Часть IV.
Проза жизни
Глава 10. Оля
10.1
Собираясь поехать в очередную субботу к маме, Сергей Павлович вспомнил о стюардессе. Порывшись в своём блокноте, он нашёл телефон Оли. Номер указывал на то, что девушка живёт в центре Москвы. Закрутившись со служебными делами, он решил, что позвонит ей из машины.
— Здравствуйте, пригласите, пожалуйста, к телефону Олю.
— Я у аппарата. А кто спрашивает?
И тут Сергей Павлович поймал себя на мысли, что в машине он не один. Рядом водитель и, несмотря на строго соблюдаемую с его стороны субординацию и корректность, наверняка прислушивается к его ответу на вопрос.
— Извините, ошибся номером, — пробормотал Платонов и положил трубку на рычаг. Конечно, Оля не узнала его голос, но состояние, будто он что-то украл, почему-то осталось. «А что, собственно говоря, я делаю плохого? Да ровным счётом ничего! Холостой мужчина желает провести выходной день в обществе хорошенькой девочки… Просто замечательная идея! Вперёд!» Он вспомнил спор с друзьями в Подольске, когда они обмывали его
первое повышение по службе. Собрались, как обычно, втроём, но первым возмутился Моня:
— Мужики, а что мы так неинтересно отмечаем восхождение Платона на Олимп? Без девочек, без музыки… Что за мрачные игры? — как вопрошал, задрав голову вверх, наш патологоанатом.
— А что тебя не устраивает? — спросил Виктор. — Можно откровенно и спокойно, в своём кругу, поговорить о наших делах. Правильно я мыслю, Платон?
— Правильно. — Тогда почему ты молчишь?
— А что говорить? С одной стороны, ты прав, а с другой, мне ближе позиция Мони. Сидим, понимаешь, как заговорщики перед выходом на Сенатскую площадь.
— Ну, вы и жуки, — продолжал гнуть свою линию Виктор. Всё вас на девочек тянет. Вам, в самом деле, нельзя ничего серьёзного доверить!
— Почему?
— Потому что можете, со своим повышенным либидо, сделать не так, как надо. И вообще предать.
— И это правильно, как говорит Михаил Сергеевич, но только с одной поправкой. Предают не друзья, если они, в самом деле, друзья. Предают близкие, в плане контактов с тобой, люди. Это может быть твой заместитель, твой водитель, твоя любовница, секретарша, охранник. Да
мало ли кто!
— Мама мне как-то рассказывала одну удивительную историю, — оживился Виктор.
— У её начальника управления в бухгалтерии работала любовница. У них были прекрасные доверительные отношения. Он ей по пьяни что-то наболтал о годовом отчёте, а она это запомнила.
И когда её захотели уволить, она стала его шантажировать на крупную сумму денег. Денег он ей не дал, так как был мужик прижимистый. Тогда она его сдала, куда надо, и он сел в тюрьму.
— Ну, ты, Тарас, нас вообще застращал. Теперь ни к одной барышне не подойдёшь, — парировал его информацию Моня.
— Не застращал, а предупредил, чтобы вы контролировали себя в присутствии посторонних людей. Всем кажется, что сейчас можно в нашей стране всё и обо всех говорить. Но это далеко не так.
— И что? В газету попадём? — захихикал Моня.
— И это может быть, хотя в настоящее время ситуация с газетами
изменилась в лучшую сторону.
— Кто тебе сказал, Тарас?
— Читай чаще прессу, Моня. Там всё написано.
— Ладно, давайте выпьем за нашу мужскую дружбу, — поднял свою рюмку Платон.
— Тупой тост, — снова прокомментировал Моня, — но по делу.
10.2
— На следующий день Платонов повторил свой звонок Оле, но уже с телефона мамы. — Здравствуйте, я с Олей говорю?
— Да, с Олей. А вы кто?
— Я — Сергей.
— Это вы вчера мне звонили?
— Я.
— Пожалуйста, больше не звоните. Во всяком случае, в течение ближайшего месяца.
