Фото: russiadiscovery.ru
1 января 1982 года
Арик долго размышлял, как сказать жене об отъезде в командировку на год. Но сказать пришлось. К его большому удивлению, реакция жены была спокойной. Она вовсе не возражала, а только попросила Арика до отъезда обязательно устроить ее на работу в детский садик совхоза, уволив из вневедомственной охраны. Это было Арику по силам, и он договорился о работе для супруги в садике с 5 января 1982 года в качестве медсестры-воспитателя. Последняя декада декабря была посвящена беготне по отделам и службам УВД с документами, прохождению медкомиссии. Наконец, в канун Нового года, 30 декабря группу офицеров, уезжающих в Афганистан, пригласили в партком УВД для беседы. Туда пришел и начальник управления полковник Косарев. Секретарь парткома полковник Горохов довольно долго и нудно «накачивал» потенциальных смертников идеологией, говорил о необходимости проявить партийную и интернациональную сознательность, оправдать доверие, оказываемое командованием и партийными органами, и так далее. Самым толковым, как ни странно, оказалось выступление Косарева. Он коснулся истории этого вооруженного конфликта в Афганистане с 1979 года. Честно рассказал о противодействии советских и американских войск в этой стране, упомянул о возможном плачевном исходе командировки для некоторых ее участников и сообщил, что прямо сейчас, после заседания парткома, всем уезжающим будут выданы синие «служебные паспорта», с которыми надо ехать, не взяв никаких других документов с собой.
78
Партком закончился, и всех направили в спецчасть отдела кадров. Там выдали новые «служебные паспорта» с фотографиями в гражданской одежде и при галстуках. Паспорт был оформлен так, что понять из него ничего было нельзя, кроме имени-отчества-фамилии. Никаких данных о прописке, о женитьбе, о детях не было. Стоял только штампик с указанием группы крови и резус-фактора. В группе было 17 человек из разных подразделений УВД. Все примерно одного возраста, крепкие ребята, члены КПСС, каждый владел какой-то военной специальностью. Настроение у всех было мрачноватое. Каждый понимал, что их ожидает. После получения паспортов группу позвали в актовый зал, где перед отъезжающими выступил «особист», произнесший речь о бдительности, порядочности, чистоте помыслов и необходимости «стучать» по каждому поводу тем сотрудникам особых отделов, которые будут «обслуживать» воинские контингенты там на местах. Пить и ходить по бабам запретил. Это вызвало легкие улыбки, но не более. Все были отпущены дослуживать, встречать Новый год, отгуливать недельный отпуск и ждать команды на вылет в Москву. Арик уже задолго до этого был назначен в наряд дежурным по колонии на сутки с 1 на 2 января 1982 года. Как это часто бывает на Камчатке, 31-го декабря разыгралась сильная пурга. Арик с семьей встретил Новый год с соседями, и в 6 утра 1-го числа вышел из дома, чтобы пешком к 9-ти часам дойти по пурге к месту службы. Пришлось надеть зимнее белье, повседневную форму с сапогами, шинель и еще сверху плащ-накидку. Ветер не просто нес кучи снега, но еще и подвывал. Сила его была такой, что невозможно было шагнуть без значительного усилия, сгибаясь до пояса и проваливаясь по голенище сапог в снег. Транспорт не ходил никакой. Снег забивал все щели, все поры, бил в лицо и не давал дышать. Через сутки радио сообщило, что сила ветра была 132 километра в час. Снежные завалы доходили до вторых этажей зданий. Арик тяжело шел, почти полз по дороге, то и дело натыкаясь на свалившиеся в кюветы машины. Снег пробил плащ-накидку, намокла шинель. Одежда стала тяжелой и неприятной. Было не холодно — градуса 3-4 ниже нуля, и от напряжения Арик вспотел. Свои 10 км до колонии он доковылял за 3 часа и ровно в 9 утра ввалился на вахту. Предыдущий суточный наряд уже не чаял уехать домой и собрался дежурить еще сутки. Дежурил по учреждению замполит подполковник Мельников, добродушный и пьющий бабник. Он неплохо относился к Арику и, увидев его, похожего на снеговика, расхохотался и сказал:
— Ну, Губенко, не умеешь ты плохо работать! Другие из наряда уже отзвонились, что приехать не смогут. И это по городу! А ты из пригорода пешком 10 километров тащился! Сидел бы дома, ей-богу. Позвонил бы и все. «Вот, смотрите, товарищи, —обратился он к присутствовавшим на вахте прапорщи
79
кам, — берите пример!» И добавил: «Прямо по пословице:
«Пошли дурака богу молиться, он и лоб расшибет!» Все заржали, а Арик растерялся и обиделся. Но делать было нечего, и он пошел в зону, в барак своего отряда. Дежурный дневальный, осужденный Поляныця, пытался очистить от снега входную дверь. Ему это плохо удавалось. Увидя «отрядного», он навалился на дверь всем телом и, удерживая ее плечом, дал Арику протиснуться в барак. Там было тепло и не чувствовалось, как обычно, сквозняков. Все щели забил снег. Зеки спали, курили, играли в настольные игры, пили чай. В пурговые и штормовые дни колония переходила на электричество от собственного дизеля, поэтому свет был, и телевизор работал, но с сильными помехами.
Завхоз отряда Федоров вышел из своей каптерки, ошалело посмотрел на начальника отряда и спросил:
— Чай будете, гражданин начальник?
