6.10
Сергей Павлович Платонов зашёл сегодня в деканат за своей контрольной работой и увидел, что к его тетради скрепкой была прикреплена записка, написанная секретарём факультета: «Тов. Платонов. Срочно зайдите к декану факультета». Декан Панфилов был в своём кабинете и, как всегда, не в духе. На стук в дверь раздался его сердитый голос:
— Входите, открыто.
— Здравствуйте, Дмитрий Фёдорович. Я студент четвёртого курса Платонов. Вы меня вызывали?
— Присаживайтесь, товарищ Платонов. Я вас вот по какому поводу пригласил к себе. На вас пожаловалась доцент Черникова. Вы ей чуть не сорвали экзамен и вообще вели себя вызывающе.
— Я просто опоздал на экзамен и попросил преподавателя у меня
его принять. Готов был отвечать на билет без подготовки.
— Это мне всё известно. Но вы дождались окончания экзамена и начали грубо выяснять отношения с Верой Петровной. Потрудитесь
объяснить своё поведение.
— Я опоздал по уважительной причине и она мне…
— Доцент Черникова?
— Да, доцент Черникова… не разрешила войти в аудиторию.
— А вы продолжали настаивать и даже спросили у неё, есть ли вечером в институте кто-нибудь из начальства. С какой целью?
— Получить разрешение на сдачу экзамена.
— Что вы имели здесь в виду?
— Объяснить вышестоящему начальству, почему я опоздал на экзамен.
— Значит, жаловаться на преподавателя?
— Вовсе нет.
— Ну как же нет? Заставить преподавателя через начальство изменить свою позицию. Что не так?
— Дело в том, что я на следующий день должен был уехать из Москвы и поэтому думал, как мне…
— Вы где живёте, уважаемый? — перебил его декан.
— В вашей карточке написано: город Подольск Московской области. По моему поручению вам звонили в Подольск, но по указанному телефону ответили, что вы уже там не работаете. Так где же вас искать, если понадобитесь?
— В настоящее время я живу и работаю в Твери.
— Где работаете, кем? Что я должен из вас каждое слово буквально клещами вытягивать?
— В авиационном объединении. Инженером.
— Ну, вот что, товарищ инженер. Вы у нас получаете второе высшее образование и мы вправе вам в этом отказать. Так что ведите себя достойно в стенах института, чтобы на вас не жаловались преподаватели.
— И ещё. Напишите на моё имя объяснительную записку по поводу данного инцидента.
— Хорошо.
— И извинитесь перед Верой Петровной Черниковой за неэтичное поведение. Вам всё понятно?
— Да, понятно.
— Свободны.
В приёмной декана Платонов подошёл к секретарю факультета и попросил дать ему разовое разрешение на сдачу экзамена по экономике доценту Черниковой.
— Одну минутку. Сейчас выпишу. Пожалуйста.
— Извините, не понял. Кому я должен сдавать экзамен?
— Там указано, молодой человек, — доценту Сотниковой Евгении Ивановне. Она — преподаватель той же кафедры, что и Черникова. Замена преподавателя сделана по распоряжению декана. У вас ещё есть какие-нибудь ко мне вопросы?
— Нет. До свидания.
— Всего хорошего.
6.11
В принципе, Сергею Павловичу Платонову было всё равно, кому сдавать экзамен — Вере Петровне или Евгении Ивановне. Материал он знает — каждый день с ним работает. Но извиняться?
«А за что, в принципе, извиняться? За то, что настаивал на сдаче экзамена? За то, что хотел продемонстрировать преподавателю свои знания? Так это моё право, как студента…
Во-первых, можно по-разному настаивать. Ты это сделал как-то очень агрессивно и неуважительно. А во-вторых, зачем ты ожидал эту женщину после экзамена? Получил отказ — и иди домой!..
Даже не знаю, зачем я остался тогда стоять под дверью этой аудитории, а не ушёл…
А я тебе скажу. Ты просто перепутал в этот момент своё производственное положение и позицию студента.
