Продолжение. Начало 19.11.23.
Глава 14
Долина счастья
14.1
В половине второго капитан Холодов спустился в подвальное
помещение, чтобы проверить готовность арестованного Панкратова к
докладу перед начальником Управления. Всё было сделано, как ранее
обговорено: на рейках, прибитых по стенам комнаты, развешаны
шестнадцать чертёжных листов, а также поставлены дополнительные стол и
два стула.
– Уважаемая комиссия, — начал своё сообщение Панкратов.
– Давайте без фиглярства, — оборвал его Скворцов. – Сразу переходите к
теме.
– Я это и делаю. Тема моего сообщения: “Как обустроить евреев в России,
чтобы они не стремились уехать в Израиль”.
— Вопрос поставлен некорректно и звучит с претензией на знание истины, –
снова нервно среагировал Скворцов.
— Хорошо. Тогда перед тем как перейти к докладу, я позволю себе сказать
несколько общих слов.
– Говорите, но коротко, — разрешительно согласился Скворцов.
Панкратов сначала несколько смутился, но потом уверенным тоном стал,
без оглядки, говорить.
— Насколько я знаком с мировой литературой, евреи когда – то были
солидными и уважаемыми людьми. С ними не только считались, на них
стремились быть похожими, брать с них пример. Спустя много лет, в
результате собственных междоусобиц и последующих неправильных
действий, евреев начали обижать, преследовать, загонять в резервации, гетто,
концлагеря и, в конце концов, массовым порядком истреблять. После второй
мировой войны с фашистами, антисемитская ситуация вроде пошла на спад,
но сейчас не только возродилась, но и набирает силу. Многократные
напоминания мировой общественности о том, что дали человечеству евреи,
не только не принимаются в расчёт, но и, наоборот, всё больше раздражают
людей.
— Всё это, Панкратов, всем давно известно. Что нового в вашей постановки
вопроса?
– Новое состоит в том, что нужно прекратить представлять евреев в ореоле
мученичества. Они должны быть для всего мира источником глубокой
мудрости и доброты.
– Для этой цели и было создано государство Израиль, — подал голос Вавилов.
– Не совсем так, — ответил Панкратов.
— Израиль был создан как государство – убежище. Туда евреи стремились и
стремятся до сегодняшнего дня, как в старое время бежали укрываться за
городские стены.
– Не все, — раздражённо заметил Скворцов. Ему явно не нравился разговор,
который уводил обсуждение в другую сторону.
– Есть много примеров того, что евреи едут в Израиль по собственному
желанию. Например, вы, Панкратов.
– Со мной, как раз, не совсем удачный пример. Я поехал в Израиль, так как
дал честное слово маме, что не вернусь в СССР.
– Почему? – снова раздражённо спросил Скворцов.
— Из – за жуткого антисемитизма, который имел место в сталинские
времена. В результате этого я не только потерял отца и мать, но и лишился
родины.
– А знаете, Панкратов, вы меня зацепили фразой, связанной с
антисемитизмом и судьбой вашей семьи.
– Я очень рад, что зацепил.
– Понятно. Антисемитизм, правда, не входит в перечень тем, которыми
занимается наше управление, но для меня это явление тоже представляет
интерес. Поговорим о нём более подробно в следующий раз, – уже
миролюбиво заключил Скворцов.
14.2
Когда Скворцов вернулся в свой кабинет, он спросил у Вавилова,
который его весь день сопровождал:
— Владимир Васильевич, вы в теме антисемитизма разбираетесь?
— К сожалению, на уровне сведений, которые получил на занятиях в
Высшей партийной школе по курсу “Международная политика СССР”.
Знаю, что антисемитизм связан с нападками на евреев, но не более того.
— Ладно, завтра зададим этот вопрос Панкратову.
Но Панкратов сам начал на следующий день своё выступление именно с
этой темы.
– По моему убеждению, антисемитизм – это проблема не евреев.
– А кого? – удивлённо спросил Скворцов.
— Других народов, желающих наказать евреев за то, что у них всё
получается. Всё хорошо. За то, что они живут не так, как все остальные.
Никогда в подвале управления КГБ по Южному округу не
звучал такой громкий хохот.
– Не понял, что вы сейчас сказали? – давясь смехом, спросил Скворцов.
— Евреи постоянно кричат на весь мир о геноциде своего народа, собирают
деньги на разные мероприятия по своей защите, проводят съезды,
конференции, публикуют книги об антисемитизме, а вы говорите,
что это не их проблема?
– Правильно. Это никакого отношения к антисемитизму не имеет.
– А что имеет? Поясните, если вам не трудно.
— Не трудно. Евреям нужно перестать оправдываться перед всем миром за
своё существование. Их всё равно никто не пожалеет и не полюбит.
— Поконкретней, Панкратов. Без демагогии.
– Пожалуйста. Евреям нужно полностью, физически и духовно, отделиться
от всех народов на земле.
– Каким образом?
— Обустроить своё государство уникальной интеллектуальной мощи в
удалённом от всех стран уголке планеты и перестать подбрасывать миру
выдающиеся открытия в надежде, что толпа антисемитов, в конце концов,
по достоинству их оценит. Кстати, светские евреи могут создать такое
государство в любой точке земного шара.
