Фото: Трансформаторная подстанция это здание или сооружение — alekstroy.com
Январь 1984 года
Арик собирался на сессию в Рязанской высшей школе МВД СССР. Кроме того, совершенно необходимо было посетить свой сельскохозяйственный главк в министерстве и выпросить фонды на комбикорма на весь 1984 год. Хорошо понимая, что появиться в министерстве никак было нельзя без красной рыбы и икры, о которых просило его начальство еще более полугода назад, за месяц до отъезда Арик напросился к Томчину на прием. Полковник принял его приветливо. Арик доложил ситуацию и объяснил, что при отсутствии фондов на комбикорм подсобные хозяйства ОИТУ не выживут, потому что уже очень велико поголовье свиней, которых необходимо кормить до убойных кондиций, а не просто для поддержания жизни. Томчин все понимал, но никак не воспринимал просьбу Арика о приобретении достаточно большого количества рыбы и икры для подарков в главк. И он был, по-своему, прав: с какой финансовой статьи бюджета можно было оплатить такую операцию? Томчин вызвал главного бухгалтера отдела капитана Остапенко — ставленника генерала Шелудченко. Арик заскучал, он понял, что этот разговор теперь обязательно будет передан генералу, и кара за нарушение финансовой дисциплины последует незамедлительно. Как только Томчин собрался спросить главбуха, как быть, Арик поднялся, сказал обоим собеседникам, что снимает вопрос и ушел из кабинета начальства. Проблема не решилась, а что-то делать было нужно. Тремя-четырьмя «хвостами», как называли рыбу на полуострове, было невозможно откупиться от жадных москвичей. А больше в руках было не увезти самолетом. В то же время нельзя было нарушать финансовую дисциплину. За свой личный счет Арик, конечно, купил бы рыбы и икры, будь он один. Но раз
108
говаривать с женой об этом было смерти подобно. Она никогда ничего не хотела понимать и сразу начинала кричать, не дослушав до конца. Это было проверено годами совместной жизни, и Арик не собирался даже заикаться об этом дома. Но задачу нужно было решать. Арик отправился к командиру конвойного батальона внутренних войск подполковнику Осадчему. Тот находился у себя в кабинете в отвратительном расположении духа и, как показалось Арику, в легком подпитии. Письменный стол был засыпан сигаретным пеплом, стояли стаканы с чем-то недопитым. Возле стола сбоку обмяк на стуле старшина роты охраны, обслуживавшей ИТК-5, старший прапорщик Горелов. Явно выпивали оба.
Арик несколько удивился тому, что командир батальона пьет не с офицером, а со старшиной одной из низовых рот, но его это не касалось. То, что пьянка происходит в рабочее время, Арика не удивило: не в первый раз он наблюдал это безобразие среди своих сослуживцев.
Осадчий недовольно посмотрел на Арика и сказал:
— А, капитан Губенко, заходи, герой хренов! «Квакнуть» хочешь? Спирт есть.
Арик вежливо отказался.
— Тогда чего приперся? Мы с тобой по службе не пересекаемся почти что. Правда, за историю с Ершовым тебе спасибо. Пурхались бы еще долго. Так тебе чего?
Арик присел на стул возле стены, расстегнул шинель, снял шапку-ушанку.
— Товарищ подполковник, — начал Арик, — вам ведь тоже трудно со снабжением продовольствием личного состава батальона. Ваш главк Внутренних войск не обеспечивает вас на 100%.
— Ну и что тебе до этого, капитан? Мы с тобой и с вашим отделом разным богам молимся: мы — войсковому, а вы — ГУИТУ. Так что ты хочешь от меня?
Начало беседы Арику не понравилось, но он сдержался, сделав скидку на пьяное состояние ума комбата.
— Я к тому, товарищ командир, что вы не выполняете приказ министра об организации подсобного сельского хозяйства, а время идет, и вам за это раньше или позже нагорит. Пока этого не случилось, я вам предлагаю свою помощь и по организации, и по строительству, и по кадрам, и по снабжению комбикормом и другими кормами. Как вы относитесь к этому предложению?
Подполковник молчал и пытался думать, правда, это ему плохо удавалось. Старшина вообще уронил голову на стол и дремал.
— Давайте так, — продолжал Арик, — я к вам завтра зайду еще раз, а вы подумайте, товарищ подполковник. Арик вышел и в раздражении пошел в свой кабинет в ОИТУ. Расчет Арика был прост и логичен. Помочь организовать еще одно подсобное хозяйство ему ничего особенного не стоило. Но конвойные роты внутренних войск на Камчатке
109
получали так называемые «рыболовные билеты» на вылов довольно большого количества рыбы для питания личного состава. Сами они, конечно, не ловили, но имели право получать предписанное количество у рыбодобывающих организаций, у госпромхозов и рыболовецких колхозов в обмен на рыболовный билет. В масштабах батальона это были количества до 20 тонн в год. Оттуда всегда можно было попросить для общих целей какую-то часть. И Арик надеялся это обстоятельство использовать. Раздавали рыбу старшины рот в обмен на водку, на коньяк, на спирт. Проще говоря, воровали из казны. Арик не собирался использовать такой алкогольный эквивалент, потому что лишних денег у него не было. Он хотел использовать чисто служебный повод, такой как строительство подсобного хозяйства, в обмен на рыбу для начальствующих вымогателей из МВД.
