Глава 5. Платонов
5.1
Коренной москвич Сергей Павлович Платонов после окончанияМосковского авиационного института был принят мастером смены заводаавиационных двигателей в городе Подольске Московской области. Всю неделю он жил в заводском общежитии, а на выходные приезжал
в Москву к маме, Екатерине Васильевне Платоновой, которая после смерти мужа одна занимала трёхкомнатную квартиру на Калининском проспекте. Екатерина Васильевна, активная деловая женщина, работала заведующей кафедрой иностранных языков одного из московских технических вузов. Все разговоры с сыном, чтобы он подыскал себе место работы в Москве и, наконец, женился, заканчивались каждый раз не только безрезультатно, но и небольшим скандалом. На все мамины предложения разнообразных невест Сергей отвечал категорическим отказом.
Сергей Павлович пропадал на работе с утра до вечера. Это было у него от родителей, для которых не существовало понятия «нормированный рабочий день». Они всегда были заняты — если не на лекциях, то на симпозиумах, конференциях, семинарах. Оба — доктора наук, профессора и вся их жизнь заключалась в статьях, отзывах, книгах, диссертациях. Маленький Серёжа эти непонятные слова слышал в родительском доме с раннего детства. Иногда некоторые из них становились причиной серьёзного спора между мамой и папой. Тогда они разъезжались по разным комнатам и в доме появлялась бабушка, а с нейьпрогулки в зоопарк и что-нибудь вкусненькое.
Картина деятельности родителей отложила соответствующий отпечаток на выбор профессии сына. Сергей наотрез отказался идти по
окончанию института в аспирантуру и заниматься наукой. При этом, несмотря на все уговоры мамы и папы, по отдельности и вместе, он попросил при распределении молодых специалистов послать его на авиационное предприятие в Подмосковье. Прошло почти три года с начала работы Сергея Платонова в Подольске на заводе. Молодой способный специалист был замечен руководством и назначен на должность руководителя научно-исследовательской лаборатории. Когда он, счастливый и гордый, приехал с этой
новостью домой, мама ему устроила скандал.
— Серёжа, я спала и видела, что ты, отдав родине три обязательных
года работы в Подмосковье, переедешь в Москву. А ты мне сейчас рассказываешь о своих производственных успехах. Да на кой хрен они мне
нужны?
— Мама, ну что ты говоришь? Ты даже не представляешь, какие сейчас открываются передо мной горизонты! Теперь я могу продвигать
свой проект. Это же класс!
— Серёжа, спустись с неба на землю. Тебе нужно жениться, создать
семью, а ты о каком-то проекте мне рассказываешь, гори он синим пламенем. Кстати, а уже тебе присмотрела достойную невесту. В следующий твой приезд обязательно поговорим на эту тему.
5.2
А через несколько дней руководство городского оборонного предприятия дало согласие местной газете сделать интервью с молодым специалистом Платоновым. Правда, корреспондента дальше комнаты для гостей, на территорию завода не пустили: провели в уютную комнату, где за столом, покрытым зелёной скатертью, уже сидел симпатичный молодой человек, и угостили чаем.
— Здравствуйте, я — Виктор Тарасов, корреспондент центральной городской газеты «Подольская правда».
— Очень приятно, инженер Сергей Платонов. Молодые люди обменялись крепким рукопожатием и сели по разные стороны стола.
— Мне поручено, Сергей, взять у вас интервью. Расскажите, пожалуйста, о себе, о своём предприятии. Чем оно интересно, каков его профиль работы, чем вы сами занимаетесь?
— Не могу.
— Почему?
— Потому что у нас секретное производство.
— Ну, хотя бы, в общих чертах. Оно находится на территории нашего города, а никто о нём ничего не знает.
— И не узнает.
— Почему?
— Потому что, как я уже вам сказал, оно — секретное. Это — во-первых. А во-вторых, я тоже о нём ничего не знаю, так как на подобных
предприятиях работник знает только тот узкий сектор, в котором сам
работает.
— Вы что, Сергей, собрались с прессой в прятки играть? Ваше руководство дало согласие на интервью с вами, а вы тут комедию передо мной разыгрываете.