— Буду, — ответил Арик. Он открыл свой маленький кабинет, который располагался в центре здания барака напротив сушилки и входной двери. Слух о том, что отрядный на месте, мигом разлетелся по бараку. В дверь кабинета заглянул жулик и аферист Шпунгин, который отбывал срок 7 лет за махинации со стройматериалами и фиктивными документами.
— Ой, гражданин старший лейтенант, вы на работе? В такую погоду? Можно к вам? — Погодите, Шпунгин, дайте обсохнуть и передохнуть,
— ответил Арик.
Федоров принес огромный самодельный «козел» с длинной спиралью от электроплиток.
— Давайте раздевайтесь, гражданин лейтенант. Высохнуть надо, а то заболеете, и как мы тут без вас? — и хитро улыбнулся. Арик разделся до белья. Вся одежда: плащ, шинель, китель, брюки-галифе, сапоги были мокрыми насквозь. Даже на кальсонах и фланелевой майке были мокрые пятна. У него в кабинете были запасные тапки, и Арик надел их. Он так и сидел за своим письменным столом в одном белье. Одежда была развешана по стенам, и от нее шел пар. Арик заполнял документы, беседовал с людьми из отряда, пил чай с бутербродами, взятыми из дома, слушал портативный старенький радиоприемник «Гауя», привезенный еще из Риги. Никуда не выходил. С Мельниковым разговаривал по телефону. Спать улегся на стульях. Через сутки одежда высохла, ветер стих, и Арик, формально сдав дежурство, отправился домой на дежурном бронетранспортере, который, раздвигая гусеницами снег, развозил отдежуривших работников колонии по домам. На следующий день Арик ушел в недельный отпуск и стал собираться в поездку. Необходимо было сделать несколько звонков, сдать в библиотеку книги, уволиться из общества «Знание» и еще много чего рутинного выполнить.
80
Больше всего ему хотелось побыть с дочкой. Он еще не уехал, но уже скучал по ней. Арик читал ей сказки, ходил в лес и на горку кататься на лыжах, гуляли вместе с собакой. 8-го января позвонили и назначили время вылета с военной полосы аэропорта «Елизово» на военно-транспортном самолете прямо до аэродрома «Чкаловск», что под Москвой.
10 января 1982 года
Когда вы летите с полуострова Камчатка в центр страны, то прилетаете в ту же дату вылета и почти в тот же час. Потому что между Камчаткой и Москвой 9 часовых поясов и столько же времени летит самолет без посадки. В Чкаловске группу милицейских офицеров с Камчатки встречали два хмурых капитана ВВ (Внутренних войск). Они отвели уставших от полета новобранцев в летную столовую Чкаловского гарнизона. Там во время обеда всем объявили, что сутки-двое придется прожить на аэродроме в солдатской казарме, чтобы дождаться приезда еще нескольких групп из регионов. В Москву, находящуюся недалеко, ездить запретили. Солдатская казарма ничем не отличалась от тысяч других. Видно было, что только что сделан ремонт, перестелены полы, заменена сантехника. Койки были уже заправлены, все лампочки в помещениях горели, что уже было странно. Размещал приехавших пожилой прапорщик в форме ВВС (Военно-воздушных сил). Всем было разрешено позвонить родным за казенный счет по единственному в казарме аппарату. Выстроилась очередь. Аппарат оказался ВЧ (высокочастотный), и никому не потребовалось ждать соединения. Линия ВЧ выходила прямо на Камчатское УВД, и там дежурный связывал абонентов на полуострове. Арик не звонил — не было настроения. Вся одежда пропиталась табачным дымом и болела голова, потому что, несмотря на дежурный запрет курения во время полета, курили все, кто хотел. В грузовом транспортном самолете вентиляция работала слабо, и некурящему Арику было нелегко выносить эту атмосферу. Но говорить что-либо было бесполезно, приходилось терпеть. Распорядок дня был свободным, и Арик улегся на свою койку с книгой. На улице никто не болтался из-за мороза в минус 15 градусов. Потом кто-то вспомнил, что через два дня наступит старый Новый год, и, поскольку неизвестно еще, где все будут в этот день, решили отметить прямо сейчас. Как писал
81