На следующий день Арик отправился к комбату снова. В этот раз тот был трезв и деловит. Он пригласил Арика раздеться, приказал дневальному по своему штабу принести чаю на двоих и сказал:
— Ты что, Губенко, вчера предлагал-то? Повтори, будь добр! Я что-то плохо запомнил. Арик терпеливо повторил свое предложение. Подполковник задумался. Потом потер шею, покрутил головой и сказал:
— Ты, наверное, прав, но я, честно говоря, «прохлопал» этот приказ министра. Он что, всех касается или только ОИТУ? Арик разъяснил комбату ситуацию и назвал номер и дату приказа. Осадчий вызвал начальника своей строевой части и велел найти и принести приказ прямо сейчас. Через минут десять приказ принесли. Комбат углубился в чтение. Арик спокойно ждал, попивая чай. Наконец, подполковник дочитал текст приказа, взглянул на его дату и сказал:
— Ёлы-палы, уже год как приказ действует, а это значит, что уже через месяц на следующей нашей окружной проверке меня высекут и еще в Москву доложат в справке! Чего же делать? А, Губенко? Ведь мы же ни хрена в этом не понимаем и за месяц ничего не успеем! Мне только выговора сейчас не хватает! Я в июле на полковничью должность замкомдива в Хабаровск планируюсь, а тут такое шило! Будет выговор — все пропало! Отложат назначение минимум на год! И чего делать?
Арик сам не ожидал такого эффекта. Он повторил, но уже значительно подробнее, свое предложение. Командир батальона подозрительно на него покосился и спросил:
— И чего это ты такой добрый вдруг? А Томчин знает о твоей инициативе? А что взамен? Арик с удовольствием отметил про себя, что Осадчий совсем не глуп, и можно продолжать разговор.
110
— Нет, товарищ подполковник, Томчин пока не знает о моем визите к вам. Но если вы согласитесь на мое предложение, то я ему сегодня же доложу. Без этого я и не собирался ничего предпринимать, но мне нужно было знать ваше мнение. А взамен мне нужны рыба и икра — каждые три месяца по 100-200 кг рыбы и по 50 кг икры в бочонке. Тогда все в Москве будут довольны, и нам, и вам дадут фонды на корма, а также штаты специалистов для ведения текущей работы в хозяйствах ваших рот и наших колоний. Так как? Осадчий согласился с предложением Арика. Арик сообщил ему, что уже через неделю надо как-то отвезти икру и рыбу в Москву. Комбат сказал, что он и так должен готовить рыбу для встречи окружной проверочной комиссии, и ему все равно, сколько ее надо утаить от расхода на питание солдат.
Договорились, что Арик за неделю составит технико-экономическое обоснование и смету расходов на организацию подсобного сельского хозяйства при воинской части, чтобы было что показать проверяющим в качестве первого шага, а комбат выделит Арику людей для перевозки рыбы в Москву. Арик немедленно доложил Томчину о решении. Томчину это не понравилось, но он понимал безвыходность положения и необходимость всучить взяточникам в погонах то, что они требуют, для нормального функционирования хозяйств в течение года. Но учитывая, что рыба, люди и деньги на их командировку в Москву шли из бюджета батальона ВВ, а не ОИТУ, он сказал Арику, что согласен, но не забыл сообщить, что Арик лично будет отвечать за результат, как положительный, так и отрицательный. Неделю Арик корпел над документами для «вояк», подчищал свои долги по контрольным работам для Рязанской школы, готовил с людьми комбата отправку рыбы, икры, командированных двух солдат и прапорщика, которых выделила воинская часть для перевозки рыбной взятки.
20 января Арик во главе группы из 4-х человек вылетел в Москву. Прапорщик и солдаты тащили тяжеленные упаковки рыбы и икры в банках. Арик связался с москвичами, рассказал о грузе, выслышал в телефоне радостные вопли по этому поводу и договорился о встрече их группы в аэропорту «Домодедово» и размещении людей на ночлег. Такая ситуция с подношениями московскому начальству преследовала Арика все последующие годы службы, но в первый раз это было очень нервно, тяжело и с неизвестными последствиями. К счастью, все обошлось, и Арик получил от главка все, что ему было нужно для дальнейшей работы. Проверка в батальоне ВВ тоже прошла благополучно, и комбат был доволен заключенной с Ариком сделкой. Не будем говорить о том, что нарушений там было на 3-4 статьи Уголовного кодекса. Такая была жизнь, такие взаимоотношения между людьми. И, самое противное в этом было то, что все нарушения и должностные преступления совершались ради выполнения государственного плана и решения не своих личных, а служебных производственных задач.
111
23 апреля 1984 года
В апреле Арика вызвали в Москву на совещание в сельскохозяйственном отделе при ГУИТУ МВД СССР. В здании на улице Б.Бронной, 23, в большом конференц-зале собрались представители ОИТУ из всех республик и регионов страны. Было не менее 600 человек. Приехали специалисты сельского хозяйства, занимающиеся организацией работы подсобных сельских хозяйств при колониях и тюрьмах, их курирующие начальники по линии собственного производства: внебюджетных мастерских и заводов, предприятий ИТУ, начальники учреждений и довольно много работников Министерства сельского хозяйства с мест, с которыми работающие в республиках, краях и областях агрономы, зооинженеры, ветеринарные врачи постоянно контактировали. Были приглашены и два заместителя министра сельского хозяйства СССР. Руководил конференцией заместитель начальника ГУИТУ МВД генералмайор внутренней службы Мещеряков.