— Но я, в самом деле, ничего не могу вам рассказать. По всей видимости, по этому признаку меня и отобрали.
— Ну и дела. Вы же, понимаете, уважаемый, что у меня есть редакционное задание и я должен его выполнить.
— Понимаю, но ничем помочь не могу.
— Тогда вы будете отдуваться перед моим начальством. Согласны?
— Нет. Мне и перед своим хватает.
— Ну в таком случае хоть расскажите о себе.
— Зачем?
— Для моей статьи. Я же не могу вернуться в редакцию с пустым
блокнотом. Подумают, что я с вами вообще не встречался.
— А что рассказывать?
— Где родились, кто у вас родители, где учились? Почему выбрали
наш город для работы по окончанию института?
— Ну что делать с вами. Ладно, записывайте. Родился в Москве.
Окончил Московский авиационный институт. Уехал из Москвы, так
как очень хотелось пожить самостоятельно. Но уехать решил не очень
далеко, так как у меня в Москве мама осталась одна.
— Мама болеет? За ней уход нужен?
— Нет, мама, слава Богу, здорова. Просто из другого города мне к
ней с отчётом о своей жизни сложнее добираться. А из Подольска полтора часа — и я на месте.
— А кто у вас мама, Сергей?
— Мама заведует кафедрой иностранных языков. Профессор Платонова Екатерина Васильевна.
— Что вы говорите! Я учился по её учебнику в Литературном институте. Да я такую статью напишу о вас и о вашей маме, просто ахнете!
— А можно будет посмотреть статью перед публикацией?
— Хорошо. Созвонимся и я вам её покажу. Тарасов позвонил Платонову через неделю:
— Сергей, добрый день. Я закончил статью. Как нам пересечься,
чтобы вы на неё взглянули?
— Приезжайте ко мне в общежитие на улице Крупской, дом 4 часам
к шести вечера. Я уже буду дома.
— Хорошо.
Виктор приехал к Сергею, как договаривались. Сергей жил в комнате один, так как его сосед уехал на четыре месяца в Минск на курсы повышения квалификации. На кровати соседа стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Зайдя в комнату, Виктор поинтересовался у Сергея:
— Играешь в шахматы?
— Да.
— Хочешь сгонять партейку?
— С удовольствием.
Молодые люди за игрой в шахматы не заметили, как пролетело больше двух часов.
— А который час? — спохватился Виктор.
— Половина девятого?
Всё, я побежал, мне нужно ещё заскочить в магазин по поручению мамы и кое-что купить. Статью оставляю тебе. Как прочтёшь, позвони мне вот по этому телефону.
5.3
Виктор познакомил Сергея со своей мамой, Валентиной Николаевной, которая оказалась очень приветливой и заботливой женщиной. Её трогательное, необыкновенно заботливое отношение к единственному сыну вызывало у окружающих особое умиление.
— С этим мальчиком, Витя, ты дружи, — сказала она сыну, поговорив с Сергеем.
— Теперь я за тебя спокойна.
— Мама, ну о чём ты говоришь? Этому мальчику, как и мне, уже двадцать пять лет, а у тебя рассуждения о нас, как о пятилетних детях.
— Не учи меня, сын. Я жизнь прожила.
В один из весенних дней Валентина Николаевна купила на базаре пару замечательных лещей, отварила картошки и сказала Виктору, чтобы он пригласил на ужин Сергея.
— Пусть ребёнок хоть раз в неделю нормально покушает. Ведь в общежитии живёт.
— А он совсем не голодает. К тому же каждую субботу ездит к своей
маме в Москву.
— Всё равно пригласи. Приятный молодой человек. Кстати, у него девушка есть?
— Не знаю, мама. Он меня в свои личные дела не посвящает. А вообще, он на работе пропадает с утра и до вечера.
— Значит, нет. Очень жаль. И будете вы в холостяцкой компании друг о друга тереться.
Вечером пришёл Сергей с тремя бутылками пива. Валентина Николаевна пожарила рыбу, отварила картошечку с укропом, так что ужин получился на славу, пока не приключилось с Виктором неприятное обстоятельство. Он подавился костью. Покраснел и стал задыхаться. Первым на эту ситуацию среагировал Сергей.
— Валентина Николаевна, где у вас телефон?