В каком смысле? В прямом. Там ты — руководитель. Твоё слово — решающее. А в институт ты пришёл учиться. Вот и учись, а не возникай… А если у меня не получается? Не могу я так легко переходить из одной ипостаси в другую: здесь говори, там молчи. Мне всё время что-то
мешает так себя вести…
Несерьёзный и глупый ответ, Платонов. Плохому танцору тоже чтото мешает, но он с этим борется… Так за что же, всё-таки, я должен извиняться?.. Прежде всего, за то, что ты своим идиотским поведением, своим гонором, нарушил душевный покой милой интеллигентной женщины…
Ну, в институте она не женщина, а преподаватель…
И опять ты не прав. Женщина всегда остаётся женщиной, хоть ты её в холодильник засунь. Только не все мужчины эту ситуацию правильно
понимают и соответствующим образом поступают…
А может, мне с мамой посоветоваться? Она в этом деле собаку съела.
Столько лет в институте работает… Да хоть корову… Ответ мамы ты знаешь заранее: извиняется первым всегда тот, кто лучше воспитан…
А может, в самом деле, не морочить себе голову и просто перейти в другой институт, как посоветовал декан?..
Ну, нет. Тогда я больше никогда не увижу эту необыкновенную прекрасную женщину… Вот ты сам и нашёл ответ на все свои вопросы…»
Через несколько дней Черникова и Платонов, преподаватель и студент, встретились совершенно неожиданно в коридоре и, конечно, оба
явно были к этому не готовы.
— Здравствуйте, Вера Петровна.
— Здравствуйте.
— Я — студент Платонов. Мне декан факультета профессор Панфилов настоятельно рекомендовал извиниться перед вами.
— Правда? А если бы не было указания декана, вы бы сами не догадались это сделать?
— Не знаю. Я подумаю над вашим замечанием.
— Подумайте, уважаемый. Прошу прощения. Тороплюсь.
И она, стильная, молодая, красивая, пошла дальше по коридору и вскоре смешалась с толпой студентов. А он так и остался стоять, не поняв, приняла ли она его извинения или нет.
6.12
Платонов явно мешал всем, идущим по коридору, но он не мог, какни странно, сдвинуться с места и продолжал стоять посередине людского потока, как будто его парализовало. А когда, наконец, это состояние прошло, то еле дошёл до ближайшего окна и ухватился обеимируками за подоконник. Он вдруг почувствовал себя усталым и совершенно разбитым, хотя с утра всё было нормально. Неужели причиной его внезапно появившейся слабости была женщина, с которой он сейчас встретился? Конечно, она. Вне всякого сомнения. «Но это уже клиника, Сергей Павлович! Тебе нужно хорошо подумать, что дальше делать!..
Лечиться, мой друг, лечиться. В особенности после твоего глубокомысленного ответа: «Я подумаю над вашим замечанием!..» Платонов смотрел в окно, но ничего там не видел. Только ощущал запах духов Веры Петровны, хотя прошло уже несколько минут, как она ушла. Состояние полной прострации, которое никогда до сегодняшнего дня он не испытывал, не проходило. Кто-то прошёл мимо и задел его плечом. В другой раз он бы сразу жёстко прореагировал, но сейчас ему было всё равно. И тут его окликнули:
— Платонов, а вы что тут, уважаемый, делаете? Что вы там рассматриваете за давно немытым окном? Это была доцент Сотникова, которой он недавно сдавал экзамен вместо Черниковой.
— Да так. Думаю, куда дальше идти покорять вершины знаний.
— Ну-ну. Успехов вам, молодой человек.
— Спасибо.
Как ни странно, разговор с Сотниковой встряхнул его и вернул в нормальное состояние. «Надо же — только один экзамен в этом институте успел сдать, а меня уже все запомнили. Наверное, что-то во мне есть нестандартное и очень вызывающее…»
Но ситуация с Платоновым в этот день имела неожиданное продолжение. Вернувшись на кафедру, Евгения Ивановна окликнула Веру Петровну, сидящую к ней спиной:
— Верочка, сейчас встретила в коридоре твоего крестника.
— Какого ещё крестника?
— Платонова. Стоит у окна в коридоре второго этажа и о чём-то мечтает.
— Почему он мой?
— Так ты же с ним поругалась?
— Да, я. Ну и что? Он тоже мне сегодня встретился и даже пытался, по указанию декана, извиниться.
— Ну вот, видишь. В его поведении наметился явный прогресс.
— Какой прогресс? В чём?