Каким-то образом на конференцию прибыл и генерал Шелудченко — куратор ОИТУ Камчатского УВД. Арику это не понравилось, но выбора не было. Он тоже был не один, а вместе с заместителем Томчина по производству подполковником Кулабуховым. Конференция была запланирована на три дня. В первый день с докладом за отчетный период выступил начальник сельхозотдела ГУИТУ полковник Феоктистов, который сообщил, что в основном отделы на местах справились с организацией подсобных сельских хозяйств при исправительно-трудовых учреждениях и следственных изоляторах. Особо он отметил Украинскую, Белорусскую, Литовскую ССР, Краснодарский край и Камчатскую область, где наиболее быстро и правильно было организовано производство мяса и овощей для питания спецконтингента и личного состава колоний и отделов ИТУ. Потом персонально отметил отличившихся начальников, включая Томчина. Затем было предоставлено слово нескольким офицерам с мест с хорошими показателями. За Камчатку отчитывался Кулабухов, который зачитал написанное Ариком сообщение. Это ему удалось с трудом, поскольку, будучи инженером-механиком, совершенно не владел сельскохозяйственной, агрономической и зоотехнической терминологией. Первый день завершился обедом и автобусной экскурсией по Москве для прибывших, мало знающих столицу. Второй день открылся выступлениями обоих заместителей министра сельского хозяйства СССР. Они проинформировали участников о катастрофическом положении в стране с производством и заготовками основных продуктов сельского хозяйства: мяса, молока, картофеля, зерновых, овощей и производных от них, а также с плачевным экономическим состоянием сель
112
скохозяйственной отрасли в целом. К большому удивлению присутствующих, никакой «лакировки» показателей не было. Наверное, лгать специалистам отрасли уже было просто невозможно. Народ в зале загрустил и помрачнел. Выступая, оба замминистра сделали упор на то, что в системе Министерства обороны СССР давно работают военные совхозы, а вот, дескать, в МВД этого пока нет, хотя вполне можно было бы организовать по одному военному совхозу в каждом регионе: в каждой республике, крае и области. Зал воспринял эту информацию чрезвычайно заинтересованно. Следом выступил генерал Мещеряков, который сообщил, что в Правительстве уже принято решение и будут выделены в текущем году бюджетные средства на строительство сначала десяти, а в ближайшую пятилетку остальных военных совхозов в системе ГУИТУ МВД СССР. Важным было то, что генерал определил строительство совхозов на базе действующих колоний-поселений и лечебно-трудовых профилакториев. Но не во всех регионах они имелись. Зал забурлил. Посыпались записки с вопросами к генералу. Он собрал их в кучку и передал начальнику сельхозотдела Феоктистову. Тот сказал, что ответит всем позже по почте. После объявления перерыва в первом ряду зала резко поднялся генерал Шелудченко. Он осматривал зал, вытягивая шею. Арик сидел рядом с Кулабуховым в середине зала и собирался в перерыве пройтись, когда услышал требовательный голос куратора:
— Губенко, Кулабухов, ко мне! Офицеры подошли и поздоровались. Генерал сказал: — Сегодня, Губенко, можешь больше тут штаны не просиживать, а отправляйся куда хочешь, но завтра к 10 утра представь мне проект штатного расписания, фонда зарплаты и направления деятельности в будущем совхозе вместе с цифрами по производству мяса, молока, овощей. И отдай мне в напечатанном виде. Я и так очки ношу и не собираюсь читать твои каракули.
Подполковник Кулабухов не выдержал и заявил:
— Товарищ генерал, то, что вы требуете от капитана Губенко — это работа для планового отдела и не на один день. Как может это выполнить за полдня один человек, да еще напечатать для вас текст? Шелудченко зло блеснул золотыми очками на подполковника и тихо произнес:
— Хотите служить оба, так сделаете, а нет — пеняйте на себя! И ты, Виталий Семенович, лучше не выступай в роли защитника. Не твоя это функция. Выполняйте! Повернулся и вышел из зала. Арик посмотрел на зама Томчина. Тот присел на стул и, молча, посмотрел на Арика. Лоб Кулабухова был мокрым от пота, в руке он комкал носовой платок и судорожно пытался достать из кармана нитроглицерин.
113
Арику было жалко немолодого подполковника, а самому стало смешно от идиотского задания. Присев рядом, он сказал: — Виталий Семенович, бог с ним! Мало ли что он хочет. Я напишу все, что он требует, но только в тезисном виде. Цифры я тоже контрольные дам, но при этом запишу столько вопросов, которые надо решить для строительства, что товарищу садисту будет уже не до грубостей. Ему, как куратору отрасли, тоже попахать придется на уровне представительства и в Москве в МВД, и в нашей области в облисполкоме, в обкоме партии. Я ему так напишу, что он быстро поостынет. Не волнуйтесь. Оставайтесь на конференции, но скажите только, к кому мне в главке обратиться, чтобы напечатать на машинке? Кулабухов достал записную книжку, полистал и записал на листочке телефон с именем секретаря-машинистки из приемной генерала Мещерякова. Арик пожал ему руку и вышел из зала разыскивать буфет и приемную генерала. В буфете он купил большую коробку конфет (за свой счет, разумеется). Приемная находилась на третьем этаже. В центре лицом друг к другу сидели секретарши обоих замов, сбоку стоял стол дежурного офицера. Из приемной в обе стороны вели две двери к разным заместителям начальника ГУИТУ. Арик спросил по имени из записки. Ему откликнулась молодая симпатичная женщина. Арик передал привет от Кулабухова и рассказал о ситуации и одновременно положил перед секретаршей конфеты.
Та засмеялась и сказала:
— Что же это ваш начальник конфетами отделывается? Их все приносят. А вот балыка и икры лососевой не мешало бы привезти с Камчатки. А так и делать не хочется ничего для вас, капитан.
Арик едва сдержался, чтобы не нахамить, и сказал:
— Хорошо, Галина Петровна, я принесу то, что вы просите, если вы поможете мне. У меня есть немного с собой.
— Ну, тогда давайте ваше сочинение!
— У меня еще не готово. Я только полчаса назад команду получил написать. Смогу представить текст только завтра к 7 утра.
— Вы чего, с дуба свалились? — удивленно произнесла секретарша.