— На письменном столе у Витюши в комнате.
— Алло, скорая помощь? Молодой человек костью подавился. Какой адрес? Сейчас спрошу.
— Какой у вас адрес, Валентина Николаевна?
Через восемь минут раздался звонок в дверь. На пороге стоял небольшого роста мужчина в белом халате, не сходившемся на животе, и
немолодая женщина с медицинским саквояжем.
— Где можно руки помыть? — без лишних слов спросил врач. — У кого горло с костью?
Молодой доктор быстро запрокинул голову Виктору, и через минуту в его коротких пальцах оказалась рыбья кость.
— Ну вот и всё, — засмеялся он. — С этим шутить нельзя. Если кость уйдёт в пищевод, будут большие проблемы.
— Ну, вы и молодец! — восхищённо заметил Сергей. — Вы отоларинголог?
— Нет, я — гинеколог, но в горлах тоже кое-что понимаю, — и снова стал смеяться.
— А как вас зовут? — продолжал задавать вопросы Сергей.
— Эммануил Моисеевич Фридман. Можно просто Моня.
— Эммануил Моисеевич, не откажитесь рыбки покушать. С пивком.
— Рыбку можно, пиво — нет.
— Эммануил Моисеевич, нам на подстанцию пора, — заметила стоящая рядом с доктором медсестра.
— Антонина Петровна, присядьте, пожалуйста. Чайку попейте. Хорошие люди приглашают. Ведь устали же за день. Куда нестись за те же деньги? А вызов примем по пейджеру.
Валентина Николаевна окончательно успокоилась и перестала волноваться за сына, когда в компании Сергея и Виктора появился жизнерадостный, лёгкий в общении, ироничный доктор Фридман
Платонов, Фридман и Тарасов чувствовали себя весьма комфортно в своей маленькой компании. К ним это единение пришло далеко не
сразу. Оно возникло в результате огромного интереса друг к другу. И ещё этому поспособствовало то обстоятельство, что Сергею Павловичу Платонову, с целью закрепления за предприятием молодых перспективных кадров, вскоре выделили в новом доме однокомнатную квартиру. Теперь он приезжал к маме в Москву каждую субботу на обед, ночевал и во второй половине воскресенья возвращался домой, так как вечером у него собирались на преферанс интересные люди города. Это было замечательное времяпровождение, заполненное музыкой, шутками, хорошим коньяком и, конечно, умной карточной игрой, которую он не мог пропустить.
Среди гостей были инженеры, врачи, журналисты, учителя, работники искусств. Это был своего рода интеллектуальный клуб, основателями которого являлись три человека: хозяин квартиры инженер Сергей Павлович Платонов, врач скорой помощи Эммануил Моисеевич
Фридман и редактор местной газеты Виктор Валентинович Тарасов. Со временем основателей стало четверо, когда однажды Тарасов привёл в их мужскую компанию свою сослуживицу Нину Ромашкину. С появлением женщины в их компании ничего не изменилось, так как Нина в настольных играх никому из мужчин спуску не давала. Кстати, на почве шахмат молодые люди и познакомились, а через полгода Тарасов объявил друзьям, что решил на Нине жениться.
Душой компании и заводилой всех мероприятий был убеждённый холостяк доктор Фридман. Он и на Нину, когда увидел в первый раз, среагировал весьма оригинальным образом:
— О, красавица моя! Будешь мне помогать варить холодец. А я у тебя за это роды грамотно приму, когда нужно будет. Не возражаешь?
— Возражаю.
— Почему?
— Боюсь, что не справишься.
— С чем не справлюсь: с холодцом или с родами?
— Конечно, с родами.
— Я не справлюсь? Ну, рассмешила. Да будет тебе известно, что роды принять значительно проще, чем сварить по всем еврейским правилам хороший холодец.
— Это же почему
— Потому что холодец — это высокое творчество, а роды — естественный процесс, за который отвечает сама природа. Ей только нужно немножко грамотно помочь.
— Откуда ты это всё знаешь?
— Да я по базовой специализации, дорогая моя, акушер-гинеколог высшей категории. Так что не бойся за результат. Всё будет как у покойника.