— Почему?
— У меня родители в гостях.
— До свидания.
Сергей положил трубку, совершенно ошарашенный. С ним ещё никто и никогда в жизни так жёстко не разговаривал. Не то, что неуважительно, грубо, а как-то уничижительно, в приказном тоне. Аж кровь бросилась в голову.
«Ничего себе! Третья попытка подойти к этой симпатичной девушке — и снова неудача. Хорошо, что мамы нет дома, а то бы она не преминула сказать: «Спесь сбежала с молодца, как горчичка с холодца». И что теперь делать?..
Прежде всего, успокоиться. Ничего страшного не произошло. Это — во-первых. Может, она с мамой не так поговорила, а может, чем-то просто расстроена… А во-вторых, она тебе честно сказала, что месяц будет занята. Мама приехала. Это — серьёзное мероприятие… Конечно, серьёзное… Вот у меня мама никуда не уезжает и не приезжает, а каждая встреча с ней — это настоящее аутодафе… Более того. Если бы она не хотела больше слышать твой голос, то могла бы просто сказать: «Извините, я занята…» Но она не такая девушка… Какая — не такая?..
Много ты о ней знаешь… Много — не много, но опыт общения с женским полом имею… Ну, насмешил ты меня, Сергей Павлович. Никакой опыт в этом деле помочь не может. Каждая женщина — это особый мир со своими неписаными законами. Познавать этот мир мужчине нужно каждый раз
заново и до конца дней своих… И всё-таки, почему у меня в который раз не получается наладить с этой девочкой контакт?.. Очень просто. Первый раз, в самолёте, она укоротила твою прыть из-за визитной карточки. Нечего тыкать под нос девушкам свои регалии. Второй раз в ресторане, когда она была с молодым человеком, а ты пытался нагло влезть между ними. А сегодня?.. А сегодня она тебе сама всё объяснила. У неё определённые семейные обстоятельства… И что, я не понял, мне делать?.. Ничего. Нужно на месяц об Оле забыть».
Но характером Платонов был в маму. Он забывать ничего не собирался. Наоборот, весь день ходил и обдумывал, как сократить месячный карантин, который установила ему девушка. Дело в том, что кроме номера телефона, который сообщила сама Оля, он ещё в гостинице узнал её домашний адрес. Может, нагрянуть к ней прямо на квартиру с цветами? Познакомиться с её родителями? Оставить приятное впечатление о себе, как он это умеет делать? Но мама опередила Сергея Павловича с решением.
— Серёжа, что ты такой кислый? Очередная барышня отшила?
— Мама, ну что у тебя за выражения? Просто советский кинематограф двадцатых годов!
— А что я такого сказала? Тебе к пенсии ближе, чем к дате рождения, а ты всё ещё у нас на выданье. Да будет тебе известно, дорогой сыночек,
что Мендельсон сочинил два марша — один свадебный, другой — похоронный. Какой тебе больше нравится?
— Я подумаю, мама.
— Подумай, Серёжа, подумай. Кстати, у тебя скоро день рождения. Что тебе, любимый мой, подарить?
— Да ничего мне не надо. У меня всё в этой жизни есть. И, прежде всего, ты, моя мамочка, которая скучать не даёт.
— Ну, спасибо, дорогой. А внуков я всё равно хочу.