— Я из-за вас должна приехать сюда так рано? И ради чего? Ради одной рыбки? Не надейтесь, молодой человек, и до свиданья! Арик вышел ни с чем, досадуя на результат разговора. Дорогие конфеты, разумеется, остались в приемной. Он задумался. Позвонил своей родной тетке, у которой остановился в Москве. Та пообещала поговорить у себя на работе в машбюро с кем-нибудь, кто подрабатывает на машинке дома. Во всех учреждениях были машбюро и машинистки, которые это делали. Арик поехал через всю Москву в Новогиреево, где жила тетя. Добравшись, он наскоро перекусил и занялся подготовкой документа для генерала. Тетя, вернувшись с работы, дала Арику телефон
114
женщины, согласившейся помочь: с 6-ти до 9.30 утра напечатать его текст. Арик не разгибался до 5 часов утра. Потом побрился и выскочил на улицу искать такси. Как назло, машин в этом периферийном районе Москвы в такой ранний час не было. Арик пожалел, что не заказал такси по телефону, но было уже поздно переживать. Он пробежал рысцой около километра до трамвайной линии и там стал голосовать. К его удивлению, остановилась машина скорой помощи. В ней никого, кроме шофера, не было, и они быстро договорились о цене и маршруте. Едва не опоздав к 6-ти часам, Арик влетел в подъезд дома на проспекте Мира. Коллега тети уже ждала его, одетая в легкий брючный костюм и тапочки. Едва сняв форменный плащ-пальто, Арик достал рыбу, две баночки икры и конверт с деньгами. Тамара Юрьевна улыбнулась, засмущалась и спросила:
— Что ж так много всего? Хватило бы и денег.
Она провела Арика в кухню, сварила кофе и усадила его завтракать, а сама направилась в комнату к машинке. Арик поел, выпил кофе, посмотрел новости по телевизору, изредка отвлекаясь для ответов машинистке на вопросы по тексту. Учитывая свой утренний печальный опыт, Арик, получив разрешение хозяйки, вызвал такси по телефону и в 9-30 выехал на Большую Бронную отдавать свою разработку.
Кулабухов уже ждал Арика у входа в здание. Он был бледен и озабочен. От него пахло коньяком и валерианкой.
— Ну как? — спросил подполковник.
— Я написал и напечатал. Но что скажет генерал, я не знаю и ничего не гарантирую.
— Да ладно. Черт с ним. Что будет, то будет. А ты спал сегодня?
— Нет, конечно. Пошли докладывать, Виталий Семенович. Они нашли генерала в буфете, где тот, развалившись на стуле, попивал кофе с булочкой. Арик поздоровался и положил папку с текстом на стол перед Шелудченко. Тот, не раскрывая и не читая, щелчком холеного указательного пальца отбросил папку на край стола и с улыбкой произнес:
— Ну вот, а ты боялся! Посмотрю потом, не горит. Идите в зал.
Арик с подполковником переглянулись и вышли в коридор. Арик злобно и длинно выматерился. Кулабухов с удивлением посмотрел на него:
— Опа! А ты тоже ругаться умеешь? Мы в отделе думали, что нет. Но тут ты прав — редкостная сволочь наш генерал! Ты поезжай домой, Арон и выспись. Я тебя прикрою, если он что-нибудь скажет.
Арик отказался, мотивируя тем, что лучше остаться и не попадать под пресс лишний раз. И с головной болью оба высидели всю программу последнего дня. На следующий день почти все участники конференции перебегали
115
из кабинета в кабинет ГУИТУ, выбивая что-то по снабжению, по штатам, по финансам. Все мешали друг другу и надоедали чиновникам аппарата главка. Камчатка не принимала из-за пурги, и Арик вместе с замом Томчина просидели на стульях в аэропорту «Домодедово» еще одни сутки в ожидании вылета. Пурга на Камчатке бывает и в апреле — ничего удивительного в этом не было. После 9-часового перелета, смертельно уставшие, Арик с Кулабуховым добрались до аэропорта «Елизово», откуда Кулабухов отправился домой на служебной машине, присланной из отдела за ним, не предложив Арику места, хотя ехал он мимо поселка, в котором тот жил. Тут, на полуострове, он уже чувствовал себя большим начальником, которому культура не требовалась. Подумаешь, подчиненный капитан! Доберется как-нибудь. Арик доехал до дома рейсовым автобусом № 102.
Май — октябрь и 11 ноября 1984 года
Приказ о строительстве и образовании военного совхоза пришел 21 мая. Приказ зачитал Томчин во вторник, как обычно, на офицерских служебных занятиях. После читки приказов он оставил у себя майора Тамару Осипову — начальника отделения труда и зарплаты (ОТиЗ), майора Гальцева — начальника планово-производственного отделения (ППО), своего заместителя по производству подполковника Кулабухова и Арика.
— Ну, что будем делать сначала, товарищи? Офицеры молчали. Все прекрасно понимали, что начальник ОИТУ выскажет все сам, а им придется только выполнять. — Что думает сельхозспециалист? Губенко, говори уже!
— Я полагаю, что сначала необходимо выполнить проект штатно-финансового расписания, проект строительно-сметной документации, найти землю и решить в областных инстанциях вопрос об отчуждении и передачи ее нам на баланс, составить проект плана производства мяса, овощей, молока, яиц и всего остального, а кроме того, товарищ полковник, нужно ваше решение на использование рабочих из контингента лечебно-трудового профилактория № 2, расположенного в поселке «Заречный» Елизовского района, поскольку будущую территорию совхоза тоже необходимо предусмотреть по Елизовскому району и сравнительно недалеко от ЛТП-2.
— Что думаете вы, Виталий Семенович?