Сергей Павлович знал, что в компании Эммануила Моисеевича, не закрывающего целый вечер рот, можно просто глубокомысленно молчать, так как он сам всё организует и не даст никому скучать. Доктор Фридман, или как его все ласково называли Моня, до Подольска работал на скорой помощи в Иркутске, где, как он говорил, было два основных диагноза у пациентов: отравление палёной водкой и обморожение.
Когда же ему надоело жить в Сибири, он поменял свою двухкомнатную квартиру в Иркутске на однокомнатную в Подольске плюс гарантированную работу врачом скорой помощи. В свою новую квартиру Моня купил румынский мебельный гарнитур, из которого оставил себе огромную кровать, занимающую почти всю площадь комнаты, платяной шкаф и тумбочку. Да ещё на кухне умудрился втиснуть между газовой плитой и холодильником небольшой стол и два стула. Остальные предметы гарнитура он просто раздал знакомым и друзьям.
При оформлении на работу Моня сразу согласился трудиться в бригаде скорой помощи по 18 часов непрерывно через два дня на третий. Это позволяло ему вести беспорядочный образ жизни в своё удовольствие. Иногда он, уходя со смены, сразу заезжал на машине за какой-нибудь подружкой для оказания, как он выражался, комплекса неотложных реанимационных услуг. Если Моня находился дома, то только спал и на телефонные звонки не отвечал. За это несколько раз был начальством серьёзно предупреждён, но жизненного графика не менял. А вообще, Моне всё прощали, потому что он был потрясающим диагностом. Не было случая, чтобы он до приезда в приёмный покой больницы не поставил правильный диагноз больному.
Виктор Валентинович Тарасов тоже любил поговорить, но, в отличие от Мони, его высказывания были чёткими и взвешенными, напоминавшими, по определению его жены Нины, сводки с фронта. Быстро поднимающийся по карьерной лестнице, Тарасов в 32 года уже был главным редактором центральной городской газеты. Но всю его карьеру обрушила редакционная статья, в которой он необдуманно поддержал какую-то антипартийную группу. После этого бедного Тарасова неоднократно обсуждали в высших коридорах власти и, в конце концов, вынесли взыскание — снять с должности главного редактора и понизить до ответственного за выпуск. Тарасов как бы на всех обиделся и за два года написал кандидатскую диссертацию на какую-то экономическую тему. А после её успешной защиты, сразу начал работать над докторской.
5.5
Первым, как правило, в воскресный вечер приходил к Платонову Моня. Ему всё равно нечего было делать дома. Но перед этим он всегда звонил Сергею по телефону.
— Платон, привет.
— Привет. Ты один?
— Один.
— А ты уже проснулся?
— Да. Собираюсь идти к тебе. Скажи, может, что-нибудь нужно купить по дороге?
— Моня, ничего не надо. Сегодня за стол отвечает Тарас. Можешь просто, без затей, идти ко мне.
— Ты же знаешь, Платон, я всё равно что-нибудь куплю, а потом окажется, что это ни к чему.
— Ну ладно. Купи несколько бутылок чешского пива. Пиво лишним никогда не бывает.
— Вот это другой разговор.
Пока гости собирались, Моня и Платон, как правило, играли в шахматы. Играли с часами, чтобы можно было быстро завершить партию.
Но сегодня шахматы отменились, так как Сергей привёз из Москвы несколько книг, в которые с порога погрузился Моня. Особенно его захватил Борис Акунин, который в оригинале, как указывалось в аннотации, был вовсе не Акунин, а Григорий Чхартишвили.
— Платон, ты не знаешь, зачем люди фамилию меняют?
— Ты имеешь в виду, когда замуж выходят?
— Нет. Просто, по жизни.
— Если это творческий человек — писатель, артист, то для простоты
общения и запоминания.
— А если не творческий?
— Ну что ты, Моня, задаёшь вопросы, на которые сам знаешь ответ?
— Просто мне интересно узнать твоё мнение.
— Хорошо, я тебе отвечу. Когда мне давали новую форму допуска в первом отделе нашего предприятия, то задали только один вопрос: почему вы дружите с Эммануилом Фридманом?
— Да что ты говоришь! Вот это да!
— Представь себе. А если бы ты был Васей Пупкиным, никто бы ничего у меня не спросил.