10.3
Екатерина Васильевна Платонова забрала с письменного стола свою пачку сигарет, зажигалку и пошла на кухню курить. Её любимое место было у окна. Она его слегка приоткрывала и, как ей казалось, весь сигаретный дым выходил на улицу. Разговор с сыном о подарке на день рождения её несколько расстроил. И не потому что у него есть всё и ему, в самом деле, ничего не надо. А потому что он стал уже совсем взрослым, чёрствым и равнодушным человеком. У него пропали желания, страсть, кураж. Исчезло чувство встречи с чем-то новым, неожиданным и прекрасным. Он ничего уже от жизни не ждёт. Когда Серёже, маленькому любознательному мальчику, было четыре года, у него появился дедушка, Василий Иванович Полторак. О дедушке ему постоянно что-то не совсем понятное рассказывали родители. И тут Василия Ивановича пригласили для переназначения в Москву, а по прибытии, на самом деле, отправили на пенсию. Но чтобы подсластить пилюлю его неожиданного увольнения в запас, ему разрешили, с учётом бывших заслуг перед доблестными правоохранительными органами, прописаться на старой бабушкиной даче в Подмосковье. Теперь, к всеобщему удовольствию, проблема с маленьким сыном решалась очень просто — при каждой провинности Серёжи, мама ему угрожающим тоном говорила:
— Поедешь к нашему начальнику на пленер.
Но это была не ссылка для маленького Серёжи, а место новых неожиданных впечатлений. Он с большим удовольствием проводил время с дедушкой и никогда не отказывался от поездки к нему в гости. От разговоров с рассудительным мальчиком все окружающие тоже были в полном восторге. На все вопросы взрослых у Серёжи был всегда ответ, причём весьма неожиданный и оригинальный.
— Откуда ты всё это знаешь, мальчик?
— Мне дедушка рассказал, — и первым начинал смеяться.
— Где твой дедушка работает?
— В пожарной части.
— А кем?
— Он солдат-милиционер. Ездит по городу на красной машине и стреляет в бандитов.
— А ты кем хочешь быть, когда вырастешь?
— Тоже пожарником.
— Почему?
— Потому что у пожарника тёплая работа. Мы с мамой так зимой замерзаем, что зуб на зуб не попадает. А дедушка всё время пожары тушит в тепле, а потом мне об этом рассказывает. Но общение с дедушкой было для Серёжи замечательно не только разговорами, но и возможностью что-нибудь вместе с ним смастерить. Василий Иванович был на все руки мастер. Мог всё что угодно, по заказу внука, сделать. При этом приговаривал:
— Вот будет у тебя, внучек, день рождения, я тебе подарю новый автомат или машинку.
— Это когда будет, дедушка?
— Это ещё не скоро.
— Не согласен на «не скоро». Мой день рождения нужно сделать завтра и подарок мне подарить тоже завтра. А гостей — своих и маминых,
— можешь перенести на куда хочешь. Ты согласен, дедушка, со мной?
— Согласен.
— Ну, тогда начинай делать автомат.
За этими незатейливыми разговорами деда с внуком почти ежедневно появлялись на свет солдатики, машинки, автоматы, пушки. Всё многочисленное воинство они расставляли на веранде по всем законам и
приводили в действие в соответствии с поставленными задачами. Причём, дедушка и внук так увлекались этими играми, что не замечали, как
пролетало время и неожиданно появлялась на пороге дома со своими
замечаниями мама.
— Папа, ну что ты с Серёжей весь день ползаешь на животе по немытому полу?
— Мы играем с ним в путешествия.
— Играешь с ребёнком в какие-то пустые игры.
— Это — не пустые игры. Это — познание жизни.
— Лучше бы книжку ему почитал или нарисовал что-нибудь.
— Он уже сам и читает, и рисует лучше меня.
— Кстати, ты кормил ребёнка?
— Конечно. Покушали картошечку с селёдочкой и лучком. Потом чайку сладкого попили с сухариками.
— Это что за еда, папа? Селёдка, сухари… В общем, товарищ полковник, вы перепутали солдатскую казарму с детской комнатой.
— Катя, ты зря так говоришь. Во-первых, мы вместе с Серёжей каждый день моем пол и кушаем мужскую пищу, а не протёртую морковку.
А во-вторых, отрабатываем в нём настоящие воинские качества. Это — большое и серьёзное государственное дело.
— Какое дело? Государственное? О чём ты говоришь? Ребёнку только четыре года.
— Самое время. Не зря при царе состоятельные люди отдавали своих маленьких детей в военные учебные заведения. Впоследствии из них
вырастали умные, порядочные, преданные своему отечеству люди, а не какие-то слюнтяи.
