бестактности, слишком большой робости и назойливости, или шибко умными. Да мало из-за чего? Есть и хорошие знакомые, и так называемые друзья. Среди них – адвокаты, журналисты и даже несколько литераторов. Да ладно! Все это банально.
Зато мы имеем один другого. Доволен ли я моей Фаиной?
С ее очень мягким характером, умным лицом и незаурядным телом, как можно не быть довольным?
Иногда даже мне кажется, что она должна быть моей любовницей, а не женой. Но так уж вышло. Видно, у Природы свои представления о целесообразности. А я всегда целиком полагаюсь на Природу.
Значит, вывод прост: моя Фаина для меня олицетворяет одновременно и жену, и подругу, и любовницу, и компаньона по общему бизнесу. Чем плохо? Даже удобно и экономно.
Имеем и детей с прошлого витка жизни. Встречаемся, а как же.
Раз под Новый год и раз на Пасху. Они приносят нам букет цветов и вино, а мы им… Настоящее разорение! Праздничный ужин на двенадцать человек, и каждому в карман, э… э…. Ну понимаете?
Этих двух встреч вполне предостаточно, что бы никто не забыл, что мы семья! Семья дружная и никем не рушимая!
По правде, говоря, есть у меня и один секретик.
Моя жена? Нет, конечно! Фаина об этом секретике ничего не знает. Не так, чтобы специально, но я, иногда, ухаживая за некоторыми своими клиентками, временами немного пересекаю фазу моей профессиональной «обработки» и плавно перехожу в обычный флирт. Но не думайте, что я уж такой испорченный. Ради Бога! Просто лесть и обаяние — основа нашего бизнеса. Особенно это важно, когда работаешь с женщинами. Нужно ведь говорить то, что ей хочется услышать, быть внимательным, чутким.
Делаешь ей маленькие подарки, а причин много:
День женщины, День любви, день рождения, день, да и неважно по какому поводу. Главное – дать ей понять, что она единственная очаровательная клиентка у меня, и лишь её я приглашаю на обед, или на ужин, смотря по обстоятельствам. А во время обеда или ужина, сами понимаете, беседуем о том, о сем, «случайные» прикосновения наших пальцев или рук над белоснежной скатертью…
За то в конце этого банкета…. Эх…эх…. Когда она, наконец, подписывает страховой договор, то, похоже, может и ожидает чего-то большего, чем ставить каракули на листке бумаги в графе «подпись клиента». Но это — уже другая опера…
Так вот. В один такой вечер, после удачного контракта, я решил проведать паб, хозяин которого, в свое время, застраховал его у нас на приличную сумму, на все виды катастроф, даже на случай «конца света».
Войдя в паб, посетитель тут же получает ощущение библейского «Рая». Музыка шестидесятых годов прошлого столетия, прекрасная декорация пальмовой рощи, откуда выглядывают божественные нагие девицы. Романтичные благоухающие запахи свечей на каждом столике.
По желанию можно получить и отдельные кабинки. Просто чудеса! Этот паб так и называют: паб «Чудесный рай».
Здесь, кроме всякого, продают и пенистое бочковое пиво.
Пива за всю свою жизнь я выпил, наверное, океан. Иногда пил худшего качества, иногда лучшего, но здесь, я могу, инкогнито, когда пожелаю, расслабится и остудить мои напряженные голосовые связки чудесным «Карлсбергом» on the house …
Так вот. Я, расслабившись на высоком стуле напротив бармена, не спеша потягивал пенистое умопомрачительное пиво. Воздух в пабе со временем все более сгущался от застывшего сигаретного дыма. В фиолетовом тумане медленно проплывали чьи-то опухшие морды, быстро, извиваясь, как угри, проносились официанты, раздвигая подносами захмелевшее пространство.
Все чаще стали слышны выкрики и ругань почтенных захмелевших посетителей. В воздухе завис букет каких-то непередаваемых запахов…
Где-то после пятой, а может и шестой кружки, вокруг все стало напоминать мне какой-то фантастический аквариум, а я, сидя в самом центре этого расплывающегося мира, тщетно пытался сосредоточиться.
Лицо человека, внезапно проявившееся передо мной, поразило меня именно своей отчетливостью. И в особенности его темно-серые глаза. В них плавилось какое-то потустороннее безумство, отрезвляющее и завораживающее одновременно.
Именно с этой минуты я почему-то помню все до мельчайших подробностей.