Михаил Жванецкий, «у них с собой было». Народ оживился, сгруппировался, расселся на койках в круг и «принял». В России всегда для пьянки нужен повод. Он был, и группа расслабилась. Арику пить не хотелось, да и переносил он физически алкоголь плохо, но выбиваться из компании было нельзя. Не та была ситуация. Все понимали, что некоторые не вернутся назад, а другие станут инвалидами, но старались не думать и, тем более, не говорить на эту тему. Кормили три раза в день и неплохо по армейским понятиям. Спали все скверно, потому что смена времени на 9 часов вперед давала себя знать. Водка тоже не помогла, и рекруты были хмурыми и раздраженными. На следующий день к вечеру прибыли еще 4 группы из Мурманска, Архангельска, Новосибирска и Свердловска. Казарма наполнилась до предела. Стало шумно, дымно и неуютно. Все 120 человек общались, выпивали по поводу и без, обменивались адресами, говорили о службе. О перспективах командировки разговоров не было, поскольку никто ничего не знал. Вечером 10 января скомандовали построиться в две шеренги в коридоре казармы. Объявили вылет и зачитали список последовательности посадки в самолет. Выдали новые солдатские вещевые мешки, офицерские полевые сумки-планшеты. Приказали вещи переложить в мешки, а домашние сумки и пакеты оставить в казарме. На это дали 15 минут и вывели всех строем в две колонны на посадку. Казарма находилась метрах в шестистах от летного поля, и новобранцы быстро дошли до самолетной стоянки. Большой темно-зеленый грузовой ИЛ-76 принял улетавших на жесткие сиденья, закрепленые в ряд вдоль бортов фюзеляжа. В центре самолета были укреплены ящики и кипы с каким-то военным грузом. С каждой стороны с трудом расселось по 60 человек. В самолете было холодно, пар от дыхания поднимался к потолку. Сопровождал группу молодой подполковник ВВ. Он прошелся по фюзеляжу, проверил всех, ногой пнул груз и объявил, что самолет летит в Ташкент, где присутствующих разместят в школе предварительной подготовки. Больше никакой информации не последовало, и самолет вылетел в Среднюю Азию. Арик был в Ташкенте один раз во время работы в колхозе «Балдоне». Там проходил съезд председателей колхозов, организованный Минсельхозом СССР. От этого визита у Арика остались воспоминания о жаре (съезд был в июне), о жирной вкусной пище, о пыли, о плохих дорогах, по которым их возили в передовые колхозы для, якобы, обмена опытом. Летели почти 5 часов. Устали на неудобных железных сиденьях. Ходить, чтобы размять ноги, было просто негде. Снова курили, травили анекдоты, говорили о доме. Самолет приземлился на военной половине аэродрома «Ташкент». Прямо на летное поле подали три автобуса ЛАЗ. Привезли в юго-восточную часть города на улицу имени Абдурауфа Фитрата километрах в 7-8 от аэродрома. Там вновь прибывших поместили в бывшую школу, на первом этаже которой
82
находились учебные классы, а весь второй этаж был отведен под общежитие. Встречали офицеров три прапорщика-узбека. Они указали каждому его место в бывших классах, превращенных в спальные комнаты. Школа уже была полна людьми. Всюду на втором этаже горели окна. Несмотря на ночь, мало кто спал. Ждали утра в неизвестности.
12 января 1982 года
Утром этого дня прошло обычное армейское построение всей школы во дворе. Народу было много. В центре двора стояли 3 офицера в форме ВВ в званиях от полковника до майора. Полковник взял в руки мегафон и совсем не подходящим ему тоненьким голоском объявил, что все присутствующие здесь командированные являются исключительно представителями МВД СССР, все младшие офицеры и члены КПСС. Далее он полчаса занудно объяснял политические цели и задачи советского присутствия в Афганистане. Призывал всех добросовестно исполнить свой интернациональный долг. Объяснил, что курсы первичной подготовки для всех продлятся три недели на казарменном положении без права покидать территорию данной школы, на что строй ответил недовольным гулом. Полковник представил своих двух спутников, подполковника и майора, сообщив, что каждый из них является начальником курса, и всех командированных сейчас поделят на две больших группы подготовки, то есть на 2 параллельных курса. Затем скомандовал рассчитаться на первый-второй. Так нечетные номера образовали первый курс, а четные — второй. Все это было условно, и все это понимали. Но результаты обучения обещали занести в личные дела и отправить по местам службы, а это уже обязывало серьезно отнестись к учебе. Занятия начались в этот же день. Учебные группы состояли из 20 человек, и преподавателей тоже было немало. В последующие три недели одни и те же дисциплины повторялись у всех ежедневно. Учили основы двух языков: дари и пушту. Из каждого нужно было выучить наизусть по 50-70 слов и предложений. Языки были немного похожи между собой, но, если в основе языка дари лежали таджикские корни и корни фарси (персидского языка), то язык пушту образовался частично из фарси и имеет арабские корни. Причем, если на дари и его диалектах говорят в центре, на севере и западе Афганистана в провинциях Герат, Логар, Гардеза, Хазарабад, Панджер, то на пушту — в провинциях Кандагар, Хост, Кабул, Фарех. Но, правда, и в самом Кабуле много говорящих на дари.