116
— А что тут думать? Пусть Губенко составит проекты этих основных документов, пусть он по инстанциям побегает по поводу земли, а строительные мы потом начнем, когда будет решен вопрос о земле. Я в Москве наблюдал, как отлично он умеет исполнять документальную работу и, главное, быстро. Пусть отдаст Осиповой и Гальцеву на согласование по готовности по цифрам штатного расписания и производства продукции, мы все рассмотрим, снова соберемся с вами и доложим, а затем забросим в Москву на утверждение. Давайте все делать в рабочем порядке.
— И что, а, Арон? — спросил Томчин.
— Я все, конечно сделаю, но прошу вас, товарищ полковник, принять на работу агронома в соответствии с имеющейся штатной единицей. Потому что я переключусь практически полностью на организацию совхоза, а кто будет подсобными сельскими хозяйствами заниматься?
— Ну-ну, — Томчин помолчал.
— Ладно, подыскивай кандидатуру агронома. Теперь о сроках. Даю месяц, Арон. Вот я записываю себе: 25 июня в десять ноль-ноль собираемся здесь снова в этом же составе, и ты докладываешь предварительные результаты по земле и контрольные цифры по производству сельхозпродукции и штатам. Только не зарывайся, многого не требуй. Это бюджет, а он и у главка не резиновый. Все свободны.
И началось! Весь месяц Арик носился по Елизовскому району в поисках земельного массива, по зданию облисполкома в поисках чиновников и их подписей под заявками на землю под совхоз, по кабинетам Елизовской районной администрации по тем же проблемам. Задача решалась очень туго. Земельных участков в Елизовском районе было полно, но отдавать их никто из бюрократов не хотел, хотя и не использовал. Масса времени и сил ушли на проект производственного плана, на штатно-финансовое расписание, на поиск агронома себе в помощники. Агронома Арик нашел в совхозе «Петропавловский». Это был молодой толковый еврейский парень из Кишинева Слава Вайсбейн. Он не против был аттестоваться на офицерское звание и надолго связать себя узами службы. Перспектива работать по специальности и носить при этом форму была неплохой в материальном и социальном смысле. Томчин долго сомневался, он не хотел брать еще одного еврея, о чем Арика известил, но принял агронома c испытательным сроком на 3 месяца. Арику пришлось найти время и объехать с помощником все подсобные сельские хозяйства при колониях, чтобы ввести его в курс дела. А это было совсем не просто, учитывая, что ИТК-3 находилась в поселке Атласово — это 700 км от Петропавловска-Камчатского, ЛТП-1 в поселке Мильково — это 550 км, ИТК-4 в Усть-Камчатске, об отдаленности и труднодоступности которого уже рассказывалось ранее. Никто ответственности за выполнение производственного плана по сельхозпроизводству с Арика не снимал, и он крутился как белка в колесе.
117
Однажды, пробегая по коридору 3-го этажа в здании областного УВД, он чуть не налетел на генерала Шелудченко, выходившего из своего просторного кабинета.
— Ну-ка, Губенко, остановись! Зайди ко мне.
Арик зашел и в очередной раз оценил умение генерала жить красиво: кабинет был обставлен новой мебелью, на окнах висели декоративные шторы в желто-коричневых тонах. В шкафах и на письменном столе — полный порядок. Генерал уселся в свое кожаное кресло, но Арика не пригласил сесть. Тот стоял навытяжку у двери, недоумевая, зачем он понадобился генералу.
— Докладывай, капитан, что там с совхозом?
Арик хорошо знал, что Томчин регулярно докладывал генералу о проводимой работе, и недоумевал, зачем Шелудченко задает ему этот вопрос. Но тем не менее подробно рассказал о состоянии дел. Генерал молча рассматривал торчащего у дверей Арика.
— Ты что задумал, Губенко, синагогу в УВД устраиваешь?! Что это за агроном-еврей? Мне и вас всех хватает под завязку! Пусть работает пока, но аттестовывать я его не буду, и не надейтесь с Томчиным. Ишь, чего захотели! Свободен!
Настроение было испорчено безнадежно, и Арик отправился в столовую управления обедать. Он хорошо понимал, что без аттестации на офицерское звание Слава Вайсбейн работать не будет, но и обманывать его тоже было нельзя. По возвращении в отдел, Арик сообщил Томчину о разговоре с генералом. Тот мрачно выслушал и сказал:
— Я так и знал! И тебя предупреждал. Сожрет он нас, Арон. Раньше или позже — сожрет! Иди, работай.
Время летело. К октябрю 1984 года удалось согласовать и оформить отчуждение очень большого земельного участка в районе 61-го километра шоссе Елизово-Мильково под строительство военного совхоза. Утвердили название — «Березняки», потому что на территории хозяйства находились многочисленные низкорослые березовые рощицы. Получили «добро» из Москвы на запланированные финансовые средства под строительство и 3 года работы будущего хозяйства, заключили договоры со строительными проектными и подрядными организациями, заказали проект. Арику оставалось в текущем году согласовать в главке штатно-финансовое расписание дирекции по строительству совхоза на следующий 1985 год и постараться не завалить план сельхозпроизводства в работающих семи подсобных хозяйствах. Агроном пока еще работал, но уже искал себе новое место, и Арику предстояло найти нового специалиста. Отметив с коллективом УВД День милиции 10 ноября, Арик вместе с Тамарой Осиповой вылетели в Москву для согласования у начальства цифр по штатам и зарплатам. В аэропорту «Домодедово» к трапу ИЛ-62, на котором
118
прилетели «камчадалы», подъехали две машины: военный «уазик» и светлая «Волга». По трапу спустились и уселись в УАЗ два старших лейтенанта в форме как у Арика — фельдъегери со спецпочтой, а из «Волги» никто не выходил. И только когда Осипова и Арик сошли с трапа самолета, дверца машины открылась, и из нее выбрался Котельников, чем очень удивил Арика. Тамара вообще растерялась и, посмотрев на подполковника, тихо выдохнула:
— Здравствуйте, вы за нами?