— Вот дела!
— В общем, ты, Моня, известный человек в определённых, очень серьёзных кругах.
— Может, тебе просто позавидовали, Платон, что ты со мной дружишь?
— Это точно. А скажи, Моня, какой ты веры?
— В смысле, во что верю?
— Нет, в какого ты бога веришь?
— Понимаешь, Платон, Бог один. Поэтому выбора у меня большого нет. А верю я в порядочность и честность людей. В настоящую дружбу.
— Ты, Моня, не отвечаешь на мой конкретный вопрос. Есть христианство, иудаизм, мусульманство, буддизм? К какой религии ты относишься? Какой ты веры?
— А, вот о чём ты спрашиваешь! Отвечу честно: я не знаю разницы между этими религиями. А что касается веры, то у меня это слово сопрягается со словом «верность».
— И больше ни с чем?
— И больше ни с чем.
От дальнейшего обсуждения этой темы их отвлёк звонок в дверь. На пороге с кульками стояла Нина.
— А где хозяин? — поинтересовался Платон.
— Побежал за сигаретами. Сейчас придёт.
— Как? Сам взял и побежал? Ну ты, Нинка, даёшь. Ты — молодец. А за рулём кто был?
— Конечно, я! Не царское это дело — водить машину.
— Это точно. Хорошо сказала.
Тарасов, или, как его называли друзья, Тарас, был уникальный человек. Он всегда и везде что-то читал. Даже когда играл в шахматы. Только сделает ход и сразу за книгу. Жил он до женитьбы на Нине вдвоём с мамой. О папе не имел никакого представления, как будто его вообще в
природе не существовало. Даже отчество у него было производным от имени мамы — Валентинович. Валентина Николаевна всю жизнь проработала телефонисткой. Когда уходила на работу, всегда подсовывала сыну интересную книгу, а за чтением он не замечал маминого отсутствия. Так и втянулся в это занятие. Любовь к книге ассоциировалась у маленького Виктора с любовью к маме, которую он обожал и во всём слушался.
Тарас не сразу познакомил маму с Ниной. Боялся, что она ей не понравится. Но мама достойно оценила крепкие руки будущей невестки и уже на третий приход Нины к ним в гости чётко изложила своё видение жизненной перспективы сына:
— Ну, куда вы, Ниночка, пойдёте, на ночь глядя? Тем более что на улице идёт дождь. Я вам постелю вместе с Витюшей на диване, если вы,
конечно, не возражаете? А она не возражала. И если раньше все проблемы, связанные с единственным сыном, лежали на маминых плечах, то сейчас Валентина Николаевна одной фразой аккуратно всё переложила на плечи этой молодой энергичной женщины.
5.6
В квартире Сергея Платонова уже в течение нескольких лет собиралась отборная публика. Отборной она была, прежде всего, потому, что Платонов её сам отбирал. Право быть приглашённым в его дом нужно было чем-то заслужить. Но однажды Моня нарушил это правило и привёл на квартиру Платонова своего начальника — главного врача станции скорой помощи. С удивлённым видом Сергей открыл на звонок дверь:
— Моня, а кто это с тобой?
— Мой хороший знакомый.
— Ну, заходите. Присаживайтесь.
К середине вечера выяснилось, что многие шутки и анекдоты гость не понимает: переспрашивает, задаёт недоумённые вопросы, что-то всё время уточняет. В конце вечера вообще затеял непонятный спор с Виктором. На следующий день Платон жёстко высказал другу свои претензии:
— Моня, скажи, пожалуйста, чем интересен человек, которого ты
вчера припёр в мой дом?
— Тем, что взял меня в наше смутное время на работу. Еврея, да ещё без подмосковной прописки.
— Чего? Да он должен быть счастлив, что ты у него работаешь, и каждый день молиться на тебя!
— Это же почему?
— Потому что ты один из немногих врачей, работающих в настоящее время на скорой помощи, который в состоянии отличить гланды от геморроя. Видел я твоих коллег в работе. Это ужас.
— В каком смысле?
— В прямом. Когда мой папа был при смерти в Москве, я вызвал скорую помощь. Мало того, что они приехали через сорок минут после вызова, так врач мне ещё с порога нахамила.