— Не гони лошадей, как говорит мой умный муж, не то подковы
отвалятся…
После встречи с Платоновым, Вера Петровна чувствовала, что у неё всё время горят щёки. Чтобы никто этого не заметил, она села лицом к окну и делала вид, что готовится к лекции. Но лекция ей в голову не лезла. Сегодня она, наконец, рассмотрела этого студента, так как при первой встрече они беседовали в полутёмном коридоре. Это был выше среднего роста шатен с серыми глазами и открытым добрым лицом. Когда он говорил, то смотрел прямо на собеседника и при этом немножко щурился.
«И что? В чём дело, Вера? Какой-то мальчишка. Да их сотни проходят за день перед твоими глазами!» И опять Вера Петровна поймала себя на том, что всё время думает об этом Платонове. А о чём, в принципе, думать? Что произошло? Ну, сказал ей какой-то парень несколько слов извинения, причём невпопад. И всё. Мало ли их, всяких разных, ходит по институту… «Тогда непонятно, что на меня произвело впечатление?.. А то, что
никакой ассоциации со злодеем, которого ты себе всё время надумывала, и в помине нет. Парень как парень… Нет… Не просто парень, а какой-то особенный, если он вдруг завладел моим вниманием…Правильно мама мне говорила, что я не разбираюсь в людях — все
у меня хорошие и добрые. Это, по всей видимости, наследственное… Почему? С чего ты взяла?.. Потому что мама сама рассказывала, как она своему будущему мужу Пете, совершенно незнакомому человеку из Подмосковья, тайно носила из библиотеки книги. Штраф за утерю книг был целых двенадцать рублей. А в те годы это было целое состояние. Так что нечему удивляться…»
6.13
Сергей Павлович, оторвавшись, наконец, от окна, ощутил непреодолимое желание ещё раз увидеть Веру Петровну. Причём, сегодня. Обязательно сегодня. Сказать ей несколько слов, в дополнение к тому, что ляпнул при встрече, и убедиться, что она его простила. Завтра он уедет
в Тверь и неизвестно, когда ещё вырвется в Москву. При этом будет всё время переживать по поводу данного инцидента с приятной женщиной.
Расписание вечерних занятий висело рядом с деканатом вечернего факультета, который находился в противоположном крыле по отношению к заочному. Когда Платонов первый раз пришёл в институт, он, по ошибке, попал именно туда. Так как учебные планы заочного и вечернего факультетов практически совпадают, то нужно смотреть расписание занятий четвёртого курса. Ему повезло: доцент Черникова сегодня читала лекцию первой парой, которая начиналась в 18.30 и заканчивалась в 20.10. До её окончания было ещё больше двух часов. За это время он успеет сходить на базарчик около метро и купить Вере Петровне цветы. Может, он этим жестом изменит тяжёлое впечатление, которое произвёл два раза на эту милую женщину?
На маленьком базаре около станции метро было шесть столов, за
четырьмя из которых торговали цветами. Платонов обошёл все прилавки, но никак не мог решиться на покупку. Вспомнил, что мама, когда он ещё учился в институте, наставляла: покупать цветы девушкам — очень ответственное мероприятие. Можно не угадать её вкус и надолго испортить ей настроение. А можно вообще купить цветы, на которые у девушки аллергия. Поэтому следует с кем-то посоветоваться.
Но с кем? Осмотревшись вокруг, Сергей Павлович заметил, что за вторым прилавком стоит немолодая интеллигентного вида женщина, к которой
решил подойти и поговорить.
— Скажите, пожалуйста, какие цветы можно преподнести красивой женщине лет тридцати?
— Вы мне задали, молодой человек, очень сложный вопрос. Я затрудняюсь на него ответить. При выборе цветов для женщины такоговозраста, да ещё красивой, следует учитывать целый ряд факторов: её
образование, место работы, семейное положение, уровень ваших с ней
отношений и ещё многое чего другого.
— И что мне делать?
— А знаете, возьмите лилии. Они нейтральны и благородны. Без претензий. Могут долго стоять, если регулярно менять для них воду.
— Как вы думаете, сколько цветков следует купить?
— Думаю, что достаточно пяти, плюс травка. Получится очень симпатичный букет.
— Сделайте, пожалуйста, мне такой букет и спасибо за ценный совет.
— Всего вам хорошего!