83
Вообще, в Афганистане живут около 30 миллионов человек — представителей множества национальностей: балоши, аймаки, хазарейцы, пуштуны, узбеки, таджики, туркмены, кицилбаши. На языке дари и его диалектах говорят примерно 9-10 миллионов человек, а остальные — на пушту и его диалектах. Надо сказать, что в самом Афганистане на пушту говорят почти 9 миллионов, да еще в Пакистане 16 миллионов человек. Афганистан — это большая, многонациональная и очень отсталая во всех отношениях страна. Доминирующая религия — ислам. Территория Афганистана — 655 тысяч квадратных километров. И чего было туда соваться? Но это — из сферы большой политики. А пока что курсантам преподавали очень краткую историю страны, чуть-чуть языки, немного географии государства, коротко о климате. Немного больше об обычаях народов, населяющих Афганистан, о правилах ношения одежды, повязывания чалмы, использования в одежде разных тканей, головных уборов, фасонах причесок и бород. Все это потому, что командированные должны были владеть основами маскировки. Да, кстати, с первого же дня абсолютно всем запретили бриться, чтобы ко дню заезда в страну иметь приближенный к местному мужскому населению вид. Довольно много времени уделялось физической и стрелковой подготовке. Спортивный зал и тир были оборудованы в подвале школы и имели вполне приличный арсенал гимнастических снарядов и стрелкового вооружения. За время подготовки курсантов трижды вывозили на открытое стрельбище в окрестностях Ташкента, где они стреляли из пулеметов и гранатометов, а также учились пользоваться напалмом, бросать гранаты, бегать и скрываться на каменистой пересеченной местности. Все обучение носило явный характер диверсионной деятельности. Обучали скрытно разводить огонь, ориентироваться на местности по компасу, по звездам, пользоваться картами разной масштабности и так далее. Для Арика это было повторение пройденного в СА. Кормили хорошо. В школе был душ с множеством кабинок. Никто особенного дискомфорта в быту не испытывал. Через день с начала обучения всем выдали по 2 комплекта солдатского обмундирования х/б без знаков различия и сказали, что в этой одежде придется пересекать границу. У каждого имелись армейский бушлат, шапка-ушанка, кирзовые сапоги, а также летний головной убор в виде финской шапки с ушами наверх. Преподавали в основном узбекские специалисты. Языки вели женщины, а все остальные предметы — мужчины. На вопросы учащихся о себе они прямо не отвечали, в основном, отшучивались. Секретность была даже в этом. Через две недели обучения постепенно стало понятно, к чему готовили курсантов. Все направлялись в Кабул, в штаб временного контингента (так это называлось) МВД СССР в Афганистане. Оттуда ребят уже готовы
84
ми группами по 12-15 человек отправляли в различные провинции страны в распоряжение только еще формирующихся местных органов внутренних дел, возглавлявшихся тогда «советниками» из органов внутренних дел СССР. Вот в их подчинении и предстояло нести службу. Молодые органы внутренних дел Афганистана или, проще говоря, народная афганская милиция назывались «Царандой». Служить в этих частях местное население, в массе своей, не хотело. Да и призывать туда тоже было некого, потому что люди были абсолютно неграмотные, агрессивно настроенные к советским интервентам, глубоко верующие. Все свои поступки они сверяли с мнением местного муллы, который всегда вел двойную политику по отношению к «гостям»: в лицо говорилось одно, а за глаза — совсем другое. В Коране разрешается обманывать «неверных-гяуров», что постоянно и повсеместно и делалось. Обман гяура не считается для мусульманина грехом. Именно поэтому советским специалистам и приходилось выполнять работу и за себя, и «за того парня».
2 февраля 1982 года
Вылетали ночью четырьмя военно-транспортными самолетами. В Кабуле провели полдня. За это время все получили офицерские планшеты с двумя картами Афганистана: общей географической и картой провинции, где предстояло служить. На сортировке и перекличке Арик вместе с другими 29-ю ребятами получил карту провинции Кандагар. Все стало ясным. Кроме уже имевшегося личного имущества, выдали небольшие легкие ватные спальные мешки туристического типа, но цвета хаки. Позавтракали и пообедали в солдатской столовой при аэропорте Кабула и вылетели на самолете АН-26 в Кандагар. «Царандой», или Министерство внутренних дел Демократической республики Афганистан, был создан в октябре 1978 года. В год командировки Арика личный афганский состав «Царандоя» насчитывал около 30 тысяч человек вместо 130 тысяч, предусмотренных штатом. Остальные пополнялись за счет таких как Арик, командированных. Местных афганских офицеров, прошедших профессиональную подготовку в учебных заведениях МВД СССР, было всего 12 тысяч человек. Разумеется, в таком количестве местные сотрудники никак не могли реализовать задачи афганской милиции.
85
Организовывалось министерство, его службы и подразделения по образу и подобию советской милиции, поэтому и цели и задачи афганских органов внутренних дел и советской милиции и внутренних войск были очень схожими. Основными задачами были: • охрана важных объектов и учреждений; • борьба с контрреволюцией; • расширение и укрепление революционной государственной власти; • безопасность государственных и партийных органов (НДПА — народно-демократическая партия Афганистана и ДОМ — афганский комсомол). Возглавлял «Царандой» министр, имевший 4-х заместителей. В структуре министерства имелись все, аналогичные советским, управления, службы и войска. Арик попал служить в структуру уголовного розыска «Царандоя» провинции Кандагар. Структура этого управления была следующей: Руководство: • начальник уголовного розыска, он же заместитель командующего «Царандоя» по оперативной работе; • заместитель начальника УР, он же начальник