Котельников засмеялся и спросил:
— А чего вы испугались, Тамара Петровна?
Арик, молча, стоял рядом в ожидании разъяснения ситуации. Котельников ему подмигнул и сказал:
— Ну, давайте в машину, я вас в гостиницу отвезу, а потом уж все остальное. Ничего не понимая, Осипова с Ариком сели на заднее сиденье, и машина понеслась в Москву на проспект Вернадского, 16, в гостиницу «Комета», принадлежавшую МВД СССР. Котельников в холле ждал, пока камчатские гости столицы оформятся в гостиницу. Потом он помог Осиповой донести вещи до одноместного номера и попрощался с ней. Поднявшись в такой же номер Арика, он попросил вещи не раскладывать, а поехать с ним, несмотря на то что день уже заканчивался — было около 17-ти часов. Арик не имел представления, для чего он понадобился Котельникову. Но делать было нечего, пришлось спуститься с ним вниз и ехать.
11 ноября 1984 года, вечер
Ехали недолго. Спустились по проспекту Вернадского вниз к метро «Юго-Западная», а там повернули влево, на улицу 26 Бакинских Комиссаров. Поднялись наверх и свернули под арку, перекрывавшую проход между жилыми домами, стоявшими очень длинной стеной. Котельников покружил по двору и остановился возле довольно большого здания в форме куба, на котором на стенах без окон были там и сям развешаны плакатики с черепом и молнией, означавшие, что в этом здании находится трансформаторная электроподстанция. Было довольно темно, как всегда поздней осенью. Асфальт блестел после недавнего дождя. На фасаде здания находилась одна-единственная решетчатая металлическая дверь, через которую ничего не было видно. Где-то на ее боковине Котельников нашел кнопку звонка и нажал на нее. Дверь тихо открылась.
119
В проеме появился довольно высокий мужчина в темном костюме. Котельников что-то тихо сказал ему, и тот отступил в сторону, пропуская подполковника и идущего следом Арика. Внутри оказалась прихожая, от которой вправо и влево отходили двери. Дверь направо была настежь открыта, и видна была большая, метров на 20 квадратных комната с новой канцелярской мебелью, телефоном, телевизором, радиолой, мягким диваном с тканевой обивкой, двумя полукреслами того же оттенка и журнальным столиком с чайным сервизом, электрочайником, сахарницей и вазочкой c печеньем. Телевизор работал. Человек, открывавший дверь, обошел стоявших в прихожей гостей, вошел в комнату и сказал хриплым голосом:
— Снимайте куртки, товарищи, и проходите. Гости разделись и вошли. Хозяин выключил телевизор и жестом пригласил сесть. Котельников сел в кресло сбоку, Арик присел на край дивана, чувствуя себя некомфортно и скованно. Хозяин расположился напротив дивана во втором кресле. Одет он был в коричневый костюм с зеленой водолазкой и черные туфли. На вид мужчине было около пятидесяти. Несколько минут он молча смотрел на Арика ничего не выражающим взглядом. Потом взглянул на Котельникова и сказал:
— Сергей Анатольевич, чаю налей нам, пожалуйста. Курите?
— Вопрос адресовался Арику.
— Нет, и стараюсь не пить тоже, — ответил тот, пресекая тем самым дальнейшее предложение незнакомца.
Тот полуобернулся к Котельникову и спросил:
— Что он знает? — Ничего, — ответил подполковник.
— Ну, раз ничего, начнем сначала. Я — полковник госбезопасности Дмитриев Владимир Павлович. Работаю в Первом Главном разведуправлении КГБ, сокращенно ГРУ. Слышали о таком?
— Чисто теоретически, товарищ полковник, — ответил Арик. — Вот и хорошо, капитан. Сразу же должен вам сказать, что мы практически никогда не приглашаем сотрудников МВД для серьезной работы, и к себе в КГБ в кадры тоже их никогда не берем — не принято. Мы используем вашего брата только для простых примитивных целей, в основном, как осведомителей. Да-да, нравится вам это или нет, но это так. Уж больно много среди вас продажных мерзавцев и плохо образованных людей. Я не говорю уже о пьянстве в вашей среде. Это просто повальное явление. Это и к милиции относится, а не только к тюремной системе, которую вы представляете. Поэтому наша сегодняшняя встреча носит нестандартный характер. Вопреки принятым правилам. Но нет правил без исключений. Ваш случай — это исключение. Да вы пейте чай-то!
120
Арик очень устал от перелета, был голоден и раздражен. Больше всего ему хотелось вернуться в гостиницу и завалиться спать. Чаю не хотелось, хотелось есть. Беседа явно должна была затянуться, и это не радовало. Оба «кегебэшника» пытливо смотрели на Арика в ожидании реакции на сказанное. Но тот никак не прокомментировал тираду полковника.
— А вы не патриот системы! — констатировал Дмитриев.
— Даже не возразили мне.
— А чего возражать, если это все правда, — ответил Арик, поглубже усаживаясь на диване. Он ждал продолжения.
— И вы, Арон Михайлович, не возражаете продолжить знакомство с нами?
Арик помолчал минуту и ответил:
— Я думаю, что если я здесь, то вами за меня уже все решено? Так ведь? И не дождавшись ответа, мрачно продолжил:
— Такое уже было со мной, когда мы знакомились с Сергеем Анатольевичем на Камчатке. Разве у меня есть выход? Поздно пить «Боржоми»!
Котельников с Дмитриевым разом расхохотались. Дмитриев схватился за горло и сдавленно произнес:
— Сработаемся! Ангина проклятая, даже посмеяться не могу. Он полез в боковой карман пиджака, вынул упаковку таблеток, оторвал сразу две и отправил в рот, запивая чаем.