6.14
Вера Петровна Черникова, после разговора со своей коллегой Евгенией Ивановной Сотниковой, почувствовала какое-то незнакомое ранее внутреннее напряжение. Что-то ей мешало сосредоточиться на предстоящей лекции, материал которой был для неё достаточно новым.
Неужели Сотникова своим шутливым тоном и с присущей ей циничным юмором что-то внутри неё зацепила? А может, причиной этого состояния стал молодой человек, которого неожиданно встретила в коридоре института? Она отлично понимала, что глупо, и пошло гадать, перебирая разные ситуации, но тревожное состояние не проходило. Перед самой лекцией Вера Петровна позвонила мужу:
— Витя, ты можешь меня встретить после первой пары в восемь вечера и отвезти домой?
— Ты что, Верочка! Я тут беседую с клиентом по очень серьёзному делу и не могу никуда отойти.
— Витя, перенеси свою серьёзную встречу на другой день или сделай перерыв на час-полтора.
— Верочка, это невозможно. Я тебе сейчас такси закажу и оплачу стоянку. Такси будет тебя встречать.
— Витя, нет. Заберёшь меня сам. Всё. И кончай со мной торговаться. Интуиция Веру Петровну не подвела. После лекции около выхода из института стоял с цветами Платонов.
— Извините, Вера Петровна, за моё глупое поведение сегодня. Вот решил вам преподнести цветы, чтобы загладить нехорошее впечатление.
— Не поняла, о каком впечатлении вы говорите?
— О плохом. Дело в том, что я не совсем удачно сегодня перед вами извинился за свой поступок.
— За какой поступок? Вы что-то перепутали, уважаемый.
— Нет, ничего не перепутал. Просто наговорил лишнего и хочу загладить свою вину.
— Молодой человек, вы хоть знаете, в каких случаях следует женщине дарить цветы?
— В каких?
— Судя по вашему вопросу, не знаете. А жаль.
— Вера Петровна, я от чистого сердца. Примите, пожалуйста.
— Извините, меня встречает муж. Дайте, пожалуйста, пройти.
В этот момент Виктор аккуратно припарковался у бордюра. Когда
она села в машину, он её обиженным тоном спросил:
— Верочка, ну и из-за чего ты меня сорвала с работы? Даже не представляешь, сколько денег я могу потерять.
— А разве ты не заметил, Витя, у входа в институт молодого нахала с цветами?
— Заметил, и что? У нас с тобой, Верочка, профессии, связанные с подношениями. Мне каждый день приносят то бутылку, то цветы. И что? Я должен по этому поводу вызывать наряд милиции?
— Ты, Витя, дурак или прикидываешься? К твоей жене в наглую пристают прямо на улице, а ты делаешь вид, что ничего не происходит. При этом сравниваешь меня с собой. Ты это серьёзно?
— Ну, извини, Верочка, не обижайся. Я, наверное, что-то не то тебе сейчас сказал…
— Наверное. Останови здесь машину. Я выйду. Пройдусь по свежему воздуху. Пока.
— Пока.
6.15
Утром следующего дня, в районе двенадцати часов, как ни в чём не бывало, без каких-либо угрызений совести, Виктор позвонил Вере Петровне. Она весь вечер не могла найти себе место: то присаживалась к столу, то выходила на балкон, а он спокойно уехал к себе домой и сразу всё забыл. Мужчины вообще какие-то носороги, пробить их шкуру невозможно. Никаких эмоций, никакого внутреннего понимания ситуации.
А она только о чём вчера не передумала — о покойной маме, об отбившейся от рук дочери, о всегда занятом делами муже, о фальшивых
коллегах. Чего только стоит одна Сотникова со своими пошлыми намёками и глупыми заигрываниями! Какая-то пустая никчёмная жизнь… В конце вечера она даже позвонила дочери Светлане, которой, слава
богу, не оказалось на месте. А перед её глазами всё время продолжал стоять молодой, независимый, сильный человек, с открытой улыбкой и просил принять от него цветы. Красивый, скромный букет.
— Верочка, — кричала телефонная трубка, — ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь? Верочка?
— Нормально, Витя, нормально. Не кричи. Ты что-то хотел спросить или просто так звонишь?
— Я, может быть, вечером к тебе на часок-другой заеду поговорить о наших делах, если ты не возражаешь.