спецотдела; • заместитель начальника УР, он же начальник следственно-криминалистического отдела; • заместитель начальника УР, он же начальник отдела преследования. Основные задачи, стоявшие перед уголовным розыском провинции: • оперативная работа; • призыв; • выявление и уничтожение складов с оружием, боеприпасами, наркотиками; • работа с уголовной преступностью. Основные направления деятельности подразделений, входящих в структуру УР: • спецотдел: выявление банд, их баз, складов с оружием и боеприпасами; разложение банд изнутри с использованием агентуры; склонение противника на сторону госвласти; • следственно-криминалистический отдел: расследование уголовных преступлений; криминалистические исследования; информационная служба; • отдел по борьбе с контрабандой и наркотиками: выявление контрабандистов и торговцев наркотиками, путей их проникновения через границу; • отдел преследования: выявление и раскрытие преступлений коррупционного характера; раскрытие убийств, тяжких телесных повреждений и
86
иных преступлений против личности; раскрытие краж, грабежей, разбоев и иных имущественных преступлений, розыск преступников, без вести пропавших и установление личности неопознанных трупов. Арик угодил в отдел преследования, в службу розыска преступников. Эта служба занималась как розыском лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за совершенные преступления и скрывавшихся от следствия, так и беглых преступников из мест лишения свободы. Возглавлял управление афганец, выпускник московской ВШМ (Высшая школа милиции), а все заместители у него были советские офицеры. Точно так же были структурированы и другие провинциальные органы «Царандоя». Начальниками отделов и линейными специалистами тоже были офицеры МВД СССР, а афганцы находились на должностях, не связанных с режимом секретности. Они служили переводчиками, проводниками, водителями, техническим персоналом, рядовыми срочной службы. Арик был назначен на должность начальника оперативно-розыскной группы. Ему были приданы 3 проводника-афганца, 3 переводчика-афганца, 3 прапорщика ВВ МВД СССР и 12 солдат ВВ (внутренних войск) срочной службы. Но это не означало, что люди, подчиненные Арику, не использовались в других группах и операциях. Закрепление этих людей за Ариком было достаточно условным. В зависимости от оперативной обстановки группы розыска формировались на ходу, по потребности. Начальником службы розыска преступников был опытный «сыскарь» из Днепропетровска по фамилии Ковальчук в звании майора милиции. Это был профессиональный оперуполномоченный угрозыска, хорошо разбиравшийся в очень непростой обстановке провинции Кандагар. Служил он там уже второй год и насмотрелся всякого. Помимо розыскных и иных мероприятий, на «Царандой» возложили еще и ответственность за оборону города от душманов (духов). Зима 1982 года в провинции выдалась «жаркой». Вконец обнаглевшие «духи» беспредельничали в Кандагаре не только ночью, но и средь бела дня. Так называемые посты первого пояса обороны города не справлялись с возложенными на них задачами. Выстроенные на развалинах домов, коих в городе было великое множество, и обнесенные толстенными глинобитными стенами, посты напоминали средневековые мини-крепости. Таких постов-крепостей было всего двадцать девять, и размещались они по всему периметру города, с интервалом не более полукилометра друг от друга. В зону ответственности «Царандоя» входила южная окраина Кандагара, граничащая с улусвали (уездом) Даман. Это был самый тяжелый в оперативном отношении участок обороны, поскольку наибольшая часть «духовских»
87
бандформирований постоянно находилась в Дамане, совершая оттуда набеги и обстрелы. Всего было оборудовано одиннадцать царандоевских постов с численностью личного состава по тридцать-сорок человек на каждом. С западной и северо-восточной стороны города располагались посты Ду Кулиурду (2-го армейского корпуса Афганистана), а с северной — ХАДовские (служба безопасности) посты. Никакого взаимодействия между постами практически не было. При нападении «духов» на город каждый пост выживал или погибал в гордом одиночестве. Обитатели мини-крепостей старались жить по принципу «нас не трогают, и мы никому не мешаем». «Духи» довольно быстро прознали о страусиной политике обитателей постов и стали методично уничтожать их один за другим. За зиму 1982 года, наверное, не было такого поста, который не подвергся бы нападению со стороны «духов». Несколько постов они разрушили до основания, а их обитателей убили или захватили в плен. Посты заново восстанавливались и обустраивались, но спустя некоторое время все повторялось заново. Только за февраль-апрель 1982 года потери в живой силе на царандоевских постах первого пояса обороны составили не менее двухсот человек. Моральный дух военнослужащих был на самом низком уровне. Этих сарбозов (солдат) афганцы называли «дивана» (дурак). Их набирали в этой же провинции, где они жили. Мотивом для службы служило только регулярное жалованье. Идеологии не было никакой, тем более социалистической. Это были деревенские парни из нищих семей, неграмотные в массе своей, но умевшие обращаться с оружием и неплохо ориентировавшиеся на местности. Основной причиной тому была порочная практика комплектования личного состава постов за счет всякого рода «штрафников», допускавших нарушения дисциплины при несении службы в подразделениях «Царандоя». Афганцы один к одному скопировали у советских, шурави, принцип ротации личного состава постов, установив на них двухмесячный срок службы. Тот, кто за время «командировки» на посты умудрялся остаться в живых, не допустив при этом нарушений воинской дисциплины, имел полное право дослуживать оставшийся до дембеля срок в более спокойном месте. Например, в службе розыска своей провинции. Вот в такой обстановке и предстояло служить Арику.