— А что, сейчас разве не так поступают ответственные родители?
— К сожалению, нет. Сейчас воспитание ребёнка мужского пола сводится, как правило, к кормлению и одеванию, о чём ты постоянно печёшься.
— Правильно, потому что он — ребёнок.
— Нет, неправильно. Он, прежде всего, мужчина, а потом — ребёнок. Воспитание мальчика — это формирование у него чувства собственного достоинства, умения защитить от всех жизненных невзгод себя и свою семью, готовности честно выполнить свой воинский долг.
— Ладно, папа. Я вижу, что мы с тобой не договоримся.
— По этому вопросу — нет.
Серёжа взрослел и всё реже виделся со своим замечательным дедушкой, который жил на даче. Свободного времени у него, благодаря родительским заботам, практически не было. Всё было подчинено всестороннему и гармоничному развитию ребёнка. Мама с папой сами часто ездили в деревню к дедушке, а Серёжу, его единственного внука, вечно занятого уроками, музыкой, спортом, шахматами, редко брали с собой.
Дедушка очень сожалел, что мало видит внука, но регулярно передавал ему сделанные собственными руками, как в прежние времена, всякие интересные фигурки.
10.4
Сергей очень любил разговоры с мамой, хотя и проявлял иногда внешнее раздражение. Мало того, что были весьма поучительные, они позволяли ему увидеть все изъяны своей позиции. Только от мамы можно было услышать что-то плохое о себе и своих поступках. Только мама могла его в жёсткой форме опустить с неба на землю. Разговоры с ней, как правило, касались двух нескончаемых тем: мало уделяешь матери внимания и когда, наконец, женишься. Но сегодня мама решила соединить обе темы в одну и поговорить с сыном о женщине и её роли в семье.
— Что ты так поздно, Серёжа? — спросила она, когда он, наконец, пришёл в субботу домой.
— Не иначе, как у очередной подружки был?
— Был, мама, был. Денно и нощно ищу для тебя невестку. Никак не могу подобрать приличную женщину, но очень стараюсь.
— Это хорошо, что ты о маме не забываешь. Но мог бы когда-нибудь и посоветоваться со мной.
— Ну что ты можешь мне рассказать о женщинах, чего я не знаю?
— Не о женщинах, сын, а о твоей будущей жене. А это совершенно разные темы.
— А что, жена — не женщина?
— Женщина, но это совсем другая её ипостась. Более глубокая и содержательная.
— В смысле?
— В смысле того, что жена — ответственная за всю семейную жизнь.
— А что в этом случае мужчина делает? Зачем он вообще нужен?
— Хороший вопрос. Мужчина придан женщине высшими силами в услужение. Чтобы шкаф передвинуть, забор покрасить. И больше не
для чего. Как у волков. Реальный вожак в стае — самка, а самец только дорогу прокладывает.
— Да ну?
— Вот тебе и «да ну». И ещё. Супруги должны быть примерно одного возраста. Это позволяет им жить долгое время во здравии и согласии. И главное, одновременно стареть.
— А ещё какие есть варианты?
— Самый идеальный вариант — это когда жена старше мужа. Но никак не наоборот.
— Почему?
— Потому что у мужчины и женщины разный биологический возраст. Они по жизни идут разными темпами, но к финишу должны прийти вместе.
— Ну, тогда муж будет просто гулять от жены.
— И что?
— Как — что? В этом случае им просто нужно расходиться.
— Зачем? Чтобы идти искать себе нового мужа? А какая гарантия, что новый не будет вытворять то же самое, что и старый?
— Никакой.
— Вот. Поэтому умная жена делает вид, что ничего не происходит, когда имеет место какой-то сбой в семейной жизни. Твой папа, когда
тебе было шесть лет, тоже однажды пришёл вечером домой и объявил, что уходит от меня к какой-то аспирантке. Я покормила его, постирала ему трусы и уложила спать. Утром он встал, надел чистые трусы и пошёл на работу, как ни в чём не бывало.