— Нет, меня не будет дома. Я сегодня занята.
— Ладно, созвонимся. Отдыхай, дорогая.
— Будь здоров.
Сначала Сергей Павлович Платонов несколько расстроился по поводу несостоявшегося разговора с Верой Петровной, но потом, увидевеё неприступную позицию и неизвестно откуда появившегося мужа, успокоился. Не хочет принимать извинения, ну и не надо. В принципе,
ничего плохого он по отношению к этой женщине не сделал… И тем не менее, настроение продолжало оставаться неважным.
Платонов остановил такси и поехал с цветами к маме. У неё всегда тепло, вкусно, а главное, спокойно. Никаких форс-мажорных ситуаций.
Хорошо поужинав, мама и сын расположились в гостиной в больших удобных креслах.
— Серёжа, выключи верхний свет и принеси мне сигареты. Ты когда завтра встаёшь?
— В половине пятого утра.
— Зачем так рано? У тебя же машина в 5.45. Водитель позвонил и подтвердил время.
— Нужно спокойно собрать все бумаги, ничего не забыть. Особенно учебники. Кстати, хочу с тобой посоветоваться, мама, по поводу одного
инцидента, который произошёл со мной в институте.
— Что за инцидент?
— Да, вроде, пустяки. Я тут недавно нахамил одному преподавателю, кандидату наук, а она декану пожаловалась.
— Это уже серьёзно. И что декан?
— Декан меня вызвал к себе и отчитал по всем правилам, но дал повторное направление на экзамен. Правда, к другому преподавателю.
— Так ты сдал этот экзамен или нет?
— Сдал. На отлично.
— И в чём тогда проблема?
— Я хотел перед этим преподавателем сегодня извиниться, даже купил цветы. А она отказалась их принять.
— Так вот откуда взялся этот замечательный букет!
— Ты не обижайся на меня, мама. В следующий раз я тебе куплю
самые красивые цветы в Москве.
— Ладно, не обижаюсь. Но зачем ты мне рассказал про этого преподавателя? Защемило самолюбие, что тебя — такого большого начальника — взяли и поставили на место?
— В какой-то мере да. Я к этому не привык. Слишком в неловкомположении оказался.
— А к чему ты привык? Зачем вообще, Серёжа, тебе эта работа в Твери: сумасшедшая ответственность, колоссальная нагрузка, постоянные
поездки. Да ещё с институтом связался.
— Мама, у тебя одни вопросы, причём все с негативным подтекстом. Неужели тебе не понятно — у меня потрясающе интересная работа, от
которой нормальные люди не отказываются.
— Это нормальные, а ты причём?
— А что я, по-твоему, ненормальный?
— Конечно. Нормальные люди встают в семь утра и спокойно идут= на работу, а не вскакивают в половине пятого и едут куда-то за двести
вёрст.
— Не знаю, не знаю…
— А ты знай. Сейчас тянешь этот громадный воз, а что завтра будет
— не задумываешься.
— Ладно. Проехали.
— Хорошо, проехали. Вот ты сказал, что она кандидат наук. И что? Сейчас даже доктор наук — пустое место. Мясник в нашем гастрономе имеет больший авторитет, чем любой профессор.
— Ну, не скажи. Люди всё-таки отличают профессора от мясника и по-разному к ним относятся.
— Я тебя умоляю! В наше мутное время никому не нужной Перестройки людей классифицируют по одному признаку — полезен этот
человек или нет. При этом сейчас сплошь и рядом кандидатами и даже докторами наук становятся отпетые мошенники.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем становятся?
— Прежде всего, из-за дешёвого престижа. Раньше люди относились друг к другу в соответствии с их заслугами, образованием, знаниями. А сейчас вся муть поднялась со дна. Люди раболепствуют перед тем, от кого есть надежда что-то получить.
— Ну, теперь я точно никаких диссертаций защищать не буду, чтоб
никто не смеялся надо мной.
— Не зарекайся, Серёжа. Жизнь — не загородное шоссе. Неизвестно, где поломаешься и остановишься…
6.16
Информация о том, что профессор Конюхов предложил доценту
Черниковой должность заместителя заведующего кафедрой, просочилась в преподавательскую в тот же день. То ли этот вброс осуществил
сам Конюхов через своих адептов, чтобы проверить реакцию членов
кафедры, то ли поручил эту деликатную акцию выполнить своему секретарю Татьяне, но кафедра в течение нескольких дней активно переваривала эту новость.