88
28 февраля 1982 года
Арика поселили в одном из заброшенных домов вместе еще с шестью офицерами. Дом окружала высокая глинобитная стена с несколькими дырами по периметру. Эти дыры и место для ворот нередко обстреливались «духами». Туалет находился во дворе. Все командированные жили в таких домах — никто из гражданских лиц в домах давно не жил. Это была северо-восточная оконечность города. Вблизи находилось несколько кишлаков с базарами на центральных площадях в каждом из них. Со снабжением было неважно. Продовольствие, боеприпасы, горючее — все должно было доставляться из Кабула на вертолетах («вертушках», как их называли) не менее одного раза в месяц. Но на самом деле график снабжения не выдерживался, и очень часто, а можно сказать, постоянно приходилось самим покупать себе продукты на базарах и самим готовить. Причем покупать продукты надо было очень быстро, потому что уже было несколько случаев расстрела на месте наших ребят, торговавшихся о цене товара. С едой было туговато. Готовили пищу в каждом доме отдельно по очереди. Питались «одним котлом». Форму цвета хаки, называвшуюся «мобуту», пришлось сменить на серую «мотню» «Царандоя». У каждого была с собой нехитрая гражданская одежонка и одежда местных жителей — халаты («бабайская» одежда), но ее надевали редко, только когда требовала обстановка некоторых операций. Остальное снабжение держалось только на личных связях советников — командиров подразделений. 28 февраля 1982 года на Кандагар обрушился «афганец». Пригородные кишлаки закрыла грязно-серая стена из пыли, по открытым участкам пространства метались лисы, шакалы, зайцы, птицы. Сутки стоял кромешный мрак. Часовым на постах выдали противогазы, иначе они не в состоянии были там находиться. Дома и все щели в них позакрывали, позатыкали чем только можно, но все равно грязная черная пыль проникала всюду. После двух суток борьбы с последствиями «афганца» решили помыться. Поехали к кяризам — удивительным природным сооружениям: узким тоннелям, наполненным ледяной чистой подземной водой, выходившей из земли на поверхность через каждые 200-300 метров и образующей в местах выхода небольшие озерца. К своему огромному удивлению Арик обнаружил в кяризах крабов и рыбу «маринку». Рыбы было много, ловилась она руками и очень легко. Наловили крабов, рыбы и устроили пир. Неподалеку от кяризов росла низенькая трава, в которой попадались куропатки. Армейской панамы было достаточно, чтобы поймать несколько штук на обед.
89
Оперативная обстановка менялась ежедневно. Так, последовал приказ по ночам никому не ходить в туалет, из домов вообще не выходить. А причиной была пропажа одного из солдат, вышедшего за дувал и не вернувшегося к утренней проверке. Через неделю его истерзанное тело подбросили к дому, отведенному под штаб. Все: уши, руки, ноги, голова были отрублены, половые органы отрезаны и запиханы в рот, живот вспорот и засыпан солью, глаза выколоты — классические исламистские приемы обращения с неверными, да еще с «шурави» — советскими военнослужащими. После этого случая, помимо запрета посещать ночью туалет, заставили в каждом дворе вырыть по два глубоких окопа на случай нападения «духов» или обстрелов домов РС-ами (ракетными снарядами). Кроме того, сотрудников, зачисленных в службу розыска, собрали на специальный недельный цикл занятий, который попросили провести офицеров из кандагарского филиала секретного подразделения «Кобальт» МВД СССР. «Кобальт» — это небольшие группы разведчиков, разбросанные по всему Афганистану для оказания помощи командованию «Царандоя». В каждой — по семь человек, БТР и радиостанция. Базировались они в брошенных хозяевами жилищах. Непосредственно участвовали в сборе и обработке разведданных. Разрабатывали и помогали проводить многоходовые операции по внедрению агентуры в бандформирования, в лагеря беженцев. Комплектовался «Кобальт» только из опытных сотрудников уголовного розыска. Это подразделение было создано почти одновременно с секретным подразделением «Каскад» КГБ СССР, которое занималось активной разведывательной деятельностью. Первым «клиентом» Арика стал пуштун по имени Рауф Абдул, служивший проводником одной из рот. В этой роте как-то проводили политзанятия. Оружие военнослужащие составили в пирамиду посреди двора, и расселись на земле слушать зануду-политработника. Проводник, проходя мимо группы слушателей, внезапно бросился к оружейной пирамиде, схватил автомат и начал «поливать» солдат. На месте погибли сразу 5 человек и еще трое были ранены. А проводник выбежал со двора, сел в какую-то автомашину и исчез. Позднее выяснилось, что эта диверсия была подготовлена заранее, а машина оказалась возле политотдела не случайно. Арик получил приказ со своей оперативно-разыскной группой установить местонахождение предателя и, по возможности, взять его. Арик собрал группу и отправился к начальнику штаба за инструкциями. Тщательно изучив карту района и установив кишлак, откуда был родом Рауф Абдул, начштаба велел Арику отправляться в этот кишлак и начать розыск там. Арик возразил, что после такого массового расстрела солдат проводник не будет сидеть дома и ждать ареста.
90
Но начштаба приказал выполнять, и ближайшей ночью группа в составе пяти человек пешком пошла в район расположения кишлака в 4-х километрах от города. Кандагар спал, но афганские часовые покрикивали «бидан-бидан» («не спи, вставай»), была слышна не очень далекая стрельба из автоматов, бегали бездомные собаки. Вернуться назад нужно было к рассвету, чтобы самим не попасть в историю. Как Арик и предполагал, проверка дома родителей и братьев предателя ничего не дала. Возвратились к пяти утра, усталые и злые от бестолковой работы. Этого человека искали еще очень долго, «утюжили» окрестности, ловили информацию, допрашивали его родных и знакомых, но так и не нашли. Он ушел в одну из банд моджахедов, и след его потерялся навсегда.