— Ну, на сегодня хватит, мужики. Я оклемаюсь и позвоню. Арон, ты надолго в Москву? — резко перейдя на «ты» спросил Дмитриев.
— На неделю, товарищ полковник. Дмитриев поморщился:
— Давай без солдафонства. Достаточно имени-отчества. Сергей, я позвоню послезавтра и скажу, что, где и когда. Будь с ним на связи сам. До свиданья, Губенко. Работай. Послезавтра увидимся. Он попрощался за руку с обоими гостями и закрыл за ними дверь. Сели в машину. Арик оглянулся. На него смотрели черепа с плакатиков трансформаторной подстанции.
13 ноября 1984 года
12 и 13 ноября Арик вместе с Осиповой провели в хождении по кабинетам и согласованиях штатно-финансового расписания и цифр производства основной продукции будущего совхоза. Эта работа выматывала: чиновники МВД ставили различные рогатки, ссылались на массу неизвестных документов, откровенно не понимали или не хотели понимать специфики сельскохозяйственного производства и соответствующих требований к ней. В поведении чиновников явственно просматривались корыстные мотивы: желание ну хоть что-нибудь урвать для себя от будущего еще не начавшегося производства.
Так у одной чиновной дамы зять оказался выпускником Тимирязевской сельхозакадемии, и она мечтала его всунуть на высокую должность с высоким окладом, причем все равно, кем. У другого специалиста по просиживанию штанов обнаружился острый интерес к рыбоводству, и он не желал согласовывать контрольные цифры производства сельхозпродукции без организации разведения рыбы в совхозе. Арику пришлось вступить в дискуссию с безграмотным, но амбициозным бумагомарателем, доказывая ему на пальцах и цифрах, что на Камчатке прудовое рыбоводство экономически не эффективно, да и не нужно никому при огромных объемах вылова морской и речной рыбы лососевых и простых пород. На такие бессмысленные рассуждения уходили часы, тратились нервы, без толку расходовалась энергия.
С большим трудом за 2 дня Осиповой удалось согласовать основные позиции штатного расписания, а Арику — контрольные цифры производства мяса и овощей закрытого грунта. Но на этом мучения еще не заканчивались. Необходимо было, как говорится, не отходя от кассы, договориться о снабжении кормами, о закупках молодняка животных и птицы, о выделении семян различных культур, о поставках рабочей спецодежды, о фондах на строительные материалы, о завозе дезинфекционных средств, ветеринарных препаратов и лекарств — обо всем, что остро необходимо для нормальной работы совхоза. Это были сотни наименований позиций для снабжения. В МВД никто ничего не сделал до того. Пришлось остаток недели провести в кабинетах Минсельхоза РСФСР и Министерства сельского хозяйства СССР в Орликовом переулке, 3. На каждую иголку, на каждый огурец, на каждую доску, на каждый гвоздь нужны были государственные фонды выделения и поставок. А как же: плановая социалистическая экономика, мать ее! И это была не последняя аналогичная командировка в Москву.
Накануне, вечером 12-го ноября, Котельников позвонил Арику и попросил быть готовым к встрече с полковником Дмитриевым к 20 часам вечера. Арик отметил про себя, что полковник назначает свидания на поздний вечер. Почему?
122
Ответа на это не было. Наверное, так ему было удобнее. На этот раз Арик успел поужинать в буфете гостиницы «Комета» и спустился вниз в холл, куда в 19.40 пришел за ним Котельников. Они поехали к той же самой трансформаторной будке, где размещался служебный конспиративный офис для встреч. Дмитриев был уже почти здоров и вел себя энергичней, чем в прошлый раз. Пригласив раздеться и сесть, он тут же приступил к теме встречи.
— Наверное, не нужно говорить вам, Арон Михайлович, что мы в Москве очень подробно изучили ваше личное дело и все по нему перепроверили? Нет? Вот и хорошо. Понимаете, у нас на Дальнем Востоке образовался серьезный дефицит образованных, преданных профессиональных кадров. Не пугайтесь, никто вас в кадры госбезопасности не приглашает, и почему — я вам объяснил в прошлый раз: не принято брать людей из системы МВД. Но помочь нам вы лично способны. Я хорошо понимаю, что говорю пока загадками. Давайте протестируем вас быстро и просто. В зависимости от того, как вы ответите на вопросы теста, мы сделаем дальнейшие выводы.
Полковник достал из ящика письменного стола чистый лист бумаги и, отодвинув чашки с чаем, положил его на журнальный столик между собой и Ариком. Котельников, сидя сбоку, хитро прищурился и подмигнул озадаченному капитану. Между тем, Дмитриев аккуратно рисовал концентрические окружности числом девять. Арик, молча, наблюдал. Он утомился за день и не был уверен, что сможет правильно решить задачу. По большому счету, его вполне устроил бы отрицательный вывод об его умственных способностях, и отказ Дмитриева работать с ним. Очень хотелось заниматься своим профессиональным делом — сельским хозяйством, а не вновь постигать неизвестное и опасное. Дорисовав девятую окружность, Дмитриев отложил карандаш, посмотрел на хмурого Арика и сказал:
— Предположим, что вы — наш сотрудник, сотрудник внешней разведки. И вы командированы в одну из стран для выполнения задания. Покажите мне на рисунке, на каком круге вы себя определяете? Я имею в виду, на каком круглом уровне вы лично должны работать вот сейчас, после нашего разговора, после специальной подготовки, после соблюдения всех формальностей по сохранению Государственной тайны? Подумайте, я вас не тороплю.