Коллектив кафедры состоял, в основном, из обеспеченных и красивых женщин, поэтому дух соперничества и мелкого интриганства ощущался всегда и во всём. Кафедра профессора Конюхова считалась на
факультете более менее благополучной. Иногда возникали мелкие бунты, но они, как правило, уверенно подавлялись на уровне заведующего
кафедрой. Сейчас ситуация могла выйти из-под его контроля и связана она была, как ни странно, с Евгенией Ивановной Сотниковой. То ли она никак не могла проглотить, что профессор Конюхов ввёл Веру Петровну в состав Учёного совета по присуждению учёной степени кандидата экономических наук, то ли ещё по какой-то причине, но она стала активно претендовать на должность заместителя заведующего. В особенности
она почему-то ополчилась против секретаря кафедры Татьяны, которая, якобы, специально протиражировала эту новость. Вера Петровна попыталась успокоить Таню, что это всё глупости, но у неё это не очень получалось.
Профессор Конюхов пассивно наблюдал за происходящим из своего застеклённого угла, но когда ему эти стихийные волнения надоели,
он объявил о внеочередном заседании кафедры. Заседание кафедры он проводил, как правило, сидя в кресле секретаря кафедры, так как только у неё на столе стоял телефон, позволяющий ему периодически отвечать на звонки.
Сегодня он даже не стал беспокоить Татьяну и сел за обычно никем не занятый стол.
— Уважаемые коллеги, я попросил вас собраться на внеочередное заседание кафедры, чтобы высказать своё впечатление от обсуждения
информации, связанной с вакантной должностью моего заместителя.— профессор тяжёлым взглядом обвёл всех присутствующих на заседании и продолжил:
— Сразу признаюсь, эту новость вбросил на кафедру я. Так что прошу оставить в покое доцента Черникову, а тем более ни в чём не виновную Татьяну. Всем понятно?
— Понятно…
— Очень хорошо. А теперь послушайте меня внимательно. Декан факультета попросил все кафедры, в том числе и нашу, представить
список руководящего резерва и, в частности, кандидатуру преподавателя, который может меня заменить в должности заведующего кафедрой.
Для того чтобы увидеть кандидата в деле, хочу своим распоряжением назначить его сейчас. Вопрос непростой, поэтому боюсь ошибиться. Всем понятно? — снова спросил он у присутствующих.
— Понятно…
— Тогда идём дальше. К моему сожалению, я увидел неприятную картину: кафедру обуяли страх и зависть. Я был на войне и знаю, о чём говорю. Это — страшные, разъедающие человека изнутри чувства.
Конюхов снова сделал паузу, как будто вспоминал, что было с ним на фронте.
— А теперь я спрашиваю: чего вам всем бояться? Все вы работаете на избранных по конкурсу должностях. Набор студентов на нашу
специальность из года в год растёт. От желающих получить второй диплом по нашей кафедре отбоя нет. Страха, значит, за свою должность,
по определению, не должно быть. Остаётся зависть. И тогда возникает вопрос: к чему или к кому? Давайте по этому поводу разбираться.
Но рассуждения профессора Конюхова на тему зависти Вера Петровна уже не слышала. Её слух уловил в речи заведующего кафедрой
только словосочетание «получить второй диплом». Это, получается, заведующий кафедрой сказал и об этом молодом парне, который несколько дней назад просил её принять цветы. Платонов его фамилия.
Такие умные глаза, открытое лицо. Из Твери. Это же надо — работает, учится, семья, наверное, есть. Ездит оттуда в Москву на пригородных поездах, а это, как минимум, три часа в один конец. Ужас…
И тут Вера Петровна услышала обращённый к ней вопрос профессора Конюхова:
— Вера Петровна, вы подтверждаете свой отказ от предложения быть моим заместителем?
— Да. Подтверждаю.
— Ну, вот видите, уважаемые коллеги, пока и нечего обсуждать. На этом наше заседание кафедры закончим.
