Незабываемый октябрь 1973 год
Израиль – страна евреев.
Наша родина , наша земля и мы больше не оставим её,
Сколько бы врагов не объединилось против нас.
Мир – это наша сущность.
С миром мы приветствуем каждого гостя,
У порога нашего дома.
Но тот, кто приходит к нам с мечём – тот от меча и погибнет!
Война Судного дня 1973 г.
cyclowiki.org
Я очнулся от жужжания назойливой мухи, которую не мог отогнать. Тело меня не повиновалось…
Цвика, мой друг, уставившись в небо широко раскрытыми глазами, лежал невдалеке и, почему-то, не откликался на мой зов.
Разгоралась заря нового дня.
Какой сегодня день? Вспомнил. Четверг 12.10. 1973 года. Ранним утром мы заняли позиции на окраине друзовского поселка Васет, на северной части Голанских высот.
Всю ночь копали окопы…
— Я хочу, чтобы глубина дошла до моих погон! — четко бросил командир бригады, майор Бар – Гиёра, и, не глядя на нас с Цвикой, прошел мимо
Сирийским броневым частям удалось в этом месте, в течении прошлой ночи, создать брешь в нашей обороне, на стыке двух батальонов, и на нашу бригаду была возложена задача -перекрыть этот прорыв.
К нам прикрепили одну танковую бригаду, которая расположилась у самого поселка.
В начале четырёх утра начался вражеский артобстрел.
В расположении сирийских войск были сотни артиллерийских орудий, и их огонь был массивным и метким.
Земля тряслась как в лихорадке, а густой черный дым и пыль обволокли нас со всех сторон.
Вокруг – сплошной ад.
–Цвика — кричу я, – нам не надо бояться смерти, ибо, что такое ад — мы уже видим!
Он понял меня или нет, не знаю, но, что-то ответив, согласно кивнул головой. Вокруг то и дело, слышу крики: » Санитар, санитар»!
Неожиданно снаряд разорвался за холмом, вблизи нас. Фонтан земли медленно спадал в воздухе. Только он осел, ударил другой снаряд, третий….
Сколько времени прошло не знаю…
Слышу, комбриг, майор Бар-Гиёра, кричит в мегафон:
-Всем назад! Отходим! Пришел приказ вернуться на исходные позиции! Повторяю! Отходим!
Кто мог, поспешно вылез из с трудом выкопанных окопов, и начали отходить.
На месте остались несколько раненых бойцов, которые не могли не только бежать, но даже ползти.
Именно тогда я и мой боевой друг Цвика поняли, что, невзирая на адские обстоятельства, мы обязаны остаться с ними здесь, в этой преисподней.
Снаряды и пули свистели над нами, не давая приподнять ни голову, ни тело. Продолжали лежать в окопе и выжидали затишья. Артиллерийский шквал, не уменьшая мощи, заметно передвинулся вглубь нашей территории, а спереди появились густые цепи сирийских танков Т54, выкрашенных в тёмно- серый цвет.
В ответ в тылу застрекотали гусеницы наших «Шерманов» .
Мы внимательно следили, как с правого фланга наши танки вклиняются в ряды сирийских подразделений, нанося им существенные уроны в живой силе и технике.
Жесточайший танковый бой разгорался на глазах у нас.
Один из наших танков приблизился, почти, вплотную к нашему окопу.
И тут, противотанковая ракета «Сагер»-, неожиданно точно поражает его, и он вспыхивает, как факел.
Мы с Цвикой и двое раненых, высунувшись из окопов, открыли огонь по приближающейся цепи сирийцев, стараясь прикрыть танкистов, выскакивающих из горящего танка.
Через пару секунд он взорвался. В результате ужасного взрыва боевой машины погибла часть экипажа, а те, что успели выскочить — получили тяжелые ранения.
Нас тоже зацепило. Я был ранен в спину, а Цвика — в живот.
Я положил голову на труп какого-то солдата, для удобного наблюдения за врагом. Были высланы несколько санитаров, и одному из них удалось добраться до нас.
Попросил его перетащить Цвику поближе ко мне и заняться им, так как у него — более серьезное ранение. Цвика ещё был в сознании, и мы изредка перебрасывались короткими фразами.
Неожиданно санитар вздрогнул и, без слов, опрокинулся на спину. Его глаза удивленно глядели на меня. Тонкая струя крови текла с тёмного отверстия между глаз…
С трудом, я перевел взгляд на моего друга. Он задыхался и сухо кашлял. Из угла рта появилась струя крови.
Его лицо стало бледным и бескровным.
– Лежи спокойно,- сквозь слёзы старался я утешить его.-
Скоро придет помощь. Ты мне не умирай!
— Нет,- слабо прошептал он. — У меня, к сожалению, осталось совсем мало времени.
Я, превозмогая собственную боль, склонился над ним, стараясь одной рукой закончить прерванную работу санитара.