— Как нахамила?
— Очень просто. Когда я ей выказал своё недовольство по поводу сорокаминутного ожидания, она мне ответила, что на моче они ездить не умеют, а бензина у них, к сожалению, нет. Я этого врача очень хорошо запомнил. У неё был полный рот зубов, в два ряда. Как у акулы. И, вообще, тётка была совершенно без комплексов — увидев в нашей
квартире рояль, подошла к нему, открыла крышку и, фальшиво аккомпанируя сама себе, запела: «Мой Лизочек так уж мал, так уж мал…» Я думал, что её тут же удавлю.
— Ладно, Платон. Не кипятись. На скорой помощи разные люди работают. Можно подумать, что у вас в объединении работают только одни вундеркинды.
— Не вундеркинды, но нормальные грамотные люди.
— К сожалению, Платон, как тебе хорошо известно, медицина, образование, культура сейчас в бедственном финансовом положении и конца такой ситуации не видно.
— Ну всё, Моня. Ты на меня не обижайся за слова по поводу твоего начальника. Но есть просьба к тебе: в следующее воскресенье не опаздывай и приходи один.
5.7
Чувствуя, что ему не миновать серьёзного разговора с мамой в связи с повышением по службе, Сергей решил ублажить её, сделав хороший подарок. В очередной интеллектуально-преферансный день он спросил у своих друзей:
— Послушайте, где можно в Подольске что-нибудь приличное купить в подарок для мамы?
— По какому поводу? — спросил Тарас. — День рождения или ещё
что-нибудь такое?
— Просто так.
— Ты большой оригинал, Платон. Взять ни с того ни с сего что-то маме купить? Я понимаю, какой-нибудь девушке, а то — маме. Да ты для неё и так самый дорогой подарок!
— Здесь, в принципе, ничего купить нельзя, — вмешался в разговор Моня.
— Захолустье. Если только у Марго спросить? Она у нас в городе самая кручёная. С московскими претензиями.
— Подружка твоя, что ли, Моня?
— Нет, она меня отшила. Сказала, что я ей не по размеру.
— В каком смысле?
— Маленький и толстый.
— Да ты что! Кто такая?
— Ритка Горохова. Очень дорогая барышня. У ней кликуха в городе — Марго.
— И что она делает в нашем городе? — стал пытать Платон.
— Держит модный магазин. Окончила какой-то серьёзный московский институт.
— Как её можно найти, Моня? В смысле, как с ней связаться? Может,
ты ей позвонишь и договоришься о встрече?
— Нет, ты ей сам позвони вот по этому телефону. Скажи, от Бориса.
Правда, она редко поднимает трубку, но может, тебе повезёт. Платонов настойчиво звонил в магазин несколько дней подряд, но безрезультатно. Звонки по офисному телефону принимала бухгалтер и трафаретно отвечала, что директора на месте нет и неизвестно, когда будет.
При очередной встрече рассерженный Сергей спросил у Мони:
— Моня, ты что мне за телефон дал? Горохова — это призрак или
живой человек?
— Не понял твоего вопроса, Платон.
— Звоню, звоню, а её никогда на месте нет. Или ещё не пришла, или уже ушла.
— Платон, это всё — понты. Барышня набивает себе цену. Нам, когда я учился в медицинском институте, профессор по гинекологии рассказывал байку. В Иркутске был один замечательный женский доктор.
Он начинал приём ровно в 10 часов утра. Без трёх минут десять в его приёмную выходила медсестра и объявляла: гости из Москвы, Ленинграда и Киева могут пройти вне очереди.
— Ну и что? Зачем ты это мне рассказал?
— Это очень хорошая психологическая находка, и Марго ей успешно пользуется.
— Зачем, ответь? Чтобы показать, какая она занятая и как всем нужна?
— Правильно. Пауза — великое изобретение человечества. Работает не только на сцене, но и в бизнесе.
— Понятно. И всё-таки, Моня, что делать? Давай, напрягай свой шершавый мозг.
— Не расстраивайся, Платон. Найду я для тебя домашний телефон Марго. Всё уладим. Будешь покойником.
5.8
Сергей позвонил Гороховой домой после восьми вечера, и она сразу ответила на звонок:
— Добрый вечер, вас слушают.