— Не помешаю? — донесся голос, как из преисподней.
Он был чуть хриплым и глухим, будто из глубокого колодца.
И тут же (я даже не успел ответить) нервное лицо незнакомца исказилось в ужасную сатанинскую гримасу, глаза дико вспыхнули, и он проскрежетал:
— Готовься, брат! До полночи осталось 120 минут!
— Ну и что? Я никуда не спешу, — усталым голосом успел ответить и, тут же пожалел.
Он зловеще захохотал. Затем лицо незнакомца, подобно внезапно стихнувшему морю, уже вернулось в привычные очертания. Он широко улыбнулся, блеснув белоснежными ровными зубами, и вопросительно уставился на меня.
– Можно присесть рядом?
Его улыбка привела меня в чувство.
— Да-да, конечно. Паб в полном вашем распоряжении.
Мужчина лет под пятьдесят, одет в черный сюртук, скроенный по последней моде позапрошлого века, медленно опустился на высокий стул бара и небрежно смахнул на пол букет роз. Красивый букет. Не знаю, кто его там оставил. Да это и неважно. Красивые розы рассыпались во все стороны. Я уже решил собрать их, и так им пропадать, хоть жене принесу, но не успел. На них тут же наступила чья-то нога в грязных кроссовках.
— Не помешал вашим раздумьям?
-Да нет. Но жалко цветов. Они вам мешали?
— Да! Я хочу что бы вы не отвлекались. Я хочу видеть ваше лицо без пошлых препятствий.
Тем более, что вы будет последним человеком, который вскоре распрощается с жизнью на этой нашей паршивой планете.
— А откуда вы это взяли? Почему паршивая? И кто это решил?
-Я!
Голос собеседника стих, а затем заклокотал у самого моего чувствительного уха.
— Знай, я и есть тот Мошиях, которого ждут все идиоты и никак не дождутся…
Незаметно для моего собеседника я условным знаком указал бармену на мою уже сиротливо пустующую пол-литровую кружку пива и на незваного гостя. Буквально через секунду бармен, профессиональным ловким движением, уже выставил бокалы перед нами, наполненные до края аппетитной белой пеной.
«Наверное, этот посетитель выжил с ума?» — решил я, глотая прохладный божественный напиток, все еще не теряя надежды, что и мой непрошенный гость выпет свой бокал и оставит меня в покое.
Но не тут-то было! Его лицо, как будто треснуло, и в искореженных судорогой чертах незнакомца, вместо благодарности, я прочитал свой приговор: «Смерть»!
— Ты думаешь что я ненормальный? – крикнул он, резко отстраняя свой бокал. Как это было бы удобно для всех вас, ха…ха… Пьяный Машиах…
Он усмехнулся, лицо его опять стало спокойным, как у покойника.
— О, нет! Я не сумасшедший и, видишь, даже не религиозный. Я не надеваю ни ермолку, ни штраймл. Лишь идиоты думают , что Машиах должен быть обязательно религиозным! Ха… ха…
-Да, что вы? Я даже не подумал в эту сторону!
-А думать надо! – неожиданно крикнул он в мою нежную мембрану.
-Вы же еврей!
Затем он помедлил, как бы взвешивая мою душу на невидимых весах.
-Но, может быть, вы в чем-то правы! Я, по вашим меркам, ненормальный. Но знай! Я — гений! А ведь гениальность и безумство так схожи! Они одинаково ненормальны для любого обывателя, не так ли? Ибо они заключаются в нарушении привычных для всех аксиом. Разница между ними лишь в выборе.
— А какие же аксиомы нарушили вы? – спросил я и тут же пожалел о заданном вопросе.
— Ну что ж, я объясню, но буду краток: у нас, у всех нас мало времени. Я держу этот мир за горло, и агония уже началась….
-Что вы говорите?
Я огляделся. Вокруг, в густом табачном смраде, продолжали стоять и сидеть посетители, даже не подозревая, что рядом со мной, сидит самый, что ни есть, настоящий Мошиях, а их никчемная жизнь, вот-вот закончится навсегда…
«Но почему? Ведь наши раввины твердят без устали с утра до вечера, что с приходом Мошияха воскреснут все мертвые…
Эх… эх… Что-то здесь в моей голове не укладывается.
Да и публика, черт бы его побрал, зачадила сигаретами и сигарами, будто нет завтрашнего дня. А ведь, кажется, существует запрет курения в публичных местах…»
-Так вот, — перебил мои мысли странный посетитель. — вы когда-нибудь задумывались о снах? Да-да, о самых банальных земных снах и об их вторичной материальности?