Арик задумался. Задание казалось абсолютно непонятным и запутанным. То ли Дмитриев плохо объяснил, то ли Арик сам ничего не понимал. Прошло минут пять. Офицеры молчали, попивая чай и наблюдая за Ариком. Как выяснилось, ни Дмитриев, ни Котельников тоже не курили — это было приятно.
Наконец, поняв, что терять нечего и, в принципе, абсолютно все равно, что сказать, Арик переспросил:
123
— А можно вопрос? Я как работаю: легально или нет? Дмитриев заулыбался и сказал: — Молодец, капитан! Ты грамотный вопрос задал! Без него нельзя правильно ответить на тест! Ты работаешь нелегально, и из этого исходи. Поехали дальше!
Арик взял со стола карандаш и поставил галочку на свободном пространстве между седьмой и восьмой окружностями. Молча, положил карандаш, разогнулся и уставился на Дмитриева. Тот посмотрел на Котельникова, оттянул вниз узел галстука и довольно засмеялся:
— Почему? Обоснуй-ка!
Арик набрал воздуха в легкие и на выдохе выпалил коротко и конкретно:
— Все просто! Если бы я работал легально, то я бы был на круге № 9 как работник посольства, Внешторга, Аэрофлота. Потом поставил галочку на круге № 8 и продолжил:
— А если бы я работал под прикрытием, но тоже легально, то есть был бы журналистом, аккредитованным в стране, то стоял бы на следующем, более глубоком круге, а дальше вглубь уже идет совершенно нелегальный персонал, я думаю. Котельников, улыбаясь, сказал:
— Ну что, Владимир Павлович, что скажете?
Полковник встал со стула, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, походил по комнате и, остановившись возле Арика, спросил:
— А почему ты себя позиционировал между седьмым и восьмым кругами, а не конкретно на каком-то из них?
— А потому, Владимир Павлович, что, во-первых, вы сказали, что я работаю нелегально, а во-вторых, потому что вы сказали, что я только начал работать после спецподготовки. Я подумал, что начинающего нелегала глубже просто не пошлют.
— Абсолютно правильная логика! — громко произнес Дмитриев.
— Ты — молодец, Арон! Ты правильно ответил на тест! Это очень-очень хорошо! Котельников, из-за спины Дмитриева, показал Арику большой палец. Дмитриев шумно уселся в свое кресло и уже медленно и спокойно сказал:
— Будем считать, что контракт с тобой подписан. Когда ты в следующий раз будешь в Москве? Арик ответил, что сразу после Нового года он должен прилететь на последнюю сессию в Рязанской высшей школе МВД СССР на две недели. Кроме того, неизвестно еще как пойдут дела со строительством совхоза и не придется ли внепланово приезжать в главк. Пока он говорил, полковник медленно размешивал ложечкой остывший чай и о чем-то думал. В какой-то момент Арику показалось, что нужно сказать о своей главной проблеме, и он, подумав, что ничего сейчас не теряет, продолжил:
124
— Вообще-то, Владимир Павлович, вся моя суетня по строительству совхоза может для меня скоро закончиться.
— Это почему же? — спросил Дмитриев.
— Да потому, что сегодня мы в отделе кадров министерства согласовали штатное расписание, начиная от ночного сторожа и заканчивая директором — начальником хозяйства. И при обсуждении потенциальной кандидатуры на должность начальника моя фамилия ни в одном кабинете не прозвучала, хотя я в УВД Камчатки единственный дипломированный специалист, да еще с аспирантурой. Не получится ли так, что «мавр сделал свое дело и мавр может умереть», как говорится? А если меня не назначат, то я вообще лишаюсь какой-либо перспективы служебного роста навсегда.
— Чего ты так пессимистично настроен? Если ты — единственный специалист, то почему тебя не назначат? Не понимаю!
Арик повернулся к Котельникову и сказал:
— Сергей Анатольевич, я ведь вам рассказывал о ситуации с нашим генералом. Может быть, вы сами объясните Владимиру Павловичу в чем дело? Котельников коротко, но конкретно изложил специфику работы с Шелудченко и совершенно откровенно упомянул об антисемитских настроениях того. Дмитриев отреагировал моментально:
— Значит так, мужики. Ты, Сергей Анатольевич, возьми этого фрукта с лампасами на особый контроль и чуть что… сам понимаешь! А ты, Арон, не дрейфь! Раз мы уже начали с тобой работать, то мы тебя прикроем по всем линиям. Хорошо, что ты сейчас это мне рассказал. И директором совхоза ты будешь, и не уволят тебя досрочно, не волнуйся. Давайте так, друзья. Котельников не может постоянно тебя сопровождать, Арон, вот тебе мой служебный и домашний телефоны. Как в следующий раз приедешь, то сразу позвони. Продолжим нашу работу. Не горит. Время пока терпит. Нам важно было познакомиться сейчас, а об остальном — потом. Будь здоров, новобранец!
Погуляй во дворе пока. А ты, Сережа, на 10 минут задержись. Есть разговор.
Арик попрощался и вышел во двор. Начал падать редкий мокрый первый снег. Арик почувствовал себя значительно лучше и приободрился. Он прохаживался вокруг трансформаторной будки и думал о том, что поступил правильно, сообщив о своих проблемах. Хуже-то все равно не будет, а лучше — очень может быть. Лучше исключить заранее всякие случайности и разочарования: одно дело — это готовить почву для себя, в смысле работы в качестве руководителя совхоза, и совсем другое — для какого-нибудь хохляцкого генеральского ставленника. Котельников вышел через полчаса и отвез Арика в гостиницу. Был уже двенадцатый час. Назавтра снова предстоял марафон по коридорам и кабинетам главка и министерства.
Продолжение следует.
Иллюстрация: ntv.ru здание Главного управления ИТУ МВД СССР, ул. Житная, 16