23 июля 1982 года
Рутинные рейды, караулы, проверки, розыск без конца сбегавших из тюрем моджахедов съедали все время. Работы было много, часто совершенно бестолковой и безрезультатной. Командование постоянно перетасовывало людей из службы в службу, из роты в роту, из взвода во взвод, из группы в группу. Какие при этом достигались цели — неизвестно. Это были «высшие» соображения. Люди гибли как воробьи: легко, часто и просто. В основном, из-за личной безалаберности и халатности. «Духи» были внимательны, точны в стрельбе и не прощали никакой расслабленности. Взводами командовали сержантысрочники. Дедовщины не было никакой — не до этого было. Уж слишком тяжело проходила служба. Приходилось постоянно быть в напряжении, внимательным к обстановке, что называется, «на взводе». Это выматывало и очень утомляло. Всегда хотелось есть и спать. Писать домой удавалось редко, раз в месяц — к прилету тыловой «вертушки» со снабжением. Обратных писем не получали почти совсем. Почта работала, мягко говоря, не идеально. Убитых и раненых вывозили под литерой «груз-200» и «груз-300». Вертолеты для эвакуации вызывались тогда специально. Они прилетали, как правило, попарно. При погрузке один из них зависал низко над землей «по-штурмовому» и принимал груз, а второй в это время барражировал высоко и контролировал «зеленку» (рощи и траву), из которой всегда стреляли «духи». Часто верхнему вертолету приходилось обстреливать заросли, предупреждая атаку «духов».
91
Вечером 23 июля Арика вызвал новый начштаба подполковник Матвиенко. Он поставил задачу группе из 7 человек скрытно ночью отправиться в район центра города и торговой улицы Шикарпур Базар, отходящей от площади Чар Сук (Четыре Рынка), прочесать несколько домов по двум улицам, где, предположительно, по данным разведки, должны находиться три боевика-диверсанта, которым поставлена задача организовать взрывы и теракты против партийных афганских функционеров и губернатора провинции. Насколько было известно, эти диверсанты остались в городе после крупного боя 7 июня 1982 года, когда большой отряд душманов попытался захватить Кандагар. Армейские советские и афганские части были далеко от города. Бой приняли подразделения спецотряда КГБ «Каскад» и части «Царандоя». «Каскад» отличился в этом бою, удержав город и нанеся серьезный урон душманам в живой силе. Бойцы «Каскада» использовали бронетехнику и свое профессиональное умение сражаться в условиях города. Но, видимо, какая-то часть душманов проникла в жилые кварталы и затаилась там на полтора месяца. Да и немудрено: клановое феодальное устройство афганского общества всегда позволяет любым родственникам найти приют, пищу и кров у своих. Арик во главе группы из 7 человек, включавшей проводникаафганца и переводчика-афганца, отправился на задание. Все были в «бабайской» одежде — в халатах и чалмах. Уже четыре дома были тихо проверены, когда перед входом во двор пятого дома шедшие впереди группы проводник и переводчик остановились и стали с кем-то перешептываться. Арик пододвинулся ближе, вслушиваясь в разговор и стараясь разглядеть в темноте (улицы не освещались), с кем это афганцы препираются. Он скомандовал бойцам растянуться в цепочку лицом к улице вдоль забора, разделенного возле калитки торговой лавкой, чтобы иметь прочный тыл, а сам вплотную приблизился к афганцам. В этот момент кто-то очень тяжелый спрыгнул с плоской крыши лавки ему на плечи со спины и, перегнувшись вперед, воткнул нож в живот Арика. Арик инстинктивно выпрямился и человек, не вынимая ножа, продернул его вверх, затем соскользнул на землю. Арик успел выстрелить наугад между своими ногами и упал, истекая кровью. Больше он ничего не слышал и не видел. Не знал, что солдаты группы добили ранившего его душмана, и что выстрел Арика его достал. Не знал, что проводник и переводчик сбежали куда-то, бросив группу. Не знал, что второй душман, который, якобы, спорил с проводником и переводчиком, отвлекая от своего напарника, успел расстрелять двух солдат из состава группы и скрыться в узких торговых улицах старого города. Не знал, что на выстрелы повыскакивали из домов торговцы и, причитая, помогли оставшимся в живых двум солдатам перевязать Арика, уложить на халат и вытащить в район расположения их части. Два солдатских трупа лежали под стеной лавки до приезда сослуживцев.
92
Арик потерял много крови и в сознание не приходил три долгих дня. Утром же его погрузили в прилетевший вертолет вместе с убитыми товарищами и отправили в кабульский госпиталь, размещавшийся в районе старых конюшен, где Арик находился целый месяц. Дырка от ранения была большой и некрасивой: около 10 сантиметров вертикально в центре живота. Шов получился толстым, извилистым и темно-красным. Даже сейчас, по прошествии 26 лет, он выглядит уродливо. В конце августа Арика перевезли в ташкентский госпиталь, где лечение продолжалось. Шов гноился и не желал заживать. Без конца кололи антибиотики, гормоны, витамины. В сентябре в госпиталь приезжал первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Ю.М. Чурбанов, зять Л.И. Брежнева. Он вручал правительственные награды раненым в Афганистане. Арик, в числе сотен прочих, получил орден Красной Звезды, а позднее, в военкомате Елизовского горрайона, еще и медаль «воина-интернационалиста». Из госпиталя Арика направили в санаторий «Миргород» МВД СССР для реабилитации и восстановления функций поврежденной пищеварительной системы. Лишь в ноябре, ко Дню милиции, Арик добрался до Камчатки, где услышал о смерти Генсека ЦК КПСС Л.И. Брежнева, а в отделе кадров своего УВД узнал о присвоении ему звания капитана досрочно.