– А религиозные?
— А религиозные, для которых вера в Бога превыше всего,
могут оставаться жить на земле Израиля в окружении ненавидящих их
арабов. Они это право вымолили, выстрадали, выплакали. Заслужили
всей своей жизнью.
— И что делать им с арабами?
— Договариваться. Другого варианта нет.
– Но это же утопия!
— Утопия постоянно строить неприступные заборы, создавать новые
виды оружия, переходить из одной войны в другую, а всё остальное –
реальность.
– Интересно, кто придёт на помощь Израилю в трудной ситуации? – задал
безличный вопрос Вавилов.
— Думаю, что никто, — резко ответил Панкратов. — В благоденствии
евреев нет искренне заинтересованных стран.
– Вы в этом уверены?
– Уверен на сто процентов. Евреям самим нужно, пока не поздно, активно
действовать.
14.3
Уже год капитан Василий Захаров охранял и обслуживал необычного
арестанта Панкратова. У этого арестанта был особый режим
дня: когда хотел – кушал, когда хотел – спал. Иногда гулял с задумчивым
выражением лица по крошечному дворику, примыкающему к камере, но
никогда не сидел без дела: всё время читал, писал, рисовал, чертил.
А самое интересное заключалось в том, что у Панкратова всегда
было хорошее настроение и желание работать. Он мог среди ночи встать
и, как ни в чём не бывало, начать рисовать. При этом его рисунки были,
как правило, какие – то странные, с марсианским сюжетом и маленькими
человечками в необычных позах.
— Почему вы что – то, Панкратов, рисуете, не относящееся к тематике
проектов, которыми вам поручено заниматься, и при этом всё время
улыбаетесь? – однажды спросил у него Василий.
– Я бы вам объяснил, гражданин капитан, если бы был уверен, что
поймёте?
– Постараюсь понять. Я окончил Высшую военную академию
бронетанковых войск.
– Ну, это меняет дело. В принципе, я уже давно догадывался, что вы не
стандартный охранник.
– По каким признакам?
— Не может человек без образования так серьёзно и глубоко рассматривать
специальные чертежи.
— И, всё – таки, Панкратов, объясните мне, пожалуйста, зачем вы рисуете
какие – то неземные пейзажи?
— Попытаюсь. Я много лет прожил в израильской пустыне. Её
дневной, а тем более ночной ландшафт, очень похож на марсианский –
таинственный и загадочный.
– А какое отношение ваше израильское видение имеет к
Крайнему Северу?
– Пока никакого, но я хочу найти что – то общее между пустыней и
тундрой через марсианскую аналогию.
— Почему марсианскую?
– Потому что мне всё время кажется, что они по своей сути очень
близки.
– Аргумент слабый, но поживём – увидим. Кстати, вы помните, что скоро
делаете заключительное сообщение перед высшим руководством
управления?
– Конечно, помню. Правда, не знаю, что скажет суд по моему делу, но
не дождусь, когда приступлю к реализации своего проекта.
— Вы, Панкратов, удивительный человек, но предсказать ваше будущее я
не берусь.
— А я берусь – оно будет прекрасным.
Военный суд Южного округа СССР на своём закрытом
заседании от 17 марта 1970 года, рассмотрев дело Панкратова
Вячеслава Васильевича, гражданина Израиля (до июля 1953 года
гражданина СССР), 1930 года рождения, постановил:
За измену Родине и коллаборационизм признать Панкратова В. В.
виновным и назначить ему наказание в виде пятнадцати лет лишения
свободы с отбыванием вышеуказанного срока в лагерях специального
назначения и конфискацией имущества.
Под имуществом Панкратова В. В. подразумевалось более 60
(шестидесяти) полномасштабных чертежей, порядка 500 ( пятисот)
различных эскизов и 13 (тринадцать) пояснительных записок.
Чертежи и эскизы осуждённого Панкратова были, в его присутствии,
пронумерованы, прошнурованы и помещены в специальную коробку,
на которой крупными буквами архивариус написал:
Специальная часть. Архив
Сов. Секретно
№004 861
(Управление КГБ Южного округа СССР).
14.4
Кем и когда было основано поселение Дальний Острог, никто толком
не знал. Местные рыбаки рассказывали, что много лет назад в эти края
приехало четверо белых людей. Они быстро поставили два добротных
дома, а через некоторое время к ним присоединилось ещё несколько
человек, но уже с женщинами и детьми. Говорили эти люди, в основном, по
– немецки, но иногда использовали какие – то неизвестные слова. Жили
тихо, ни с кем из местных не ссорились. Промышляли охотой и рыбалкой.
Добротные дома немцев не были обнесены забором, так как на их подворье
всегда находилось без привязи несколько полярных собак.
В 20 — х годах двадцатого столетия экспедиция проф. Урванцева Н. Н.,
проводившая геологические изыскания на берегах озера Лама, обнаружила
это поселение и назвала его Дальний Острог, но ни на одну
географическую карту мира, даже когда в 1941 году здесь был создан
штрафной изолятор Норильского исправительно – трудового лагеря для
бандитов с пожизненным сроком заключения, поселение нанесено не было.
Штрафной изолятор был окружён высоким забором, несмотря
на то, что все заключённые круглосуточно находились на цепи.
В марте 1975 года в расположение данного поселения прибыл
военный вертолёт, на борту которого находилось десять человек: семь
осуждённых специалистов из Грузии во главе с ответственным
координатором работ Панкратовым В. В., новый военный комендант
капитан Захаров В. Ф. и два охранника контрактной службы. Все
заключённые были одеты в соответствии с погодными условиями
Заполярья. На обратный рейс вертолёт забрал оставшихся в живых двух
старых сидельцев, освобождённых из – под стражи по амнистии, и семь
человек охраны, отслуживших свой срок.
К приезду новых людей старое двухэтажное здание штрафного
изолятора было разрушено и на его месте построено четырёхэтажное.
Строительный мусор был аккуратно сложен в одном из свободных углов
территории изолятора.
После обеда Панкратов собрал всех арестантов в большой комнате
второго этажа.
— Добрый день, уважаемые граждане! – обратился он с улыбкой к
заключённым, что вызвало некоторое замешательство в их рядах.
— Я, Вячеслав Панкратов, ответственный координатор проекта.
Так же, как и вы, являюсь осуждённым, но наделён правом руководить
выполнением всех работ. Срок заключения у меня большой, так что успеем
осуществить наши планы.
На его приветственное слово аудитория никак не ответила.
— Всех здесь присутствующих я отбирал сам и поэтому с личным делом
каждого неплохо знаком. Тянуться передо мной не следует, так как
мы находимся на одном режиме, но выполнять поручения следует серьёзно
и ответственно. Все арестанты в нашем собрании имеют равный голос и
равные права. Никаких кличек и погонял, обращаться друг к другу только
по имени.
С содержанием проекта ознакомлю вас лично, когда специальной почтой
придут соответствующие материалы. Сейчас готов ответить на ваши
вопросы.
14.5
Первым поднял руку худой, давно небритый мужчина пятидесяти.
— Скажите, пожалуйста, а почему вы отобрали в свою группу именно
нас? – спросил он дрожащим голосом.
— Ваша группа, по моему мнению, оптимально соответствует требованиям
начального периода подготовки и разработки проекта города
будущего для евреев на Крайнем Севере.
— А зачем здесь евреям жить?
— Хороший вопрос. Об этом мы поговорим позже. Но мои преподаватели в
Берлинском университете говорили своим студентам: “Человек может
жить в любой точке земли, когда научится делать среду обитания
пригодной для своего счастливого существования”.
— Извините меня, Вячеслав, но уж больно всё нереально выглядит:
Крайний север, мерзлота, евреи…. Почти как розыгрыш.
– Это не розыгрыш, а реальная ситуация. Вы, в самом деле,
на специальном объекте и здесь от вас требуется творческая
деятельность, а не отбытие срока наказания.
После того как Панкратов замолчал, в комнате воцарилась тяжёлая
Тишина и только кто – то шёпотом спросил.
— Так вы тоже еврей?
— Да. Еврей.
И снова тишина. А через несколько минут все пришли в себя:
зашумели, громко заговорили, смешивая русский и грузинский, как
будто что – то хотели от Панкратова скрыть.
— Хочу вас, уважаемые, несколько приободрить, — снова вступил в
разговор Панкратов.
— По ряду основных позиций проект города будущего имеет базовые
решения, апробированные в Израиле. Тем не менее, на Крайнем Севере
есть своя специфика и нам будет нужно её учитывать в своих проектных
разработках. Понятно?
Но ответом была снова тишина.
14.6
— Есть ещё вопросы?
— Нет.
— Тогда для вашего осмысления у меня есть небольшое, но очень важное
cообщение. Средний срок заключения каждого из вас в среднем пять лет,
но он может быть существенно уменьшен в зависимости от результатов
работы. Подробности об этом я расскажу вам немного позже. На сегодня
всё. Идите устраивайтесь.
Когда все вышли из комнаты, к Панкратову подошёл человек с
чёрной бородой, молча просидевший всё собрание:
— Здравствуйте. Я рав Исаак Маркус. Ты меня узнаёшь, Панкратов?
— К сожалению, нет.
– Фима я. Мы с тобой учились в одном классе.
– Фима Натансон? Да не может быть. Вот так встреча. Садись, дорогой,
рассказывай.
— Рассказывать можно много и долго. Лучше скажи – как ты здесь
оказался, да ещё в ранге начальника?
— Выполняю твой школьный наказ, Фима. Ты меня доставал своими
нравоучениями: евреи должны быть проводниками людей к свету. Вот я
вас туда и веду.
– Очень хорошо, но это не ответ, — пробурчал Фима.
– Ответ дают, дорогой друг, на лагерной проходной. Слушай, а давай мы
с тобой поселимся в одной комнате?
— Нет. Для меня нежелательно с кем – то жить.
– Ну, ты даёшь. А если бы попал в общий барак? Чтобы ты тогда
делал?
— Не знаю, придумал бы что – то.
– Ладно, занимай мою комнату, а я к кому – нибудь подселюсь. Сейчас у
меня дел по горло. Вечером договорим.
14.7
Комната, которую Панкратов отдал Фиме, была небольшой,
но удобной. В ней без особых проблем уместились кровать с
панцирной сеткой, узкий столик, тумбочка и даже один стул. В углу
Фима поставил свой чемодан и на него водрузил
несколько толстенных книг. Единственное окно он занавесил какой –
то тряпкой, чтобы никто не мог заглянуть во внутрь.
– Не помешал, — спросил Панкратов, входя вечером в комнату
бывшего одноклассника.
– Ни в коем случае. Заходи, я тебя жду.
Сейчас Фима был совсем другим, чем утром: в белой рубашке,
жилетке с несколькими карманами и чёрной кипе.
– Здоров, босяк, — весёлым тоном задел его Слава.
– Здоров, но я никогда не был босяком.
— Ещё как был. А кто мне в классном журнале написал, что я еврей?
– Это чтобы ты не вводил общественность в заблуждение.
– Нет, не поэтому. Твоё нутро протестовало против ситуации, когда ты
один еврей в классе. Нужно было, чтобы если будут бить морды,
досталось не только тебе, но и мне. Согласен?
– Согласен.
– Вот и хорошо. А теперь, уважаемый, скажи, чем ты здесь
собираешься заниматься? – перешёл на серьёзный тон Слава.
— Пока не знаю.
— Мне работники, Фима, нужны, а не раввины. У тебя какое
образование?
– Высшее. Кандидат физико – математических наук.
– По какой специальности?
— Магнитная гидродинамика.
– Вот и будешь этим заниматься. В общем, ищи себе применение, в
соответствии с планом Творца.
Они проговорили несколько часов, а в конце беседы
Слава, без тени улыбки, сказал:
— Запомни, Фима, ты раввин только в этой комнате, а за её порогом
ты физик. Понятно?
– Понятно, гражданин начальник.
— Ну, всё. Будь здоров.
14.8
А вскоре пришли специальной почтой материалы из Москвы и
работа закипела. Поначалу Панкратов каждое утро всех собирал в
большой комнате: обсуждали идеи, стыковали мнения, составляли
планы. Но толку от этого было мало. Каждый говорил о своём.
Однажды вечером Слава зашёл к Фиме посоветоваться по
срокам реализации проекта. Тот сидел за столом и читал какую – то
толстую книгу.
– Фима, я зачем тебе отдельную комнату предоставил? – жёстко
спросил Панкратов.
– Чтобы мне никто не мешал общаться с Богом.
— Ты что, Фима, за дурака меня держишь?
— Да ни в коем случае.
— А тогда в чём дело? Ты должен денно и нощно думать о том, как
решить поставленную перед нами задачу: создать в Заполярье
город будущего. Это будет новый дом для евреев, —
вспылил Панкратов.
– У евреев уже есть дом — государство Израиль со столицей в
Иерусалиме. А это Богом забытый, насквозь промёрзший край, —
ощетинился Фима.
— Ты не прав, уважаемый. Все евреи – дети Бога, неважно, где они живут.
— Все евреи должны жить в Израиле, — продолжал гнуть свою линию
Фима.
– Ты имеешь в виду галахических евреев? А негалахические?
– А это уже не евреи.
– Фима – ты нормальный человек или идиот? При погроме не выясняют –
какой ты еврей – галахический или нет. Бьют, насилуют, калечат, убивают
всех подряд.
– Тогда негалахическому еврею нужно переезжать в другое место, где его
никто не будут трогать.
– Наконец ты родил хоть одну здравую мысль.
– Почему, наконец?
— Потому что ты постоянно порешь чушь.
– Ты считаешь это чушью? А мне, религиозному человеку, так совсем не
кажется.
— Не обижайся, Фима. Дело в том, что большинство репатриантов из
России – нерелигиозные люди и их ждёт в Израиле, как ты понимаешь,
холодный приём.
— Религия объединяет еврейский народ, Панкратов. Религия.
– К сожалению, нет. Единственное, что объединяет евреев, так это
антисемитизм и больше ничего.
– Ладно, не буду спорить. Но жить евреям в условиях вечной мерзлоты
исключительно тяжело и опасно.
– Не тяжелей, чем в Израиле, поверь мне. Кстати, когда я учился в
Германии, я на каникулах несколько раз ездил в Швейцарию кататься на
лыжах.
– И что?
– А то, что юг Таймыра – это та же Швейцария.
– А где швейцарский сервис, уважаемый?
— Сервис будет, но это уже зависит только от нас.
14.9
Панкратов посмотрел на часы и ахнул.
— Фима, я к тебе пришёл по делу поговорить, а ты опять втянул меня в
какую – то ненужную дискуссию.
– По какому поводу поговорить? Что ты от меня хочешь?
– Хочу, чтобы ты продемонстрировал свои когнитивные способности в
общественном пространстве.
– В какой области?
– В области строительства города будущего на бескрайних просторах
Крайнего Севера. Давай, включай свои еврейские мозги.
– А почему ты хочешь говорить именно со мной? – спросил Фима.
– Потому что ты один из нас — верующий человек. Общаешься с Богом
напрямую. Может он тебе что – нибудь полезное подскажет?
– Хорошо, давай попробуем. Мы, прежде всего, находимся на Крайнем
Севере и должны максимально использовать возможности северной
природы.
– Согласен.
– Идём дальше. Мне представляется, что во всём твоём грандиозном
проекте, Слава, научных проблем всего две. Остальные – инженерные
задачи, для решения которых требуется просто привлечение больших
денег.
— Какие ты видишь здесь проблемы?
– Первая – создание мощных, с учётом природных условий,
источников энергии, и вторая – разработка системы жизнеобеспечения
человека.
— Почему ты именно эти проблемы называешь научными, а не какие –
либо другие?
– Потому что здесь необходимо, при принятии решений, проведение
комплекса серьёзных исследований.
– У тебя есть какие – нибудь серьёзные предложения?
– Есть, но только в общих чертах.
— Ты можешь дать краткую информацию об этом на нашей общей
встрече?
– Могу.
— Хорошо. Тогда до завтра.
14.10
Фима пришёл в большую комнату, где проходили все обсуждения,
на сорок минут раньше объявленного времени. Одет он был в то, в чём
его видел Панкратов только вечером, но без кипы. Когда все собрались и
наступила тишина, Панкратов встал из — за стола и обратился к
присутствующим.
— Уважаемые коллеги!
— До сегодняшнего дня мы с вами обсуждали основную концепцию
проекта и первичные эскизы, доставленные из Москвы.
Сейчас мы приступаем непосредственно к разработке рабочих
чертежей. Проект должен быть во всех смыслах оригинальным и
продуктивным. Предупреждаю — никаких стандартных решений не
предлагать.
Панкратов повернулся к Фиме и торжественным голосом произнёс.
– А сейчас я уступаю место кандидату физико — математических
наук Ефиму Натансону.
— Спасибо за внимание. Я буду краток: приступая непосредственно к
разработке проекта, нам следует сформулировать его базовые принципы
выполнения. Думаю, что их должно быть два:
— Первый – максимальное использование возможностей северной
природы.
— Второй — полная изоляция промышленной зоны комплекса от жилой.
В плане реализации этих принципов предлагается создать
комбинированную ветросолнечную электростанцию, позволяющую в
течение 9 месяцев работать от ветра, а в оставшееся время – от
солнца.
Для обеспечения комфортного жизнеобеспечения жителей, то
целесообразно свайное строительство зданий одной
этажности с использованием трёхслойного стекла разной
светочувствительности. Это позволяет достигнуть постоянными
температуру и влажность воздуха внутри зданий любого назначения в
течение всего года.
Что касается градообразующего производство, то думаю, что это
будет Интеллектуальный Экологический Комплекс, самостоятельно
выбирающий оптимальные программы сбора и переработки мусора. В
составе комплекса следует предусмотреть предприятия,
обеспечивающие все жизненные потребности населения.
После перерыва, обсуждение основных позиций проекта
разгорелось с новой силой, но отвечал на вопросы уже сам
Панкратов. Тон задавал, как будто они заранее договорились
поменяться местами, Фима.
– Скажите, Панкратов, на каком основании вы предполагаете, что в
тундре много мусора?
– Не предполагаю, а точно знаю.
— Не убедительно.
— Я занимался этой проблемой в израильской пустыне, а там в разы и
территория меньше, и скорость ветра другая,
— Что это был за мусор?
— Разный – от обломков самолёта до драгоценных камней.
– Ладно, пока поверим на слово.
– Ну и хорошо. Все свободны, — заключил Слава.
14.11
Панкратов был доволен работой людей, которых он заочно отобрал. С
тематикой постепенно разобрались, а для решения смежных специальных
вопросов участники выполнения проекта сами объединялись в небольшие
творческие коллективы. Ему казалось, что обсуждение еврейской темы
окончательно ушло с повестки дня, но к ней неожиданно вернулись через
яростный спор, кто был Спиноза.
Слава предпочитал в подобного рода дискуссиях не участвовать по
причине того, что был осуждён по другой, отличной от остальных сидельцев,
статье. Но сейчас он почему – то захотел влезть в спор, а с учётом того, что
начальник, никто не пытался помешать ему высказаться первым.
— Прежде всего, позволю заметить, что у Спинозы, по причине плохого
здоровья, не было детей. И жены тоже. Я читал его несколько работ на
иврите, которым он хорошо владел.
— А что касается его непростой жизни и огромного учения — более 160 томов,
то для меня он всегда был и остаётся евреем Барухом, несмотря на то, что
перешёл в другую веру.
– А столько вы сами знаете языков? – спросили из зала.
— В совершенстве четыре: английский, немецкий, иврит и русский, а на
разговорном уровне ещё три: французский, испанский и, пожалуй, идиш.
– Почему вы считаете Спинозу евреем, если он перешёл в другую веру? –
задал вопрос Фима.
– Потому что евреями, по моему мнению, рождаются по воле Творца и
остаются ими до конца жизни, хотят этого люди или не хотят.
– А как же в Торе написано, что евреем может быть только тот, у кого
еврейская мама? Я уже не говорю о переходе в другую религию. – Спросил
внимательно слушавший его Фима.
– Вот ты грамотно и объясни людям, как специалист, откуда это взялось. Я
тоже читал Тору и мама у меня еврейка, но не всё там понял. Давай, не
стесняйся. Тут все евреи.
– Сейчас не могу. Мне надо подготовиться.
– Ладно, готовься. Нам не к спеху.
14.12
А когда все разошлись, Панкратов продолжил разговор с Фимой.
– Скажи, уважаемый, ты помнишь, какой вопрос нам, маленьким детям,
любили задавать взрослые?
– Нет, не помню.
– Я тебе напомню: “Кого ты больше любишь – папу или маму?”
– Ну и что тут такого?
– А как ты думаешь, Фима, какой смысл дети вкладывали в этот вопрос и что
хотели от ребёнка услышать взрослые?
— Но это же была шутка.
– Шутка, говоришь? А то, что после этого ребёнок мог долго мучиться,
правильно ли он ответил на вопрос, об этом ты никогда не задумывался?
– Ну что ты вскипел, Панкратов?
— Потому что у евреев это не шутка, а акция, которую они, исходя, прежде
всего, из экономических соображений, совершили с еврейским народом,
разодрав его по несуществующему признаку и превратив жизнь его
половины “по папе” в огромную незаживающую рану.
— Что ты так возмущаешься, Панкратов? Это же не мы придумали? Всё в
религиозных законах, предназначенных для регламентации жизни евреев на
многие века, прописано.
– Религиозные законы, говоришь? Да их по сто раз разные люди
переписывали.
— Не согласен. Это тонкая творческая деятельность, позволяющая
использовать ситуацию сегодняшнего дня в виде конкретных предписаний на
базе представлений о прошлом, и трансформировать её на будущее.
– Ну, ты молодец. Всё сумел по полочкам разложить. Даже будущее
помянул. Спасибо тебе.
— Пожалуйста.
— А теперь, Фима, скажу тебе, по большому секрету, почему я согласился
взять тебя в команду, если это тебя интересует?
— Интересует.
– Ну так вот. Когда я почти два года сидел в одиночке ростовского СИЗО, я
задумался над тем, что здесь, на Крайнем Севере, в бескрайней, никем не
тронутой, тундре, обязательно должен появиться новый тип человека –
чистый, искренний, честный, порядочный. Без вредных привычек, всяких
извращений и зависимостей от интернета и мобильных телефонов. Любящий
спорт, книги и женщин. Такого человека можно вырастить только в новой
окружающей среде.
– Ты что, Слава, говоришь?
– Спокойно, Фима, не волнуйся.
– Как это не волнуйся? Бог уже о нас позаботился.
– Это он о вас позаботился, а о нас нет. Поэтому я хочу видеть в тебе моего
главного помощника в деле создания здесь долины счастья для евреев. Если
нет, то мы с тобой расстанемся навсегда.
14.13
Вечером, готовясь ко сну, Панкратов вспомнил сегодняшний разговор с
Фимой.
– Как он разнервничался, когда услышал мои слова о новом человеке?
– Так бы отреагировал любой человек, когда покушаются на его кусок хлеба. А
вообще, зачем тебе, по большому счёту, нужен Фима?
– Фима – единственный, кто не будет мне постоянно поддакивать, а будет честно
возражать.
– Это точно. Ему сейчас не до поддакивания. В нём зреет дух противоречия.
– Противоречия чему?
– Твоему тезису, что в настоящее время требуется новый, не испорченный
грязной мировой псевдокультурой, человеческий материал.
– Зачем?
– Новые люди не будут его креатурой, так как по логике Фимы нужно исправно
служить Богу и он тебе воздаст.
– Плохая у него идея.
– Почему?
– Потому что он делает из человека иждивенца, с трепетом ожидающего божьего
подарка. .
– А какой твой вариант ответа, Панкратов?
– Очень простой – люди должны бескорыстно служить друг другу, а не Богу, и
тогда все будет счастливы.
– Что ты имеешь в виду, Слава, – “служить”? Перевести старика через дорогу?
– И это тоже. Пойми, этим поступком человек доставляет удовольствие, прежде
всего, самому себе, а потом уже помогает старику.
– Не убедительно.
– Хорошо. Я выскажу эту мысль другими словами: человек должен вызывать у
другого человека чувство благодарности и доброты, а не зависти и злости.
– Каким образом?
— Самым простым – нужно с детства научить каждого давать людям, а не
получать от них.
— А при чём тут евреи?
— Евреи обязаны быть камертоном искренности поступков человечества. Они
первыми принимают удары судьбы, но и первыми находят дорогу, ведущую к
свету и радости.
14.14
Самолёт ИЛ – 14 без номера рейса прибыл в Хатангу 16 мая 1979 года в
девять часов двадцать минут утра. Солнце во всё небо, режущая глаза белизна
снега и звенящая тишина. Самолёт встречал небольшой автобус, который
должен был перевезти в конец лётного поля всех пассажиров — восемь
заключённых и четырёх конвоиров. Все заключённые самостоятельно вышли из
самолёта и прошли в автобус. Только одного, соединённого наручником с
конвоиром и в ножных кандалах, вывели из самолёта охранники. Этим
заключённым был Марк Рожанский, осуждённый за убийство. на восемь лет.
Спокойный, уверенный в себе, ни на кого не обращающий внимание, он зашёл в
автобус и сел вместе с охранником на первое сидение. Старший по конвою
сделал перекличку и автобус медленно поехал в сторону армейского вертолёта.
Неожиданно в автобусе стало необычно шумно. Заключённые весёлыми
голосами общались между собой. Даже с Рожанского сняли кандалы.
— Ну теперь ты на свободе, — заметил с усмешкой конвоир, сидящий рядом с
Марком.
–Как это понимать? — спросил Марк.
– Так и понимать. Сейчас прилетим на точку: никаких кандалов, проживание в
тёплых комнатах, кормят вместе с охраной.
– Почему?
– Потому что это особый лагерь для евреев.
– Но я наполовину еврей. Мама у меня русская.
– Так не бывает – наполовину. Наш начальник знает – кто еврей, а кто нет. Здесь
ошибки не может быть. Понял?
– Понял.
Больше вопросов Марк конвоиру не задавал. Он смотрел в окно вертолёта и
видел пейзаж, знакомый ему с детства. Вместе с отцом, пешком и на лыжах,
прошёл он по тундре сотни километров, научился стрелять в любую
движущуюся мишень, чётко ориентироваться на местности в любую погоду. Но
сейчас и он не мог понять – куда они прилетели.
В пункте назначения вертолёт встречали двое – капитан КГБ и мужчина лет
пятидесяти. Нигде не было видно ни охранников, ни собак. Только впереди
возвышалось четырёхэтажное здание со свежедостроенными двумя верхними
этажами.
Мужчина в штатском, когда все заключённые вышли из вертолёта и
собрались кучкой со своими пакетами, обратился к ним с речью.
– Здравствуйте, товарищи! Вы прибыли на объект “Город будущего”. Я –
координатор проекта Вячеслав Панкратов. Рядом со мной стоит военный
комендант объекта капитан Захаров. По всем интересующим вас вопросам
следует обращаться только ко мне. А сейчас по одному проходим на служебную
территорию.
Новая партия заключённых была подобрана Панкратовым с учётом начала
выполнения строительных работ на объекте. Она отвечала заявке, которую он
составил и отправил начальнику управления генералу Скворцову. Для
окончательного согласования списка заключённых, месяц назад в поселение
прилетал заместитель начальника управления подполковник Вавилов, так что
для Панкратова здесь не было никаких сюрпризов. Более того, он знал, что в
новой партии есть арестант, осуждённый за убийство. Вавилов, в свой последний
приезд, рекомендовал Панкратову обратить на него внимание, как на серьёзного
и грамотного строителя почти с законченным высшим образованием.
– Рожанский? – окликнул Панкратов высокого парня со значком мастера спорта
СССР на куртке.
– Подойдите ко мне.
– Слушаю вас.
– Сейчас вам выдадут общую форму, так что значок мастера спорта больше не
надевайте.
– А он мне больше и не нужен. Все уже знают, что со мной связываться не стоит.
– Это что — работает как объявление на калитке “Во дворе злая собака”?
– Совершенно верно, — и они дружно рассмеялись.
– Зайдите ко мне после шести вечера. Комната номер 11 на первом этаже.
Поговорим за жизнь.
– Хорошо, зайду.
14.15
В течение часа всех новоприбывших одели и обули. Никаких номеров на
форме, но у каждого на нагрудном кармане написано его имя. Марка Рожанского
поселили в комнате на двух человек. Сосед по комнате, с громкой фамилией
Эйнштейн, в отличие от своего знаменитого однофамильца с буйной шевелюрой,
имел голый череп. Когда спрашивали, почему у него нет волос на голове, он
отвечал, чтобы не путали с Нобелевским лауреатом. Но Аркадия Абрамовича
Эйнштейна нельзя было, по определению, с кем — нибудь попутать. Он обладал
выдающимися коммерческими способностями и чувствовал крупные торговые
сделки за версту. Это ему, правда, стоило двух предыдущих посадок в тюрьму,
но расставаться со своим природным даром он не помышлял.
Подав документы на выезд из СССР в ОВИР города Дербента, он попал в
поле зрения КГБ, где посчитали, что ему целесообразней поехать на север, чем
на юг. В принципе, он не возражал, так как семьи у него не было, а всех женщин,
которые периодически делили с ним однокомнатную квартиру, Аркадий
Абрамович считал временными знакомыми. Было ему явно больше пятидесяти и
поэтому сразу назначил себя старостой комнаты. Тем не менее, на всякий
случай, решил согласовать свою должность с соседом.
– Не возражаешь, если я буду в нашей комнате старший?
– Конечно, нет.
— Ну и хорошо. Я просто привык, что на зоне всегда должен быть старший.
— Понятно.
— А теперь расскажи мне, юноша, чем по жизни занимался?
– Студентом был. До получения диплома не хватило полгода.
— По какой специальности?
— Строитель.
– Ну, без работы здесь не останешься.
— Я тоже так думаю.
– А вообще откуда?
– Родился в Норильске, а судили в Ростове – на – Дону.
Эйнштейн начал громко хохотать и переспрашивать:
– Да ты что? Прямо в Норильске? Да не может быть? Так тебя, считай, домой
за казённый счёт привезли.
— В каком смысле?
— В прямом. Мы же на Крайнем Севере.
— Ну и что? Крайний Север – огромная территория. Интересно, где мы
сейчас находимся?
– Никто тебе этого не скажет.
– Почему?
— Потому что это особый лагерь. Поверь старику Эйнштейну, здесь большие
деньги крутятся.
– Где крутятся?
– Здесь. Недаром на северо — восточную Сибирь Китай давно глаз положил. И
не только он. Ещё на неё претендуют скандинавы, канадцы, американцы и
даже европейцы. Но России такие клиенты не нужны. Сами справимся, –
подвёл под обсуждением черту Аркадий Абрамович.
– Ладно. Поживём – увидим, — согласился Марк.
– Тут и видеть нечего. Я знаю, о чём говорю.
— И что?
— А то. На Крайнем Севере нужны евреи — умные, ловкие, предприимчивые
люди. Иначе Россия не поднимет этот огромный край. Другого такого в мире
просто нет.
14.16
В шесть часов вечера Рожанский постучал в дверь одиннадцатой комнаты.
– Заходите, Марк, — крикнул Панкратов.
— Слушайте, а давайте на ты. Это как – то для меня привычней. Не возражаете?
– Нет, конечно. Тем более, что вы, наверное, вдвое старше меня.
– Дело не в старше. Просто я тринадцать лет прожил в Израиле. Там в
обращении нет “вы”. Только “ты” и называют люди друг друга по имени без
отчества.
— Согласен.
– Ну и хорошо. Да ты присаживайся, не стесняйся. Честно говоря, я тебя не
очень хотел брать, когда рекомендовали. Сидишь по уголовной статье за
убийство. Мастер спорта по боксу. Соберёшь команду из таких же головорезов и
что мне делать?
– А ты кто такой?
– Вопрос правильный. Я здесь выполняю роль технического руководителя
проекта. На мне лежит ответственность за его реализацию.
– Так ты тоже заключённый?
– Конечно. Тут без судимости только капитан Захаров. Ну и солдаты, конечно.
– Ничего себе – куда я попал?
– Ты попал, куда надо. Самое интересное, что тебя направил к нам сам
начальник управления Скворцов. Ну что, продолжим разговор?
– Конечно, слушаю внимательно.
– Я москвич, окончил Берлинский технологический университет, но в СССР не
вернулся, а уехал в Израиль.
– За любимой девушкой, что ли?
— Отчасти да, но больше по совету мамы.
— Что так?
– Когда – нибудь расскажу.
– Интересная у тебя биография, начальник.
– Не говори. О тебе, Марк, я более – менее всё знаю. Только скажи, когда ты
сидел в Новочеркасске, а затем в Ставрополе, кем работал?
– Разнорабочим, и то временно.
– А конкретней?
– Что поручали, то и делал. В принципе, я владею всеми строительными
специальностями. Мы с отцом два дома поставили от нуля до трубы.
– Это хорошо. А серьёзные чертежи читать умеешь?
– Обижаешь, начальник. Я же, всё – таки, инженер, правда, без диплома.
– Ну, понятно. Есть у тебя вопросы ко мне?
– Есть. Что за комната, где мы сейчас с тобой разговариваем?
– Это мой кабинет, — и Панкратов по-доброму рассмеялся.
— Я здесь живу и работаю.
– Странная обстановка, совсем не похожая на тюрьму.
– А это не тюрьма. Это производственное помещение, где евреи, осужденные
советским судом, занимаются интеллектуальной деятельностью на благо всего
человечества.
– Что так пафосно? – удивлённо спросил Марк.
– Это соответствует сущности еврейской натуры. Каждый еврей считает, что
только благодаря его усилиям человечество движется вперёд.
– Частично это соответствует действительности.
– Ну, ты, парень, даёшь! — рассмеялся Панкратов.
— Может быть. Не спорю, — застеснялся Марк.
— Ладно, проехали. Я уже на зоне много лет и хочу тебе сказать, что зона по
национальностям, как правило, зэков не различает. Есть другие, более важные
характеристики человека.
– Какие, если не секрет?
– Не секрет. Евреи в заключении делятся на две основные группы: трудоголики
и авантюристы. Желательно взаимодействовать с теми и другими, так как
первые серьёзно работают, а вторые – подбрасывают новые идеи.
– Это ты, Слава, кого имел сейчас в виду?
– Не бойся, не тебя.
— А ты не думаешь, что кто – нибудь убежит из вашего рая? – вдруг спросил
Марк
– А какой смысл? Вместо лагеря, со всей его мерзостной обстановкой, здесь
люди зарабатывают не только свободу, но и деньги. Не говоря уже о том, что
тебя считают человеком.
Продолжение следует.