-?
— Вы обращали внимание на то, что всегда явно или косвенно присутствуете в своих снах и являетесь там главным героем, более живым и реальным, чем все остальные? И это неудивительно: ведь ваш двойник отражает большую часть незаторможенного участка коры головного мозга. И всегда, заметьте, — он придвинулся ко мне вплотную, а его лихорадочный шепот стал давить меня почти физически, — этот призрачный мир ваших сновидений погибает, мгновенно исчезает, как только вашему двойнику угрожает смерть. Вспомните, сколько раз вы просыпались, падая во сне в пропасть, или от того, что вас кто-то душит, и так далее…
Для этих жалких и неполноценных теней, населяющих ваши сны, этих виртуальных бледных копий людей и наступает конец света, как только один из них, самый «реальный», погибает, и в тот же миг просыпаетесь вы, его прообраз, сверхсущество по сравнению с ним…
Мой Машиах как-то странно дернулся, длинные скрюченные пальцы рванули ворот рубашки.
— И вот однажды, — исступлённо продолжал он,- это было страшно давно — я тогда еще учился в университете, мне пришло в голову мысль: а что, если весь наш мир только сон, кошмарный сон некоего высшего существа?
Помните цитату:
«Тогда мир показался мне сном и поэзией божества?»
— Да, да, кажется это Ницше, — прошептал я.
— Совершенно верно. Я вижу, что не ошибся в вас. А цитату:
«Во множестве сновидений, как и во множестве слов, много суеты»?
В ответ я лишь пожал плечами.
И снова жуткий всплеск дьявольского огня в глазах незнакомца освещая, на мгновение, бездну его безумной души.
— Об этом думали многие, и я бы мог долго говорить об истории и истоках этой теории супер-материализма; назовем ее так, ибо если она верна, а она верна, то бытие этого спящего божества значительно материальное, чем нам кажется. Может быть оно даже супер-материальное по отношению к нашей жизни, к нашей суете, к нашему миру.
Так вот, я мог бы долго изливать вам эту теорию
и ее философские аспекты, но у нас, повторяю, мало времени.
Итак, многие уже задумываются над этим, но лишь я пошел дальше всех! Я решил: если все вокруг — сновиденье неведомого высшего существа, то, возможно, среди нас находится его ничтожный двойник, который, тем не менее «реальнее» всех нас.
И тогда я принял судьбоносное решение: найти его, убедится окончательно и свести счеты с этим ненавистным мне гнусным миром.
-?
— О! У меня есть причины его ненавидеть, — с этим кошмарным сном божества; называйте, впрочем, его как угодно.
Двадцать лет я искал его, двадцать мучительных лет!
Но, как и где — время не позволяет!
— Тут голос его задрожал и пресекся.
— Но все-таки я нашел его!
Придурок, а может действительно Мошиях, схватил мои плечи двумя костлявыми руками и плотно притянул меня к себе.
— Ты слышишь? Я нашел его! И до полночи остался только один час!
Я стал задыхаться , но к моему счастью собеседник расслабил хватку и бросил быстрый взгляд на наручные часы.
-Точнее, лишь 58 минут.
Лицо незнакомца сияло не понятным мне сумасшедшим светом. Он странно, неестественно улыбался, а по щекам почему-то текли мутные слезы. Неожиданно его голос стал опять сух, а глаза потухли.
Наступила долгожданная для меня пауза, но беспрерывный гомон публики не давал мне собраться с мыслями…
— Ты хочешь знать, кто он? – вдруг бросил мой собеседник и, не ожидая моего ответа, продолжил:
-Этот человек оказался важным раввином и, на мое удивление, совсем старым человеком. Ты знаешь, когда я подошел к его домику в Бней-Браке, он тут же вышел, будто ждал меня. Затем, ничего не спрашивая, окинув меня быстрым, вопросительным и печальным взглядом, низко опустил голову и безмолвно последовал за мной. Да, да! Только один раз он с любопытством и печалью взглянул на меня. Видел бы ты его глаза!
-?
— Его глаза — подземные озера и покинутый второй еврейский храм…
Он опять неожиданно затих и весь вдруг как-то сморщился и поблек: казалось, из него выпустили воздух.
— Ну и где он? – придя в себя, уже с любопытством спросил я.
