ё жизнь на склонах швейцарских Альп можно назвать райской. Уютный домик, потрясающий вид из окна, тишина, которую нет-нет да и нарушит перезвон колокольчиков рыжих коров, что пасутся неподалёку.
Очень обеспечена. Профессорское жалованье в университете Женевы, крупные гонорары за опубликованные научные труды. Не исключено, что какие-то средства она смогла унаследовать от отца.
Но… Вот эта идеология большевиков. Лина её вполне разделяла. Идеология шептала девушке на ушко: «Пожертвуй личной жизнью и достатком. Брось всё и вернись в Россию. Вернее в СССР». Вот же ведьма. Уговорила.
Первая в истории университета
Либе-Лея Шоломовна Штерн родилась в многодетной еврейской семье в 1878 году в Курляндии (территория современной Латвии). Её отец, уважаемый и богатый коммерсант-зерноторговец, человек прогрессивных взглядов, дал своим детям блестящее образование.
Лучшие репетиторы, престижные гимназии, университеты. Вот и Лина, имея за плечами Либавскую Николаевскую гимназию, намеревалась поступить в женский медицинский институт столицы Российской империи. Санкт-Петербургский институт открылся в 1897 году как частное учебное заведение, в котором женщины могли получить высшее медицинское образование.
Но скамья в этом институте для евреев оказалась короткой. Существовала определенная квота для лиц данной национальности. Родитель девушки, махнув рукой на эти искусственные преграды, выложил из кармана 20 тысяч золотых швейцарских франков (несколько млн рублей на наши деньги) и отправил дочь в Женеву.
Лина Штерн, 1897 г.
Женевский университет, основанный аж в 1559 году, имел в своей структуре медицинский факультет, где никаких пресловутых квот не было. Плати и учись. Правда, и дураков там не держали. Учиться надо было на совесть.
Лина Штерн как раз была из таких. Училась на совесть. Уже на 3-м курсе её заметил легендарный врач и учёный, профессор физиологии Жан-Луи Прево. Тот не пропускал мимо себя ни одного дарования. Пока многие студенты-евреи, словно белены объевшись, ушли с головой в революционные идеи, девушка мечтала о науке и помогала учёному в исследовательской работе по внутренней секреции почек.
Здесь надо добавить, что она была первой девушкой-студенткой на медицинском факультете университета, а затем, и первой женщиной, получившей диплом доктора медицины.
Казалось бы, твори и радуйся жизни
Женева, где училась Лина, в конце 19-го столетия просто кишела от революционеров разных мастей и национальностей. Штерн, будучи еврейкой, а они, как известно, притеснялись в Российской империи, во многом разделяла взгляды таких личностей, как светоча русского марксизма Георгия Плеханова и народовольца Алексея Баха. Была лично знакома с ними.
Но всё-таки, как мы и говорили выше, тяга к науке у девушки оказалась сильнее революционных настроений. Под руководством Прево, Лина Штерн в 1917 году, а ей тогда было всего лишь 29 лет, защитила докторскую диссертацию в области физиологии центральной нервной системы.
До того, как стать профессором Женевского университета, Лина Штерн, получив диплом доктора, порывалась уехать к себе на родину, в Россию. Вы не поверите, эта девушка-еврейка хотела стать простым земским врачом.
Женевский университет.
Но, опять же, Жан-Луи Прево предложил девушке место ассистента у себя на кафедре. «Как? Это же привилегия исключительно мужчин», — услышав предложение, воскликнула Лина. «Ничего страшного. Я сумею сломать эту бюрократическую преграду», — пообещал ей Прево.
И слово своё сдержал. Лина Штерн стала первой женщиной в истории университета, занявшей позицию ассистентки на кафедре.
Вот так она со временем и стала профессором Женевского университета. Что?! Тоже первая женщина-профессор! Ну знаете, это ни в какие ворота!
Жизнь, как говорится, удалась. Лина стала заниматься своим любимым делом. Она разъезжала по всему свету. Контактировала с лучшими учёными. Она завоевала доверие и уважение своих коллег.Что еще надо человеку?
Вот так поворот! Зигзаг удачи или что-то еще?
В 1924 году Лине Штерн сделали официальное предложение. Почему бы ей, уже известному учёному, не возглавить кафедру физиологии во 2-м МГУ (будущий Второй медицинский институт)?
Трудно ответить на вопрос — почему она приняла это предложение. Потянулась за своими друзьями-революционерами или посчитала, что там, в молодом советском государстве, у неё будет больше возможностей? Не забывайте, что она всё-таки была всецело поглощена наукой. А потом, Штерн же полностью разделяла взгляды большевиков.
