Михаэль Юрис.
Слепая ненависть.
рассказ
«Мир с арабами будет тогда,
когда они будут любить своих детей больше,
чем питать ненависть к нам.»
Голда Меир
(Премьер — министр Израиля
1969- 1974)
«Жаркие» дни декабря 1987 года.
Меня призвали на воинские сборы для переподготовки.
Явился в расположении штаба в городе Хеврон.
Всех призывников построили, и командир сборов в звании подполковника зачитал нам список мобилизованных и приказ, полученный, в тот день.
Приказ гласил:
В связи с объявленной палестинцами Интифады,* и с ростом количества террористских акций в стране и на территориях Иудеи и Самарии, вместо военных учений, мы будем контролировать и поддерживать безопасность и порядок в городе Хеврон и в его окрестностях. Все мобилизованы дней на тридцать, без выходных…
Фото:
ru-an.infо
Каждый день выезжали и патрулировали в городе «Ир ха-Авот»*
и ближайших окрестностях.
Всегда нас «встречал» дождь камней и десятки преград, выстроенных на каждом углу.
Преграды — баррикады были наспех собраны по ночам из огромных валунов, остовов старых машин, повозок и автомобильных покрышек. Покрышки дымились и мешали всем в этой «трудовой деятельности».
Но мы, взрослые резервисты, рассудительные и степенные, не горячась, спокойно наводили порядок. Никого мы не убивали и не ранили. Дымовыми шашками пользовались лишь в экстренных случаях, да и тогда, когда не было другого выхода.
Окружая очередную баррикаду под прицелом оружия, заставляли арабских подростков немедля разобрать их.
Некоторые из баррикад были выстроены в похабных формах с соответствующими надписями. Этим им иногда удавалось вывести нас из равновесия, и мы, сочно ругаясь на иврите и на русском, хватали первых попавшихся под горячую руку «революционеров» и, тряся их со всей «пролетарской ненавистью», заставляли разрушать их творения искусства…
Огни баррикад и густой едкий дым были для нас испытанием не из легких. Но мы были рады, что покамест никто из нас не пострадал и никто из палестинцев не был убит или ранен.
Но радость, как видимо, была преждевременной.
Не прошло и двух недель нашей «боевой» службы, как пролилась кровь…
Но не кровь наших «двоюродных братьев», а наша кровь…
Тот день я уже никогда не забуду…
***
Было раннее утро, приблизительно около пяти. Черный кофе вскипел. Нас пятеро. Сидим вокруг стола и медленно, не торопясь попиваем его, обжигая губы.
Было прохладно. Слабый ветерок обдувал нас, разнося запах крепкого арабского кофе. Я всегда люблю пить черный кофе по утрам, а здесь, тем более! Нет лучшего, чем крепкий горячий кофе в такую рань.
Выехали через полчаса…
Впереди «лэндровер». В нем были шофер и солдат – йеменец с заостренными чертами лица. А сзади — сопровождающий джип.
Командир патруля капитан Яков Корэн сидел возле шофера, а я, спиной к нему, на заднем сидении.
Мы медленно следовали за «лэндровером» по узким улицам города с автоматами в руках, так, на всякий случай. Когда, без каких либо приключений мы, наконец, оказались за его чертой, облегченно вздохнули и увеличили скорость. Командир на этот раз решил «проведать» село Бани Наим, расположенный в пяти километрах от города и слывший как зачинщик многих беспорядков.
Вокруг тишина – пустынно и уныло.
Узкая дорога была не ахти. Время от времени колеса попадали в одну из выбоин. Нас так встряхивало, что казалось, душа выскочит, но мы не жаловались. Вокруг горелые следы прошлых баррикад. Тут и там, на деревьях, столбах и телефонных проводах, болтались палестинские флажки.
«А ну, их! Попозже, заставим кого-то все снять.
Главное — все спокойно, по крайней мере, на данный момент. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить…
Еще две недели – и домой. Кто к жене и детям, а кто к подруге, или любовнице… А что? Житейское дело…»
Узкая пустынная дорога резко повернула влево. С обеих сторон рос редкий кустарник, большие кактусы, а чуть далее, неказистые домики палестинских жителей.
И тут — все изменилось…
Вначале — огромная лужа солярки посреди дороги.
» Лэндроверу» удалось объехать ее, но нашему джипу не повезло. Предательское масло вывело его из управления, и наш шофер, как ни старался, не смог овладеть им. Джип, извиваясь как змея, скользил по солярке…. Через долю секунды он очутился на обочине дороги, лежа на боку. Колеса джипа, по инерции, ещё крутились, а его пассажиры, ошеломленные происшествием, оказались в глубокой канаве.
И только когда «лэндровер», резко визжа тормозами, остановился у выстроенной камнями баррикады, мы пришли в себя.
В тот момент и произошло то, чего всегда остерегались. Все произошло почти молниеносно. Все мы были ошеломленные лишь на две – три секунды, но последствия были трагические.
Из близлежащих уличек и развалин выскочил десяток ребят лет шестнадцати, не больше. Их лица были прикрытые кафией*, а глаза, ещё детские глаза, выражали ненависть, бесстрашие и отвагу.
С громкими криками «Алла Акбар» они, не давая нам опомнится, атаковали нас камнями и бутылками с зажигательной смесью.
Одна за другой они были брошены в нашу сторону. Падали со всех сторон. Две — вспыхнули возле меня, но, к счастью, нас не задели. Зажглись ближайшие кустарники. Вокруг огонь и густой дым.
Вдруг – близкий жуткий взрыв. Стало страшно…
Фото: topwar.ru
Наконец мы открыли ответный огонь на поражение, но было поздно…
Молодые террористы разбежались, на все четыре стороны…
Мы с трудом выкарабкались из канавы и, потирая ушибленные места, огляделись. Все вокруг горело одним большим костром…
«Бог мой»- вырвалось у меня…
Но Бог не пожалел шофера и солдата – йеменца. Не пожалел и горящего «лэндровера». Трудно было смотреть на зрелище, представшее перед нами… Уму непостижимо!
Черный скелет сожженного «лэндровера», запах гари и… мяса.
Ох, этот запах! Его нельзя было игнорировать.
Долгое время и избавиться от него не мог,… а забыть – это просто невозможно…
Лишь намного позже я обратил внимание на боль в спине.
Оказывается, при падении я задел острый валун, у дороги…
Отделался большим кровоподтеком. Ну и на том спасибо!
А на душе? Тяжелый камень лежал на душе……
*Милуимник – резервист (иврит).
*Ир ха-Авот – город Отцов( иврит).
*Куфия – головной клетчатый арабский платок (арб).
* Интифада – восстание (арб).
Иллюстрация:
lenta.ру