— Ну, ты даёшь, мама! А что ты мне никогда об этом не рассказывала?
— А что тут рассказывать? Обычная жизненная ситуация. Женщина не должна переделывать мужчину. Это не реально и несерьёзно. Он к ней попадает уже готовым к употреблению. У женщины другая, более ответственная задача.
— Какая?
— Хранить семейный очаг, несмотря на все попытки, как внешние, так и внутренние, его разрушить. Ей природой это заповедано. Женщина — самое совершенное создание природы. Её квинтэссенция, её апофеоз. И прежде всего, это касается физиологии женщины. Ведь не
напрасно существует очень сложная и ответственная наука — гинекология. Это наука не только о здоровье женщин. Это наука о зарождении
и появлении на свет новой человеческой жизни!
— А есть наука, предназначенная для обеспечения здоровья мужчин?
— Есть. Урология. Она целенаправленно занимается функциональной деятельностью мочеполовой системы, причём как мужчины, так и женщины. Ничего особенного.
— И всё-таки, скажи, мама, почему женщин называют слабым полом? Ведь мужчина ни за что не выдержит всего того, что приходится в жизни на долю женщин?
— Кто так называет?
— Все. И прежде всего, мужчины.
— Вот видишь, и ты купился на эту байку. Слова «слабый пол» придумали сами женщины и в этой ситуации, вызывающей щадящую жалость к женской доле, они успешно решают все свои проблемы. А не то бы мужчины вообще сели им на голову.
10.5
Из разговора с мамой Сергею Павловичу особенно понравилось её высказывание относительно того, что жена должна быть с мужем одного возраста. А ещё лучше — старше. Это сразу возвращало его в мыслях к Вере Петровне Черниковой и почему-то, как ни странно, вызывало у него особый интерес. Последние два месяца он её не видел — не было никакой возможности вырваться в рабочий день в Москву. Помимо своей основной деятельности, Сергей Павлович Платонов на три недели оставался за генерального директора объединения. Оказывается, это очень непростая должность, так как правильное решение многих вопросов требует не только серьёзных профессиональных знаний, но иособых дипломатических способностей.
А ещё через месяц он снова позвонил стюардессе Оле и она ровным будничным голосом ему ответила:
— Алло.
— Здравствуйте, это — Сергей.
— Да. Я вас узнала.
— Вы своих родителей проводили?
— Проводила. Хотите прийти в гости?
— Да, хочу.
— Записывайте адрес.
— Я его знаю.
— С вашей настырностью я не сомневалась в этом. Тогда в воскресенье, в шесть часов. Устраивает?
— Да. Спасибо. Обязательно буду.
Вечер воскресенья его, конечно, не устраивал — в понедельник утром он должен быть на работе. Но отказаться от приглашения Оли у него и в мыслях не было. Просто нужно будет предупредить водителя, чтобы тот его забрал по определённому адресу в ночь с воскресенья на
понедельник и сразу отвёз в Тверь. И ещё Сергей Павлович понимал, что приглашён в гости к непростой молодой женщине и прийти с чем попало в этот дом нельзя. Был бы на его месте Моня, тот, ни минуты не сомневаясь, сразу бы эту сложную проблему упростил до предела. Он вспомнил их разговор.
— Когда ты идёшь в гости, старик, ты, прежде всего, должен думать о том, что сам будешь есть и пить.
— Ты шутишь, Моня?
— Ни в коем случае. Мой набор подарков, как правило, традиционный — бутылка водки и какая-нибудь нехитрая закуска: сыр, колбаска,
коробочка шпрот, апельсинчики.
— И всё?
— И — всё. А чего усложнять?
— Ты — молодец, Моня. Живёшь без проблем.
— А зачем мне эти проблемы? У меня других хватает…
Не зная, что делать, Сергей Павлович решил посоветоваться по поводу Оли с мамой. Правда, здесь можно нарваться, в очередной раз, на чтение моралей, но попробовать стоит.