Декабрь 1982 года
Возвращение на Камчатский полуостров было будничным. Дома все было тихо, наверное, потому, что жена не решалась буйствовать после всего того что Арику пришлось пережить. Все 8 месяцев, которые Арик был в афганской командировке, его жалованье она получала регулярно, дети вели себя хорошо, она сама работала в детском саду, и особых причин скандалить не было. По возвращении из санатория Арик получил очередной новый комплект обмундирования, в котором были несколько отрезов костюмных и пальтовых тканей. Они пошли на одежду детям и жене, как и в тысячах других семей военнослужащих. Арику дали отпуск за год, и он часть времени проводил за ремонтом сараев и квартиры, а часть времени читал лекции от общества «Знание», как и до отъезда. Зато удалось подготовиться и хорошо встретить Новый год с семьей и друзьями. Сразу же после Нового года полковник Томчин собрал совещание начальников исправительно-трудовых учреждений, на которое был вызван и Арик. Начальник ОИТУ сообщил присутствующим, что на основании решений авгу
93
стовского (1982 года) Пленума ЦК КПСС и Постановления Совета Министров СССР в стране объявлена Продовольственная программа, для реализации которой каждому ведомству необходимо организовывать подсобные сельские хозяйства. Рассказал, что при главке исправительно-трудовых учреждений (ГУИТУ МВД СССР) создана сельскохозяйственная служба по координации этой работы. Как мы помним, Томчин это предвидел еще в 1980 году. Все это происходило не от хорошей жизни. В стране с треском провалились все планы сельхозпроизводства. Катастрофически не хватало хлеба, фуражного зерна, мяса, молока, яиц, овощей и еще очень многих продуктов сельского хозяйства. Весь золотой запас государства уходил на покупку канадской и американской пшеницы и таял на глазах, не успевая пополняться. Инфляция галопировала. Денежные реформы не спасли экономику от развала. Плановый механизм трещал по швам, не успевая пропорционально распределять продукты по регионам огромной страны. Гонка вооружений не прекращалась и «съедала» огромные государственные ресурсы. Гигантские денежные потоки, которые направлялись из СССР в страны народной демократии, а точнее, на содержание стран социалистического лагеря, никогда не возвращались, и это еще больше подрывало экономику страны. Но, разумеется, на совещании у Томчина об этом речь не шла. Полковник сообщил присутствующим, что приказом по главку в Камчатском ОИТУ при производственно-техническом отделении создается сельскохозяйственная группа из трех штатных единиц, которую поручается возглавить капитану внутренней службы Арону Губенко, отлично зарекомендовавшему себя в командировке по исполнению интернационального долга в Афганистане, раненному там и награжденному за это орденом и медалью, а также получившему очередное звание досрочно. Присутствующие выслушали эту информацию молча, без эмоций. Далее Томчин сообщил, что капитан Губенко является единственным специалистом сельского хозяйства в системе ОИТУ области, и на него вся надежда в этой работе. Кроме того, начальник отдела сказал, что для реализации Продовольственной программы и организации подсобных сельских хозяйств при каждой колонии и СИЗО (следственный изолятор), все начальники подразделений обязаны пересмотреть финансовые планы, выделяя деньги, рабочих, земельные участки, строительные материалы на нужды новых хозяйств. В ответ на неодобрительный гул руководителей подразделений Томчин пообещал увеличить годовые бюджеты колоний после получения целевых денег из Москвы. В январе 1983 года Арика перевели из ИТК-5, где он числился в должности начальника отряда, в ОИТУ на должность старшего инженера ПТО ОИТУ (производственно-техническое отделение отдела исправительно-трудовых учреждений). Круг замкнулся. Так Арик возвратился к своей привычной и любимой работе организатора производства.
94
Это назначение порадовало Арика. Рана еще ныла, но не мешала начинать новый жизненный цикл. В то время на Камчатке размещались следующие исправительно-трудо- вые учреждения: • ИТК-1 общего режима в городе Петропавловске-Камчатском; • СИЗО-1 там же; • ИТК-5 усиленного режима тоже в областном центре; • ИТК-6 строгого режима в городе Елизово; • ИТК-4 усиленного режима в поселке Усть-Камчатск; • ИТК-3 строгого режима в поселке Атласово Мильковского района; • ЛТП-1 (лечебно-трудовой профилакторий) в поселке Мильково; • ЛТП-2 в Елизовском районе. Итого 8 учреждений, при которых необходимо было к третьему кварталу года, то есть к июню, открыть 8 подсобных сельских хозяйств. Задача была не из легких, особенно, если учесть, что Усть-Камчатск, Мильков и Атласово находились на расстоянии 250-400 км от Петропавловска. Добираться в Усть-Камчатск можно было самолетом или по морю пароходом, а в Мильковский район — только автобусом или самолетом до Мильково в редкую на Камчатке погожую погоду. Кроме того, ни финансовых средств из Москвы, ни желания начальников учреждений на это еще не было совсем. Арику предстояло работать на голом энтузиазме. Началась жизнь в местных территориальных командировках, на пароходах, маленьких самолетах, автобусах, автомашинах. Часто с просиживанием сутками в примитивных районных аэропортах в ожидании летной погоды, в грязных старых пыльных автобусах и машинах, в малокомфортабельных пароходиках прибрежных камчатских линий вдоль восточного побережья полуострова. Так прошли полгода.
Продолжение следует.
Иллюстрация: Царандой — Sarandoy — qwe.wiki
ru.qwe.wiki