6.17
Вера Петровна смотрела через балконную дверь на свой занесённый снегом двор и не испытывала никаких восторженных чувств. В Москву на несколько месяцев пришла зима. Вера Петровна не любила зиму не только потому, что никогда не увлекалась зимними видами спорта —
лыжами или коньками, но и испытывала от этого времени года разные жизненные неудобства. В частности, приходилось надевать на себя
много дополнительной одежды, снять которую в присутственных местах — институте, театре, библиотеке и других учреждениях — всегда
было весьма проблематично. Но особенно её раздражали поездки в общественном транспорте, где все в зимней одежде мешают друг другу.
А чего стоит пройтись по улицам! Мало того что скользко, так ещё на сапожках остаются какие-то белые разводы, которые ничем нельзя
снять. Правда, стоит сказать об этом мужу, как новые сапоги будут ей доставлены прямо из магазина с посыльным, но её это вовсе не радовало. Настроение было ужасное. А вчера с ней вообще была истерика — потеряла кольцо с бриллиантом, которое носила на безымянном пальце правой руки. Вместо обручального. Дело в том, что она его снимала и прятала в сумочку, когда вела занятия. И не потому, что стеснялась, а просто оно очень ярко отсвечивало, когда Вера Петровна писала на доске.
Пришла домой, а его в сумочке нет. Всё судорожно перерыла со слезами и причитаниями:
— Ну, старая дура. Это тебе за то, что думаешь не о том, о чём надо.
Всё время какой-то Платонов у тебя на уме!
«Да ничего подобного…
Не ничего подобного, а точно!»
А потом Вера Петровна ещё раз перерыла свою сумочку и нашла
кольцо. Просто оно закатилось за подкладку.
— Ну, слава Богу!
А то нужно было бы долго говорить с Витей и оправдываться, а он с подозрительным видом будет её слушать. И в конце концов, скажет этаким барским тоном:
— Ладно, не очень расстраивайся, мать. Будешь себя хорошо вести — куплю другое. Ещё лучше прежнего.
6.18
Началась установочная сессия для заочников, но Платонова нигде не было видно. Обычно заочники в это время носятся стайками по
институту — контрольные, лекции, семинары, экзамены. Все на виду, а некоторые попадаются преподавателям на глаза по несколько раз в
день. Но его нигде не было. С целью встретить этого студента, Вера Петровна, под видом привести в порядок методический материал, приходила в институт каждый день. Кроме секретаря Тани, на кафедре никого не было. Заведующий кафедрой профессор Конюхов уехал на неделю в какой-то подмосковный санаторий, а остальные преподаватели появлялись в институте только в дни экзаменов.
После скандала с вакантной должностью заместителя заведующего кафедрой, когда секретаря Таню обвинили в распускании сплетен, а на
её защиту встала только Черникова, отношения между ними стали более доверительными.
— Танечка, тебе не попадались контрольные работы студента четвёртого курса заочного факультета Платонова. У него в прошлом году экзамен вместо меня принимала Евгения Ивановна Сотникова.
— Попадались. Если мне память не изменяет, я их подготовила к списанию. Как его фамилия, вы сказали?
— Платонов. Четвёртый курс.
— Да, вот они.
— Дай мне их посмотреть.
— Пожалуйста.
Сразу было видно, что контрольные выполнены грамотным, знающим предмет человеком, старающимся не только ответить на вопросы,
но и показать его связь с другими дисциплинами. И тем не менее, это Веру Петровну не интересовало.
Она хотела найти в тетрадях Платонова номер домашнего или служебного телефона, но кроме почтового адреса для переписки, никакой информации в них не оказалось.
К сожалению, череда неприятностей у Веры Петровны продолжалась и сегодня день начался с того, что дойдя до автобусной остановки, она вдруг вспомнила, что не закрыла балконную дверь. Ожидая автобус, стояла и думала: возвращаться домой, чтобы проверить сей факт, или нет. А потом решила: «В принципе, ничего страшного — ветра нет, тёплая зима, людей во дворике не бывает…»
Но мысль, что кто-нибудь увидит открытую дверь в квартиру, привела её в полное смятение. Нет, не может быть! Неужели пришла её пора и теперь она до конца дней своих будет мучиться этой дурью? Мама нередко вспоминала, выйдя из дома, что, к примеру, не выключила утюг. Но это были, как она говорила, старческие глюки. А у неё что?