– Ой! Сердце…
— Знаю. Я…
— Бесполезно…. Сохраняй свои силы….
Друг опять сильно закашлялся…
Вблизи взорвался снаряд. Я упал, прикрывая Цвику моим телом.
Втянув его глубже в окоп, вытер его окровавленный рот.
Он умолк и несколько минут лежал без движения с закрытыми глазами, только грудь, прерывисто поднималась и опускалась с мелкой дрожью.
Еще раз открыл глаза. Его губы зашевелились. Я низко, как мог, склонился над ним.
– Слушай…. Слушай меня…. Помнишь ту картину… в моей студии?… Тебе она понравилась… Я … Я… её тебе дарю. Помни!.
israelreport.ru
Цвика уронил голову на грудь.
«Не сон ли это?»- подумал я, беспомощно оглядываясь вокруг
Мне показалось, что в момент смерти Цвики, поблекло небо, и пейзаж вокруг потерял свою реальность, задрожав и став прозрачным. Слёзы текли по моим щекам, но я их не замечал…
Неожиданно потерял сознание…
Очнулся около десяти утра, через три часа после приказа комбрига об отходе. Цвика молчал.
Тело моё было непослушным. Вся спина горела. Скрипя зубами от боли, снял рубашку. Она присохла к ране, и мне стоило немало сил, чтобы её снять. Не знаю, сколько отдыхал.
Сознание то возвращалась ко мне, то пропадало. Помню, что солнце уже было в зените, и страшно докучала жара.
Непонятно, как могло солнце так сиять! Разве небо равнодушное к происходящему? Неужели солнце и небо не померкнет, взирая на человеческие муки?
Воды не было. Фляжку пробило в нескольких местах осколками. Множество мух роилось вокруг. Кровотечение почти прекратилось. Майка превратилась в натуральную повязку.
Ног не чувствовал. Начал говорить к Цвике для поддержания собственного духа.
Солнце, как, я сообразил, перешагнуло зенит и начало клониться на запад. Сирийские позиции лениво обстреливали наших. Одинокая пуля визгнула прямо над моим ухом.
www.yaplakal.com
Наши не появлялись.
Сколько лежал не знаю, но был убежден, что долго.
– «Как я ещё не умер?» – подумал я, глядя, прищурившись, на необъятное синее небо.
— «Бог мой, где ты? Как ты мог допустить такое? Зачем вообще нужна — эта мясорубка? Неужели Ты не в состоянии примирить народы и заставить их жить в мире и согласии? Сколько светлых умов мы теряем из-за этих войн?»
Посмотрел на скорбно склонившуюся голову Цвики.
-«Такого художника!» — Боль пронзила мое сердце. Я опять безудержно заплакал ….
Приблизительно, к трём часам дня заметил бронетранспортёр. Он медленно продвигался в мою сторону.
На расстоянии десяти метров, справа от меня, остановился.
Затем, игнорируя на мои усилия приподнять левую руку и подать им знак, он повернул обратно. Вслед за ним полетел вражеский снаряд, но, слава Богу, не попал.
Я опять терял сознание и вновь приходил в себя. Пытался окликнуть Цвику, но ответа, естественно, не последовало.
Другие солдаты, лежащие невдалеке, так же равнодушно молчали.
«Я один остался здесь! Наверняка, никто не знает, что я жив!»- решил я.
Неожиданно, как в кино, «труп», лежащий вблизи меня, вдруг ожил, встал и, пошатываясь, пошёл в направлении наших позиций. Расстояние – около пятисот метров. Видел его, как он идёт! Солдат в шоковом состоянии. Шел прямо, как робот, не замечая преград, недалекие свисты пуль и жужжание горячих осколков. Так он шел и шел, пока, неожиданно, будто из-под земли, выскочили несколько наших солдат и, схватив его за руки, потянули вниз в невидимую траншею. Молодец дружище!
Я решил, что если он дошёл, и я смогу. Обвязав локоть рубашкой я, упираясь на него, другой рукой взял кинжал.
С трудом, скрипя от боли зубами, осторожно выбрался из окопа. Подбитый танк ещё дымился. Минуя трупы, пополз на животе, поочерёдно опираясь о землю то локтем, то кинжалом. Стреляющая боль меня остановила. Тело в буквальном смысле слова ломило. Но я сжался, как пружина, и решил продвигаться в перёд, невзирая ни на что…
Придя в себя, я опять воткнул кинжал глубоко в землю и подтянулся к нему. Много таких движений сделал, но сколько — не помню….
***
Тем временем, на бронетранспортёрах прибыло разведывательное отделение парашютистов, которые заняли позиции по соседству от моей бригады. В данный момент, возвращение на территорию, контролируемую врагами, не было в плане. Командир парашютистов капитан Моти спросил командира бригады майор Бар -Гиёра, есть ли шанс, что кто-то из наших бойцов остался в живых на покинутых позициях.