— Извините, пожалуйста, за беспокойство. Мне нужен подарок для мамы. Друзья сказали, что вы можете помочь в решении этой небольшой проблемы.
— Для мамы, говоришь? А деньги у тебя, мальчик, есть?
— Есть.
— Сколько у тебя денег?
— Это не телефонный разговор.
— Умный у твоей мамы мальчик. Ну, тогда приходи завтра в это время. Сейчас я тебе адресок продиктую.
Маргарита Ильинична Горохова, молодая женщина лет тридцати, жила одна. Как это нередко бывает с красивыми женщинами, замуж в своё время не вышла. А потом, по её глубокой оценке, пошёл сплошной порожняк. Несколько лет назад она окончила Московский институт экономики, менеджмента и права по специальности «Банковское дело». По профессии работать не стала, так как сразу поняла, что не хочет быть экономистом и всю жизнь на кого-то пахать. Начала искать занятие по душе и недолго поработала в качестве менеджера у одного знакомого — владельца модного бутика. Тогда-то и пришло к ней решение организовать свой бизнес. Смышлёная девушка, она быстро постигла основные правила ведения бизнеса, а потом, за небольшой промежуток времени, умело пользуясь своим обаянием и красотой, поднялась в полный рост. Свою нестандартную двухкомнатную квартиру Марго превратила в музей, где все вещи были дорогие и оригинальные. О каждой из них, занесённой в специальный каталог, она знала всё: к какому историческому периоду относится, кто автор, в чём художественная ценность, сколько стоит на «чёрном» рынке. Она и мужа подбирала себе под стать своему интерьеру. Не стремилась, чтобы он был красивый, но обязательно умный и успешный. Камертоном оценки мужчины было его отношение к её богатству.
Если он заходил в квартиру и начинал с порога охать-ахать, то она сразу исключала его из списка претендентов на свою руку и тело, так как он
за барахлом не видел её саму. Если оставался равнодушным ко всему, что было в квартире, то, по её классификации, был пустой и глупый
человек. Новый знакомый, представившийся Сергеем Платоновым, зайдя в квартиру Гороховой и внимательно посмотрев на картины, висевшие
на стенах обеих комнат, произнёс только три слова:
— Серьёзные и глубокие работы.
Он разительно отличался от мужчин, которые её окружали — не заискивал перед ней, а главное, не стремился понравиться. Марго, в домашнем халате и сигаретой на длинном мундштуке, даже несколько растерялась в присутствии Платонова.
— Так говоришь, что присматриваешь подарок для мамы?
— Да. Хочу её чем-нибудь удивить.
— Очень трогательно. Ко мне первый раз обращаются с такой просьбой. Может, ты что-нибудь хочешь конкретно?
— Не знаю, но чтобы подарок был оригинальный.
— У меня всё оригинальное. Твоя мама какого возраста?
— Молодая.
— Это хорошо, что ты не называешь возраст своей мамы и говоришь, что она молодая. Я подумаю.
— Заранее благодарен.
— Но, в принципе, тебе самому не мешало бы немного приодеться.
Выпить хочешь?
— Нет.
— Ну, совсем плохой. Торопишься домой или ещё куда?
— Домой. Завтра у меня селекторная планёрка.
— Это что за такие непонятные слова? Никогда ничего подобного не слышала.
— Селекторная планёрка? Это когда ты должен со своего рабочего места отвечать по громкой связи на вопросы руководства завода.
— Слушай, Серёжа, бросай свою пустую работу. Я тебе хорошее место подберу. Денежное.
— Мне и так хватает. Когда вас, Марго, можно побеспокоить?
— Приходи завтра. Какое уж там беспокойство.
Когда Сергей ушёл, Марго никак не могла на чём-нибудь сосредоточиться. Что-то её отвлекало от дел, которыми она обычно вечерами занималась: книга, телевизор, бокал хорошего вина, разговоры по телефону с вкусной сигаретой. А потом вдруг поняла — запах мужчины. Не одеколона, табака или пота, а какой-то неуловимый запах настоящего мужчины. Оказывается, это — не выдумка. Это существует на самом деле.
Продолжение следует.