— Мама, скажи, пожалуйста, с чем можно прийти к серьёзной женщине в гости в первый раз?
— Ты что, Платонов, совсем квалификацию потерял?
— Нет, мама, ты меня не поняла. В первый раз я иду в гости к особенной женщине.
— В каком смысле — особенной?
— В смысле — обеспеченной, независимой, интеллектуальной. В общем, не такой, как все.
— Ну если в таком смысле, то никаких коробок конфет и примитивных коньяков.
— Ну не с пустыми же руками?
— Конечно, не с пустыми. Думаю, что только цветы. Небольшой аккуратный букет, без купеческого размаха. И больше ничего.
10.6
На входе в подъезд дома сталинской постройки на Калининском проспекте Москвы сидела пожилая женщина, как минимум в звании подполковника, которая поинтересовалась, к кому Сергей Павлович идёт. Старенький лифт, громыхая и повизгивая, медленно поднял его
на шестой этаж. Дверь открыла сама Оля.
— Здравствуйте, Сергей. Спасибо за цветы. Проходите, пожалуйста, в гостиную, — и пошла первая вперёд по коридору.
— Сюда. Прошу вас.
В большой комнате с необычной старинной мебелью навстречу Сергею поднялся из кресла мужчина примерно его возраста и протянул
руку для знакомства:
— Валерий Жураковский. Член союза журналистов России, — и жестом хозяина указал гостю на свободное кресло.
— Очень приятно, Сергей, — ответил с взаимным рукопожатием Платонов.
Через несколько минут в комнату вошла Оля, держа в руках вазу с
его букетом цветов.
— Надеюсь, вы уже познакомились. Для полноты картины могу добавить. Валерий — мой давний друг. Журналист. Я его пригласила в гости, так как он, в силу своей профессии, умеет любую ситуацию сделать непринуждённой и приятной. Ну, а вас я ему представила, Сергей, как пассажира с рейса Москва–Апатиты, на котором иногда работаю. Желаю всем хорошего вечера. Жураковский был в чёрном костюме, белой рубашке и невзрачного
цвета галстуке. Сразу бросалось в глаза, что Валерий чувствует себя в этом костюме не совсем удобно. Более того, создавалось впечатление, что он его надел после большого перерыва.
— Скажите, Сергей, — сразу обратился Валерий к Сергею. — чем вы занимаетесь…
— В свободное от работы время? — с улыбкой закончил его вопрос Сергей, но уже серьёзным тоном ответил:
— Работаю в провинциальном городе Тверь в авиационном объединении. На выходные дни иногда приезжаю в Москву к маме.
— И всё?
— Нет, не всё. Русский, военнообязанный, холостой, образование высшее. Теперь — всё.
— А чем вы занимаетесь в Твери?
— Работаю инженером-конструктором. Окончил Московский авиационный институт.
— Так почему же вы не остались работать в Москве? Жили бы рядом с мамой, на всём готовом.
— Вот поэтому и не остался. Мне всегда хотелось как можно больше простора и самостоятельности.
— Интересная позиция.
— Интересная. У меня есть друг Моня…
— Тоже в Твери живёт?
— Нет, в Подольске. Так у него есть любимый анекдот. Едут в поезде еврей и татарин. Еврей кушает курицу, а татарин — конину. Татарин смотрел на еврея, смотрел, а потом и говорит: «Ишь ты, еврей, курятину кушаешь!» А тот ему отвечает: «Что делать, если на лошадь денег не
хватает».
Все дружно рассмеялись, а Оля неожиданно серьёзным тоном спросила Платонова:
— А вы знаете, Сергей, почему я вас пригласила к себе в гости?
— Знаю, конечно. Потому что я интересный обаятельный мужчина.
— От избытка скромности вы явно не умрёте. Но не совсем так. Потому что меня всё время разбирает любопытство: кто вы такой, что вас у трапа самолёта ждала в Апатитах чёрная машина?
— Чёрного цвета машина?
— Да, да, конечно, цвета. На моей памяти только моего дедушку так встречали. Да ещё с рапортом.
— А что вас, Оля, в этой ситуации напрягает?
— Уже, в принципе, ничего. Только к таким, как вы, Сергей, возникает у людей нездоровый интерес.
— Это хорошо, что возникает. Здоровый — нездоровый, это не важно. Если нет у человека к чему-то интереса, то с ним вообще не о чем говорить. Я буквально на днях слышал по радио выступление Сергея Владимировича Образцова. Позвольте я вам его коротко перескажу.
— Пожалуйста.
— Идут по берегу реки две девочки, одной — лет девять лет, другой — лет пять. Та, которой пять, увидела на берегу большую лягушку и говорит той, которой девять: «Нюрка, а Нюрка. Смотри, какая красавица — пучеглазая, зелёная, переливается разными красками. Так и хочется взять на руки и получше рассмотреть». А Нюрка ей отвечает: «Подумаешь, переливается. Жаба как жаба. Ничего особенного. Большая и скользкая. Только не вздумай к ней прикасаться!» Так вот, говорит Образцов, из маленькой девочки обязательно вырастет интересный человек, потому что она умеет удивляться. А из большой — ничего. Ну, совсем ничего.
Сергей ждал реакцию Оли на свой рассказ о жабе, но Оля его не слышала. Она думала сейчас о том, почему Сергей в ответ на её едкое замечание о цвете машины даже не поинтересовался: «А кто у вас дедушка?
Почему у него такие серьёзные привилегии? Чья это квартира в солидном доме, куда его, совсем незнакомого человека, вдруг пригласили?»
У Оли создалось впечатление, что Сергей про неё и её семью знает всё и поэтому не задаёт лишних вопросов. «Зря я тогда в самолёте не взяла у
него визитную карточку, которую он мне предлагал, — ругала себя Оля.
— Всё это мой дурацкий характер, а главное, глупая гордыня. Никак я его не обуздаю… И что теперь делать? Ждать, пока Сергей сам не расколется? А если он не расколется?.. Тогда остаётся только гадать: кого ты, дура, впустила в дом, нарушив все инструкции дедушки… Хорошо, что ещё догадалась пригласить на этот вечер Валерия. Хоть он, как работник органов, сможет объяснить мне, кто это за человек…»
10.7
Оля была единственным ребёнком в большой семье Никаноровых. Тихая, воспитанная, она часто присутствовала при разговорах взрослых. Они, как правило, не обращали на неё никакого внимания. Но Оля, как губка, впитывала всю информацию, которую слышала. Однажды дедушка за обедом сказал папе, тоже военному:
— Смотри, Коля, поднимаясь в армии по служебной лестнице, ты, во-первых, будешь встречать на своём пути всё больше и больше умных образованных людей. А во-вторых, всё более изощрённым и непредсказуемым будет их сопротивление твоим успехам. В любом случае, ни на какие фанфары не рассчитывай. А он и не рассчитывал: прилежно учился в военном училище, а потом с женой и маленькой дочкой мотался много лет по гарнизонам, несмотря на папу-генерала. Даже приличную квартиру за время службы не сумел приобрести, а шикарная квартира, обставленная старинной мебелью, куда был сейчас приглашён Сергей Павлович, принадлежала его родителям.
Сергей Павлович уже два часа сидел в уютной гостиной и гадал, кто же такой, на самом деле, Валерий Жураковский, которого Оля представила ему как журналиста. То, что он не журналист, Платонову было понятно сразу, так как он никакого участия в разговорах не принимал. Так долго с закрытым ртом журналист сидеть не может. Тогда кто? Какую роль он играет в этой встрече и зачем его пригласила к себе Оля?
«Может защитить себя от непредвиденных неприятностей со стороны незнакомого человека? Тогда грош мне цена, если я произвожу подобное впечатление на молодую приличную девушку… А может, он её любовник? Тогда вообще идиотская ситуация, больше похожая на дешёвый водевиль…» В этом случае ему нужно, как можно скорее, поблагодарить хозяев
за внимание и уйти из этого дома…
— Сергей, вы меня извините, пожалуйста, — прервала затянувшееся молчание Оля. — Можно попросить вашу визитку, которую вы мне любезно предлагали в самолёте?
— Конечно, можно. Прошу вас. Платонов достал из бокового кармана пиджака бумажник и извлёк оттуда свою визитную карточку.
— О, так вы большой начальник, Сергей!
— Это вам, Оля, кажется. Вы даже представить себе не можете, как со мной разговаривает мама.
— Мама — это не показатель. Ей по чину положено так себя вести. Вы бы ещё послушали, как бабушка с дедушкой со мной общаются! От смеха можно умереть! В этот момент Оля незаметно передала визитную карточку Сергея своему другу Валерию и тот стал её внимательно рассматривать. Краем глаза Сергей Павлович заметил, что выражение лица «журналиста» заметно изменилось. Оно как-то разгладилось и подобрело. Валерий даже позволил себе улыбнуться шутке, которую в очередной раз отпустил Платонов. А когда Оля всех напоила чаем с тортом собственного приготовления, он неожиданно подал свой голос:
— А позвольте я вам тоже кое-что расскажу. Это небольшой эпизод из нашей повседневной жизни. Сидят в ресторане двое мужчин. Обедают и рассказывают друг другу анекдоты. «Ты знаешь, чем отличаются портки от парткома?» — спрашивает первый второго. «Нет, не знаю, — отвечает тот. «Портки — это одна жопа, а партком — это много жоп».
Они продолжают мирно беседовать между собой, как вдруг второй обедающий спрашивает у первого: «А ты знаешь, чем мы отличаемся друг
от друга?»
— «Не знаю».
— «Я пойду домой, а ты пойдёшь совсем в другую сторону», — отворачивает лацкан пиджака и показывает значок службы безопасности. Первый обедающий весело улыбнулся в ответ и спросил у второго: «А ты знаешь, чем мы с тобой похожи?»
— «Нет, не знаю».
— «Мы оба пойдём домой», — и с улыбкой показал такой же
значок на своём пиджаке. Обстановка в гостиной заметно разрядилась: более спокойным стал тон разговоров, появились шутки, смех. А через полчаса Сергей Павлович попросил разрешение у Оли позвонить по телефону. Телефон стоял в прихожей на маленьком столике, около вешалки. На её верхней полке красовалась роскошная генеральская папаха.
Платонов набрал нужный ему номер телефона:
— Василий Петрович, подъезжайте, пожалуйста, к тому дому, где вы меня сегодня высадили. К десяти часам.
— Хорошо, Сергей Павлович. Вернувшись в гостиную, он спросил у хозяйки:
— А скажите, Оля, чья это папаха стоит на вешалке в прихожей?
— Это моего дедушки. Он большой генерал. По-моему, у него воинское звание генерал-полковник.
— Что вы говорите! Очень интересно!
— А это его квартира, но он с бабушкой живёт всё время на даче.
— Понятно. Это вы мне сказали для того, чтобы я не вздумал претендовать на вашу квартиру?
— Нет, конечно, но на всякий случай.
Последняя фраза вызвала у всех присутствующих громкий смех. А через двадцать минут Сергей Павлович встал и попрощался с Жураковским. Оля пошла его проводить до входной двери. Она подала ему руку и, приблизившись к нему почти вплотную, тихо спросила:
— Сергей, вы сердитесь на меня за сегодняшнюю ситуацию?
— Конечно, сержусь. Беседовать с красивой молодой девушкой под надзором соответствующих органов мне ещё никогда не приходилось.
— Сергей, я вас очень прошу простить меня.
— Простить? Да ни за что! — он по-мальчишески улыбнулся и пожал её протянутую руку.
— Я буду ждать вашего звонка.
— До свидания, Олечка.
Продолжение следует