«Исключено! Только наши трупы!»- коротко отрезал комбриг…
Весть, что один контуженый солдат своими силами вышел на передовую, облетела весь ближайший фронт. Услышав это, капитан Моти решил возглавить бронетранспортёр и выйти на поиски. «Хочу убедиться окончательно! Это на мой риск и под мою ответственность!» — отрезал он, прося разрешения у комбрига.
» Окей,»*- наконец согласился комбриг. В случае чего – прикрою!
Ровно в четыре часа капитан Моти, два парашютиста, военный врач с носилками и канистрой воды, на бронетранспортёре, пересекли траншею и двинулись в сторону нашего ещё дымившегося танка. Оказывается, их я и видел, когда тщетно старался привлечь внимание.
Как только бронетранспортёр приблизился, начался прицельный артиллерийский обстрел, и они, не увидев живых, а только разбросанные вокруг трупы, поспешно возвратились к своим позициям. Я был в отчаянии. Но, как видно, капитана Моти был упрямый. Недаром он — герой Шестидневной Войны* и кавалер ордена » за храбрость» в борьбе за столицу — Иерусалим.
Получив артиллерийское прикрытие, он, во второй раз, попытался более внимательно обследовать поле боя. Стоя во весь рост, пренебрегая пулями и снарядами, указывал
парашютисту-шофёру дорогу. Таким путём они вплотную приблизились ко мне. Видимо, в тот момент я потерял сознание и очнулся от тряски бронетранспортера по ухабистой земле.
Успел вымолвить: — Осторожно! — и опять окунулся в кромешную тьму.
Врач, тем временем, воткнув в артерию иглу, вливал мне порцию крови, смачивая мои губы мокрым платком….
Перенесли на носилках в вертолёт. К вечеру,
в полу сознании, я уже лежал в белой — белой палате военного госпиталя. На следующий день меня перенесли из палаты обратно в вертолёт. Моё ранение оказалось более сложным.
Доставили в город Хайфу. Там всё время спрашивали, доволен ли я, что привезли меня именно сюда, но я был безразличен….
Меня поместили в реанимацию. Оперировали.
Позвоночник к счастью, не был поврежден, и через несколько недель я смог сделать первые шаги…
Послесловие
Наш герой выписался 1.2.1974 г. из лечебного санатория. Демобилизовали. Мол, калека и прочее.
Первым делом он отправился на военное кладбище.
Стоя у могилы своего друга, он склонил свою кучерявую, не по возрасту поседевшую голову и внимательно читал надгробную надпись:
Старший сержант Цви Бен Арци.
«5.7. 1943 — 13.10.1973 г».
Геройски погиб в войне судного дня
Война. Война. Что такое война? Только теряя близкого человека, мы осознаём трагедию войны. С самого начала у нас не было сомнений в том, что окончательная победа будет за нами.
Но такой ценой? Конечно, война была справедливой, но разве бывают жертвы справедливыми?
Слова, пустые слова, за которые люди воевали и погибали. И создастся ли когда-нибудь такое общество, где люди не будут больше воевать? От этого мир, несомненно, станет лучшим!
Он присел на согретую солнцем землю. От влажной земли свежей могилы исходил какой-то призывный запах!
Мать — сыра земля звала куда-то, к чему-то, зачем-то.
К тем таинствам жизни и смерти, которым повинуется все живое…
Через месяц подал просьбу о возвращение в резерв.
После многочисленных ходатайств, колебаний и отказов его возвратили в резервисты, в его же часть.
Вернулся на фронт и продолжал воевать до конца мая 1974 г.
Потом был направлен на офицерские курсы. Исполнял должность командира роты, отделения, полка. Стал офицером с отличием и в 1982 г был назначен командиром горского полка. Участвовал в ливанской операции.
Дошел до Бейрута. Принимал участие в спасении американских солдат, пострадавших от террористического акта, в котором были подорваны гостиница и американское посольство.
Там погибло более 250 американских десантников и служащих. Окончательно демобилизовался в 1991 г.
Он живет в кругу детей и внуков, в своем любимом городе Хайфа по сей день ….
Сноски:
*Шерман- модель танка
Ок-кей (анг) — хорошо
Цахаль (ивр)- Армия Обороны Израиля.
Штинкер-(нем)- дословно вонючка, переносном- доносчик.
Аглан (арб)- привет.
Маар Хаба (арб)- как дела.
Шукран (арб) – спасибо.
Салам Алейкум (арб) – Мир Вам.
Аглан Ве Саглан (арб) – добро пожаловать.
Шу бетак (арб) — что нового.
Хакатан (ивр) – гном
Мицада — название крепости на горе вблизи от Мертвого Моря.
Друзы — мусульманское кочевое племя.
Саерэт эгоз – отборный военный батальён.
Федаун ( арб) — боевик
Кинерэт- Тибериянское озеро.
Кфиры (ивр) – ястребы.
Рааля- (арб)- чадра
Шешбеш — нарды
Юрис Михаэль
Иллюстрация: 9tv.co.il