— А теперь он сидит в моей комнате и ровно в полночь умрет: мы пили чай с медом. Уловив момент, я влил в его чашку ложку яда…
Странный профессор пакостно ухмыльнулся и с лицом победителя захохотал…
— Да! да! До полуночи осталось всего лишь …25 минут!
Менее получаса до конца света. Времени много не осталось. Допивай свое чертовое пиво! Больше пить не будешь! Ха…ха…ха…. И ты, и весь мир, все, все вокруг — от самой последней букашки до ничтожного маклера и короля, от Путина до Обамы, от Германии до Южной Африки, от арабских шейхов до последнего террориста, все исчезнет,
«как сон, как утренний туман». —
Только тут я по-настоящему ощутил кошмарность услышанного. Я вдруг с содроганием осознал, что все сказанное этим странным собеседником — не бред параноика, не белая горячка алкоголика, а явь. Мне показалось, что я чудовищно трезв, и жадно проглотил оставшуюся на донышке бокала освежительную жидкость. Но это не помогло.
Лоб мой покрылся холодным липким потом, руки мелко задрожали. Если конец света близок, так мне надо срочно что-то делать. Может, вернутся домой, к моей жене? Но чтобы проведать её, мне надо как-то избавиться от непрошеного собеседника-пророка, а может и действительно Машиаха, но как?
А контора «Конец света?»
Это же ирония судьбы, так назвать свое дело. Боже! Все насмарку? Придется выплачивать огромные компенсации… Стоп! А кому? Ха! — злорадно подумал я. — Ведь все подохнут!
Но, как видно, и я с ними! О боже!
Предательские слезы появились на моих глазах. Положил руку на сердце. В глубинке моей грудной клетки, неритмично перезванивались поминальные колокола, мучительно отзываясь в моих бледных жилах на висках.
Вам тяжело поверить, но в это мгновение я был совершенно трезв, даже чудовищно трезв.
Сквозь неестественно-ясную даль обезболенного инстинктом сознания медленно просачивались сказанные деловым, слегка усталым тоном, ( я уже почти привык к этим мгновенным переменам) его слова:
— А вы не хотите взглянуть на этого уникального старца, корня жизни на Земле, ее овеществленный амулет, а заодно на его и, — он ухмыльнулся и развел руками, — нашу с вами агонию? Погибнуть на сцене вместе с главным героем и всем театром в последнем акте спектакля нашей жизни — разве это не счастье для истинного зрителя, как вы?
Наступила тревожная пауза. Я огляделся. Вокруг, как обычно, жизнь продолжала кипеть, дымить, и казалось мне, что никто не задумывается, что вот-вот наступит тот момент, когда и здесь, в этом «раю» и на всем земном шаре, по словам этого «пророка» не останется ни одной живой души…
-Мой дом,- перебил собеседник мои мысли,- здесь не далеко, даже очень близко за перекрестком. Так что? Пошли?
В пабе по-прежнему клубился пьяный туман, где-то в углу вспыхнула драка, за соседним столиком хохотали над очередным анекдотом….
Профессор, Машиах, или как его, легко приподнялся из-за стойки и сделал приглашающий жест рукой.
Не ощущая своего тела, я медленно встал и, невесомый, обреченно «поплыл» за ним. Мне уже было все равно. Почему-то осознал, что с женой больше не встречусь…. Но если конец света уже за углом, какая разница, где этот конец света меня застанет, и с кем я не встречусь…
Он действительно жил близко. Когда мы поднялись по захламленной и вонючей лестнице на пятый этаж старого кирпичного дома и остановились перед обшарпанной дверью, я впал в какое-то оцепенение.
Ног своих я не ощущал, и они отказывались идти дальше.
Так, наверное, чувствует себя осужденный на смертную казнь перед дверью, за которой его ждет электрический стул.
Как видно восход на пятый этаж плохо повлиял на мое усталое сердце. Я был близок к обморочному состоянию.
Из состояния ступора меня вывел насмешливый голос моего «пророка»:
— Ну, вот, наконец, мы и взошли на этот всемирный эшафот. Он, как видите, высок и замызган. Входите и не бойтесь! Что, сердце шалит? Ничего! Вскоре вы избавитесь от него. Мы вскоре все исчезнем без боли. Помните! Ведь для нас это всего лишь только сон!
Он с силой толкнул дверь.
В убогой, слабоосвещенной комнате с маленьким запыленным оконцем не было ничего. Пустота! На стенах висели старинные фотографии, выцветшие гобелены и… автопортрет Рембрандта.