Однажды Вера спросила об этом у мамы и та ей спокойно объяснила:
— Понимаешь, дочечка, это явление возникает, прежде всего, потому, что с возрастом человек многие вещи принимает близко к сердцу. Они накладываются одно на другое, и через это память не успевает чётко фиксировать произведённое человеком действие.
«А у меня почему эта ситуация уже возникла?» Неужели из-за Платонова, с которым она ни разу ещё не говорила?
6.19
К сожалению, её предположение о незакрытой балконной двери, когда она вернулась домой, подтвердилось, и Вера Петровна пришла в институт впритык к звонку. Это было не в её правилах. Обычно она появлялась на кафедре минут за тридцать-сорок до начала занятия. Спеша на лекцию, она забыла на кафедре указку, с помощью которой объясняла приведённые на плакатах различные таблицы. Лекцию прочитала сумбурно, с ошибками, которые, по всей видимости, заметили и студенты. В общем, настроение было ужасное. Не улучшило его даже приглашение в субботу в ресторан на день рождения своей коллеги по кафедре.
Чтобы прийти в себя, Вера Петровна после занятий решила две автобусных остановки до метро пройти пешком. Но в тот момент, как она вышла из здания института, к крыльцу бесшумно подъехала легковая машина чёрного цвета. Из машины вышел молодой мужчина без пальто и пошёл с улыбкой ей навстречу.
— Здравствуйте, Вера Петровна!
— Здравствуйте, — машинально ответила она.
— Я — Платонов, студент-заочник. Вы меня узнаёте?
— Да, узнаю. И что дальше, студент Платонов?
— Вот приехал в Москву по делам Министерства. Решил заскочить в институт и встретил вас. Радость-то какая!
— С какой стати вы так обрадовались, молодой человек? Не вижу для этого никаких оснований.
— Вы меня, наверное, не узнали, Вера Петровна? В прошлом году я опоздал на экзамен, а потом вам нагрубил. Вы на меня ещё декану
пожаловались.
— Да помню я вас, помню, Платонов. Вы большой выдумщик по поводу всяких небылиц — то задержались в главке, то направляетесь в Министерство. Может быть, вы какой-нибудь мафиози? Вот за нами, с чего бы это, чёрная машина всё время едет? И вообще, покажите своё
удостоверение, а не то я милицию сейчас вызову.
— Пожалуйста, — сказал он с некоторой обидой.
Удостоверение Платонова выглядело весьма солидно: в кожаном красном переплёте с залитыми металлом углами. На удостоверении он выглядел несколько старше, чем в жизни.
— И кто же вы, уважаемый, на самом деле?
— Там, Вера Петровна, всё написано.
— Мало ли что там написано? В наше время можно диплом академика в метро купить.
— Это правда. Но я вам дам свою визитную карточку. При желании, можно всё проверить.
— Делать мне больше нечего — проверять. А за визитку спасибо. До свиданья.
— Всего хорошего.
6.20
Неправда, что как начнёшь день, так его и проведёшь. Сейчас её настроение, с визиткой карточной студента Платонова, кардинально изменилось в лучшую сторону. С утра всё шло из рук вон плохо, а вот вечером встретила человека, о котором последнее время думала. Правильно мама говорила, что наша жизнь — это игра в крестики-нолики: раз выиграешь, раз проиграешь. Баланс побед и поражений всегда сохраняется. И вот, пожалуйста. Та информация, которую она хотела получить в течение недели, теперь у неё в руках. Вера Петровна зашла в вестибюль метро и вынула из сумочки визитную карточку Платонова.
На ней вверху, посередине, крупными буквами было написано: «Специальное Управление МАП Платонов Сергей Павлович Заместитель Генерального директора»
Внизу слева карточки стояли, набранные красным цветом, две большие буквы «О» и «С». Справа в столбик были приведены три номера телефона с международным кодом набора.
Вера Петровна почувствовала, что у неё горят щёки. Как будто побывала на свидании с влюблённым в неё мальчиком и первый раз в жизни коснулась его руки. Если раньше она представляла Платонова наглым молодым человеком, то теперь, увидев его при дневном свете, обнаружила, что он вовсе не молодой. Где-то около сорока, приятной внешности и вполне прилично одет, что в наше время встречается не так уж часто.
Продолжение следует.
Иллюстрация:
