В иерусалимском офисе короля израильской розничной торговли Рами Леви на самом видном месте висит большой портрет теоретика сионизма Теодора Герцля. С той самой канонической для сионистского движения и Государства Израиль фразой-манифестом «Если вы захотите, сказка станет былью». Рами Леви вышел из иерусалимских трущоб, из горьковского «дна», сделав себя сам.
Его имя на устах всего Израиля, широкие народные массы прочат его в премьер-министры. Революция, учиненная им в реальном секторе израильской экономики, вынуждает даже крупные торговые сети, сжав зубы, снижать нереальные цены на продукты первой необходимости. Беспрецедентная для Израиля практика, ведь цены на жизненно важные товары до сих пор всегда только росли. Но Леви не собирается останавливаться. Трепещите!
Рами Леви – сионист. В лучшем понимании этого слова. И это второй смысловой посыл плаката с Герцлем. «Иерусалим навсегда в моем сердце!» — это уже не Герцль, а наш герой.
— Ваше имя превратилось в Израиле в настоящий бренд, наподобие Гуччи или Армани в Италии. Знаменитая торговая марка, которой можно успешно манипулировать в политических целях. Любая партия вожделеет заполучить Рами Леви в свои ряды. Когда станете премьером?
— Я не претендую на должность премьер-министра, не считаю, что созрел для этого поста. Да, многие партии «кокетничают» со мной… Иные даже используют в своих интересах мое имя. Однако в данный момент в сферу моей «политики» входят 5000 сотрудников, задействованных в моем бизнесе, и миллионы клиентов.
— Что значит «в данный момент»?
— Можно влиять на ситуацию извне, можно изнутри. В данный момент я могу действовать более эффективно, находясь вне политики, идя по касательной. В дальнейшем, возможно, мне, чтобы воплотить свои идеи в жизнь, придется стать законодателем. Понятно, что можно сделать больше, находясь у рычагов законодательной власти.
Я считаю, что в Израиле существует извращенная система руководства экономикой. Государство прибрало силу и рычаги влияния в свои руки. Грабительскими методами муниципалитеты задирают налоги, делают это, когда захотят, когда им нужны деньги.
Если в моем бизнесе что-то не складывается, я продумываю креативное решение выхода из кризиса. Они же имеют прерогативу на самое кондовое решение не вашей — своей проблемы! За ваш счет! Потому что безальтернативны. В отличие от частного сектора, в котором я, потребитель, моментально обращусь к конкурентам, если меня, скажем, не устроит цена.
Государственные органы наделены властью и силой. Вроде бы все правильно. Но используют они свою власть по не укладывающейся в моей голове формуле. Предположим, вы зарабатываете 15 тысяч шекелей. Выплачиваете 5 тысяч налогов. Отдаете долг родине как законопослушный ее подданный. Так? С 10 тысяч вы платите еще 50 – 60 процентов сбора. Осознаете это?
— Не особенно.
— 18 процентов НДС платите? Бензин заливаете, знаете, что на него надбавка НДС имеется? А на что ее нет? Свет, газ, вода, городской налог и прочее — в итоге набегает еще 60 процентов поборов. В кармане остается 5 тысяч. А вы даже внимания на это не обратили. И после всего этого вы покупаете товары первой необходимости, которые тоже облагаются НДС! То есть и 5000 — это всего лишь «грязные»…
— Среднестатический житель Израиля, такой как я, о приобретении собственной квартиры может только мечтать…
— 95 процентов земли находится в ведении централизованного Управления по земельным участкам. Система распределения земель приводит к тому, что мы имеем, то есть к неуклонному росту цен. Почему? Они продают землю с молотка тому, кто способен победить в частном аукционе, устроенном этим ведомством. А следующим шагом является доведение стоимости земли на том же участке до уровня максимальной, выигравшей в аукционе суммы. То есть начальной ставкой на следующем аукционе является победившая в предыдущих торгах. Пирамида.
Автоматом взлетают цены на построенные на перекупленной земле квартиры. За три месяца. То есть лучшие земли нашего государства, проще говоря, твои и мои, нашей страны, отходят к тем, у кого есть соответствующая для этого финансовая база, к миллионерам.
Но это никого не волнует, хотя это форменная дискриминация! Разрыв в уровне жизни между богатыми и бедными от такой политики лишь усугубляется.
— А на себе вы этот разрыв насколько ощущали? Расскажите, откуда вы родом.
— Я родился в Иерусалиме, в районе «жестянок». Это около городского рынка, знакомого каждому туристу. В одной комнате шесть человек, один туалет и душ на весь блок. Почему «жестянки»? Потому что крыша текла, денег не было чинить, заделывали жестью. До сих пор там так живут. Понимаете?
— Район рынка «Махане Иегуда»?
— Да. Там я прожил до 10 лет, потом переехал в квартал Ромема. Вы иерусалимец?
— Жил здесь.
— В Ромему, откуда израильское ТВ раньше вещало. Район наш звался в простонародье «территория эвакуированных». Сюда вывозили обитателей иерусалимских «катакомб», не предназначенных для проживания. Вот и нашей многодетной семье повезло. Там, в Ромеме, до 1967 года проходила граница с Иорданией. Из-за того, что жили на границе с врагом, цены на квартиры были минимальными.
— Войну ощутили на собственной шкуре? Вы же на передовой жили?
— Еще бы! Мне 12 лет было. Танки шли через наш квартал и стреляли все время. Мешки с песком нагромоздили перед входом в наш дом — бомбоубежищ не было тогда. Мешки нас спасали от разрывающихся повсюду снарядов. Не забуду никогда, как возвращался однажды домой. Вдруг две «фуги» (фугасные бомбы) — тогда они были «в моде» — разорвались прямо над головой. Грохотом меня прибило к земле, оглушило. Такое вот детство…
— «Иерусалим — навсегда в моем сердце»…
— Навсегда. Я здесь родился и живу всю жизнь, мои отец и дед тоже родом отсюда.
— В таком случае не могу не спросить про ваше видение «проблемы Иерусалима».
— Видение мое простое. Иерусалим должен быть единым! Понятно, что должны вестись мирные переговоры. И я голосую за переговоры обеими руками. Безопасность страны, которой мы не можем добиться десятилетиями, должна стать лейтмотивом, основополагающим предметом переговоров. А уступки будут, они неизбежны.
— Поделят Иерусалим? Тогда сколько метров нашей святыни отстегнут нам? Будет ли у города новое имя — Аль-Кудс? Куда заведут торги и слепой раж Джона Керри?
— Раньше, чтобы увидеть Храмовую гору, надо было стоять на горе Скопус и оттуда высматривать нашу святыню — Западную стену. Сейчас этого нет, и нельзя допустить, чтобы те времена вернулись. Объединенный Иерусалим предоставит равные права всем религиям, свободный доступ всем паломникам к их святыням. Недавно я побывал на лекции, посвященной проблемам мирного урегулирования. Лектор возвестил о том, что сейчас у нас «последний шанс» прийти к миру с палестинцами. Следующего такого шанса не будет!
— Почему это?
— А вот так. Начнется новая интифада… Мне представляется, что перспектива установить мир должна существовать всегда — всю жизнь. Это у террора должен быть «последний шанс», а не у мира. Оптимальная доктрина для всех вовлеченных в мирный процесс сторон — это искать, говорить, прорабатывать принципы сосуществования.
Арабы живут здесь, это факт. В Иерусалиме сосуществуют совершенно разные, полярные слои населения — есть еврейские ортодоксы, есть светские евреи, есть арабы.
Атеист не может выселить отсюда ортодокса потому, что тот ему не нравится. Еврей не может выселить араба. Надо искать выход из затруднительной ситуации, но Иерусалим должен оставаться единым, быть столицей Израиля. Лишь удовлетворение нужд всех населяющих столицу групп отодвинет проблему «Аль-Кудс» на второй план как несуществующую, эфемерную. Для этого и существуют мирные переговоры.
— Вы недавно ездили на Всемирный экономический форум в Давосе. Крупнейшие израильские предприниматели провели «альтернативные» переговоры с коллегами-палестинцами.
— Уже два года общаемся с тамошней бизнес-элитой. Это лучше, чем молчать. Сидим за переговорным столом, высказываемся, слушаем совместные лекции, вырабатываем совместные позиции, действуем… Вопрос будущих границ мы принципиально не обсуждаем. Я даже не хочу высказывать свою позицию по этой теме. Есть всенародно избранный премьер-министр, соответственно, что бы он ни предпринял в этом вопросе, я обязуюсь его поддержать.
— Тем не менее в бизнесе вы настоящий революционер. До вас никто не предпринимал таких радикальных шагов на местном рынке. Как вы пришли к этому?
— Опишу случай, ставший отправной точкой. За пару месяцев до дембеля мать попросила меня пойти с ней на городской рынок, упомянутый выше, за покупками. По дороге она сказала: «Давай спустимся на улицу Ха-Шикма — там оптовые магазины» (cейчас империя супермаркетов Рами Леви носит символическое название «Ха-Шикма» — прим. ред.).
Она подошла к одному из продавцов, попросила две упаковки томатной пасты. Тот грубо ответил, послал подальше: в другой магазин, мол, сходи. Нет, сам по себе он не такой грубиян, просто, видимо, разозлился из-за того, что его, оптовика, просят перебить рынок, продать в розницу. Конкуренты не дремлют, все видят. А мне это врезалось в память: обидно стало за грубость, допущенную им в отношении моей матери. Я носил обиду в себе и постепенно стала формироваться необычная идея. Я собрался открыть на улице Ха-Шикма оптовый магазин, торгующий в розницу!
— На той же самой улице?
— На той же. Почему? Да потому что у моего деда был на ней склад — 40 кв. м. Помню, когда пришел из армии, открыл это помещение — пол там уже проржавел уже. Отремонтировал его, выкрасил. Купил и повесил длинные флуоресцентные лампы. Потом накупил у соседей оптового товара, по нескольку ящиков каждого наименования, и продавал за ту же цену, что и покупал! Для чего? Я обязался продавать в розницу по цене опта. Приходили люди, удивлялись всему, я же предоставлял им хороший сервис, с улыбкой, противоположный тому, с чем сам недавно столкнулся. И это несмотря на то, что работал себе в убыток.
— А как тот продавец отнесся к вам?
— Он… отправлял ко мне клиентов. Я ему сказал: «Всех, кто к тебе приходит и мешает работать, просит продавать в розницу, отправляй ко мне». За три месяца я приобрел постоянных клиентов, застолбил место и заработал репутацию магазина розничного сбыта по оптовой цене. Стал потихоньку «подниматься», получать минимальную прибыль… Напротив стоял магазин — 80 кв. м. Я его арендовал, перенес туда товар. Дело пошло. Вывод был таким: ты обязан ждать, терпеть, создавать спрос себе в убыток на пользу клиенту и пошагово расти, расширяться, становиться империей.
— Наверняка и недоброжелателей себе нажили. Кто ж потерпит такое?
— Поначалу, когда ты «мал», «большие» не обращают на тебя внимания. Я спокойно открывался в Иерусалиме — один магазин за другим. А вот когда вышел за пределы города, тогда большие сети супермаркетов стали коситься в мою сторону. Поняли, что почем, начали строить козни. Был случай: я уже договорился о покупке товара у оптовика, но сеть «Суперсаль» предложила ему на порядок больше денег, торпедировала свершенную сделку. Именно в тех районах, где я строил свои магазины, конкуренты намеренно резко снижали цены на свой товар. Только там, где я строил, — в других филиалах той же сети цены оставались прежними. Но это не помогло им.
Второй «епархией», устои которой я разрушил, были телефонные сети.
— Они к тому моменту окончательно обнаглели.
— С семисот шекелей в месяц мы снизили оплату до ста шекелей! Это был шок! Действовал по тому же принципу: продавал огромные количества за небольшую прибыль. Позволили малоимущему потребителю пользоваться привилегиями обеспеченного покупателя. В итоге за счет объемов продаж я зарабатываю больше других.
— То, что вы держите в руках [самый дешевый, давно устаревший кнопочный мобильный телефон], — это ваш основной аппарат? Вы, владелец телефонной сети, пользуетесь вот этим?
— А что? Хороший телефон. Для моей работы — самый лучший.
Беседовал Вадим Голуб