Зашли в кухню. Наши шаги громко отзывались в пустоте.
Горка давно немытой посуды предстала перед нами. В центре маленькой кухни стоял старинный стул великолепной резной работы.
Я ещё машинально подумал, что и у меня когда-то давним давно было подобное кресло, и что такому паритету место в музее…
В кресле сидел старик, облаченный в черное.
Его голова была покрыта «штраймлом» – черной шляпой с широкими полами, закрывающими его лицо.
Подойдя поближе, мне удалось разглядеть светлый лик древнего мудреца, заросший густой, совершенно седой бородой.
Он глядел на меня в упор и молчал.
На его лице, одновременно безмятежном и печальном, мое появление ничем не отразилось. Со своим непроницаемым взглядом он будто сошел с висевшей на стене картины Рембрандта. Рядом с его высохшей фигурой, как бы окруженной ореолом, привычные очертания предметов, висевших в пустынной комнате, выглядели плоскими, бледными и безжизненными декорациями. В глазах старца, излучающих неведомую энергию, отражались таинственные и далекие миры, которые я пожелал познать.
— Смотри, смотри на него, несчастный, — жарко зашептал над моим ухом профессор. — До полночи осталась ровно одна минута! Одна минута на покаяние — и все! Весь наш мир уже трещит по швам!
Профессор — Машиах уже кричал в безумном восторге и опьянении.
-Весь глобус, как голубиное яйцо в моей ладони, и приговор уже вынесен. Земля уже треснула и…
Я закрыл глаза от страха…
Но тут Машиах, или как его, вдруг дернулся, лицо сморщилось паучьей лапой смеха и тут же потухло. Он покачнулся, изо рта его неожиданно вырвалось хлопья кровавой пены и, протянув скрюченные судорогой руки к горлу старика (тот даже не пошевелился), он сделал один неверный шаг, дико вскрикнул и упал. Я с ужасом глянул на его тело. Мой Машиах, без сомнения, был мертв.
Где-то часы били двенадцать. Я спешно взглянул на раввина. Он почему-то загадочно улыбнулся, бесшумно встал и молодцеватым шагом пошел к выходу. У самой двери обернулся.
— К вашему сведенью, я подменил стаканы, — медленно проговорил он. — Не будем будить Мошияха, а? Ему теперь снится хороший сон.
Дверь громко захлопнулась за ним.
Я был в шоке. Мысли путались и блуждали в разгоряченной голове. С трудом дотащился до окна. Сквозь мутное стекло была видна угрюмая черная улица Бней-Брака, робко освещаемая одиноким тусклым фонарем. На улице шел мелкий дождик.
Не разбирая дороги, прямо по лужам шел его величество Мошиях с развевающейся седой бородой в одежде раввина со штраймлом и цициётами. Поспешно я опять глянул на труп, а затем – в мутное окно. » Все правильно»…
Я продолжал смотреть на тающую во тьме одинокую фигурку и солеными от стекающих слез губами повторяю:
— Да! Вы правы! Не будем будить Мошияха. Ему снится хороший сон. Ему снится очень хороший сон…
***
Моше, проснись! Моше приди в себя…. Мош.…и…ях…
Я медленно открываю глаза и вижу рядом мою плачущую Фаину, несколько одетых в красную, блестящую от дождя форму парамедиков, а в стороне, с включенными фарами «Скорая».
Её сигнальные разноцветные лампы освещали мое мокрое, не то от слез, не то от дождя лицо…
— Чего вы хотите от меня? Оставьте меня в покое! Я хочу спать! — недовольно пробурчал я. – Ах… такой хороший сон…. Ну, прошу вас. Не будите меня…. Не будите Мошиях…. Нам снится хороший сон…
Я закрыл глаза и тут же провалился в благодатную тьму…
***
Живая истина
I
Город спал. Чуткий и собранный. Готовый к защите и нападению. Его коническая громада неподвижно и властно темнела в предутренней мгле, окруженная притаившимся враждебным миром.
Город спал. Много, много солнц назад он возник на краю этой необъятной равнины, у самого подножия одной из Колонн. Словно застывшие великаны, сторожили они от Города неведомую часть Планеты.
Огромные, молчаливые, страшные.
Маленьким и подвижным жителям Города они казались воплощением бесконечности. Никто не знал, для чего здесь стоят эти угрюмые исполины и кончаются ли они где-нибудь вверху или, протыкая Небо насквозь, прорастают прямо в саду у Господа Бога.
Город спал. Накапливая силы к борьбе и новым завоеваниям. Уже на много дневных переходов все вокруг было подчинено Городу. А он все наступал и наступал.
Его бойцы и разведчики гибли тысячами в этой изнурительной войне. Одних уносили камнем падающие с Неба омерзительные хищные твари с ужасными клювами, другие навсегда исчезали в гигантских пропастях и болотах, на каждом шагу подстерегающих отчаянных смельчаков, третьи оставались погребенными и раздавленными под то и дело падающими с Колонн чудовищными обломками.
А эти Потопы, внезапно обрушивающиеся с Неба и заливающие большую часть Города? Порой вода подбиралась к Хранилищу, где надежно укрытые от врагов лежали священные капсулы с новым потомством. В такие моменты даже многомудрая Мать Города, средоточие его жизни и самый смысл его существования, начинала нервничать.
Но всегда Город побеждал, и, казалось, ничто не может остановить его уверенного наступления на окружающий мир…
II
Невесомая светящаяся нить протянулась от нового Солнца к Городу и ласково коснулась его макушки. И в тот же миг Город проснулся и забурлил.
Как обычно, бегом рассыпались по окрестностям неутомимые разведчики, торопились за новым строительным материалом трудолюбивые строители, бесстрашно атаковали мохнатого ползущего Гада невероятных размеров воины, плотным кольцом окружали Хранилище стражи.
Новый день не сулил неожиданностей. Как всегда.
И вдруг, Планета дрогнула. Все вокруг задрожало от смутного, все нарастающего гула, и что-то огромное, непонятное, жуткое с ревом и грохотом пронеслось рядом с Городом.
Короткое мгновение паники, и тут же наступила тишина.
Город замер, потрясенный. Что это было? Космическое тело? Неведомое чудовище? А может быть суровое предупреждение Богов? Кара небесная?
Никто не знал, откуда появился этот безумный вестник Неба, этот Летящий Ужас.
Не скоро Город пришел в себя. И все же к полудню жизнь опять вошла в привычную колею. А уже к вечеру, когда умирало новое Солнце, почти никто не помнил про пережитый утром кошмар.
И только Мать Города никак не могла уснуть, томимая неясными предчувствиями, да беспокойнее обычного двигались стражи у ее покоев.
Но развеялся ночной мрак и, как морская волна, пришло новое утро, неся новые надежды, смывая прежние тревоги. И мнилось Городу: мрачный сон позади…
Но опять задрожала Планета, и опять содрогнулся Город, потрясенный адским видением. Почти задевая его стены, пронеслось огромное черное облако. Летящий Ужас вернулся.
И с этой минуты Страх, неотвязный омерзительный Страх поселился в Городе. Теперь даже самый последний раб, занятый на строительстве Подземелья, понимал — Город был проклят Небом, и жить ему осталось недолго.
Но тревожнее всего было глубоко под землей, там, где до самой ночи беспокойно вздрагивало тучное тело Матери Города. Ей предстояло принять решение, хотя все было и так ясно.
Надежды почти не было. Город был обречен.
И когда на третье утро подземные покои снова потряс мощный гул, и стало очевидно, что Летящий Ужас уже не исчезнет как наваждение, как нелепая и страшная галлюцинация, Мать Города наконец решилась.
Надо было уходить. И немедленно.
И сразу же по ее короткому приказу все живое стало уходить из Города. Организованно и четко, без обсуждений и сожалений. Как всегда.
Первыми ушли разведчики. Затем, плотно окружив рабов со священными капсулами, двинулись стражи Хранилища. В самом центре бесконечной колонны несли Мать Города. Последними шли смертники, прикрывающие отход.
К вечеру Город был пуст…
III
Тропинка весело убегала из-под ног, петляя между параллельными стволами сосен. Еще несколько пружинистых шагов, и вот он — привычный конус муравейника на краю леса. Сегодня он был на удивление безжизнен. Странно, подумал Айвен, невольно замедляя бег, куда подевались все муравьи? Вымерли что ли?
Но в этот момент электронный тренер, прикрепленный на его груди, глухо щелкнул и проскрипел:
— Айви, не отвлекайся. Ты вышел из графика тренировки. Отставание пять секунд.
И Айвен тут же прибавил ходу, позабыв про всяческие пустяки.
Иллюстрация: michaeluris.com