В марте 1925-го Лина покинула уютную Женеву и переехала в мирную, но пока еще голодную Москву, где возглавила кафедру физиологии. В 1929 году был учреждён Институт инфекционных заболеваний. Штерн предложили директорское кресло в этом научном заведении.
Лина Штерн с сотрудниками Института физиологии, 1930 г.
Научные достижения Штерн впечатляли. Но не меньше впечатляла она сама. Одевалась ярко и красиво. По-русски говорила с акцентом, порой удивляя окружающих. Когда у Лины интересовались: «Ну а как же у вас в личном плане?», она невозмутимо отвечала: ««Равноправие, которое нам дано, чаще всего носит декларативный характер. Женщина вынуждена отдавать семье больше времени и сил, чем мужчина, который все свои силы может отдавать науке. А наука, как известно, очень ревнива и требует всего человека».
Видно было, что Лина искренне полюбила свою старую-новую родину. Она даже решила вступить в партию, а когда арестовали её лучшую подругу, то она действительно думала: «За дело».
И здесь первая
Исследования Штерн были посвящены изучению гематоэнцефалического барьера и другим значимым аспектам физиологии. В 1939 году ей выпала честь стать первой женщиной — полноправным академиком АН СССР, а спустя пять лет аналогичное признание пришло от Академии медицинских наук. Эти факты свидетельствуют о её выдающихся достижениях и высоком авторитете среди коллег.
Только одна из её методик по нормализации сердцебиения посредством электрических сигналов, применяемая и сегодня в неотложной медицине, спасла тысячи людей. А предложенный ею подход введения стрептомицина непосредственно в головной мозг позволил существенно сократить детскую летальность от туберкулезного менингита со ста процентов до тридцати. Интересно, сколько же малышей она спасла?
На одной из научных конференций.
Когда началась Зимняя война, Лина Соломоновна в кратчайшие сроки внедрила способы терапии травматического шока. Она лично посещала фронтовые госпитали и оказывала поддержку коллегам в лечении раненых бойцов.
Когда в 1942 году Штерн наградили Сталинской премией, а это была довольно крупная сумма, она решила вложить эти деньги в производство санитарного самолета.
«Не судите да не судимы будете»
Во время войны, а точнее в 1942 году, Штерн вступила в Еврейский антифашистский комитет. Вот только после завершения войны эта организация стала вызывать недоверие и неприязнь у Сталина.
Первыми тревожными сигналами относительно её положения стал запрет на поездку в Швейцарию — страну, которую раньше она посещала регулярно. Но это оказалось лишь первым звеном в цепи грядущих испытаний.
После нашумевшего августовского собрания ВАСХНИЛ 1948 года, когда последователи Лысенко подвергли критике традиционную генетику, состоялось еще одно важное мероприятие — заседание президиума Академии медицинских наук, куда также был приглашен Лысенко. Учёные хотели всего лишь обсудить дальнейшие пути развития медицины с учётом последних научных подходов.
Вот только это обсуждение походило больше на судилище. Концепцию гематоэнцефалического барьера объявили грубой и устаревшей, обвиняя Штерн лично. Мол, это всего лишь угодничество перед Западом. К тому же её обвинили в отрицании авторитета ученого Ивана Павлова. Однако сама Штерн постоянно подчеркивала, что её исследования вовсе не противоречат павловскому учению, а лишь расширяют и углубляют его положения.
Не академик, а шпионка
В 1949 году Штерн вместе с прочими руководителями Еврейского антифашистского комитета подверглись аресту вследствие подозрений в контактах с американскими националистическими кругами. Впоследствии обвинение ужесточилось до обвинений в шпионской деятельности, антикоммунистической пропаганде и участии в планировании терактов.
На минуточку… Штерн было 75 лет. Много позже Лина Саломоновна вспоминала — насколько нелепыми ей представлялись официальные обвинения. В ходе одной из очных встреч на допросе Виктор Абакумов заявил, будто бы она намеревалась изъять Крымский полуостров у России и основать на это территории независимое еврейское государство. Штерн стойко держалась и не подписала ни одного материала следствия.
Правда, пожилую женщину не подвергали допросам «с пристрастием», учитывая её возраст. Однако в ледяной карцер её помещали неоднократно, лишая возможности хотя бы сесть на пол.
Штерн довольно продолжительное время находилась в одиночном заключении, испытывая острую потребность в чтении книг. Нет, книги ей конечно же давали, но исключительно такие, которые имели пропагандистский характер и были нацелены на её «идеологическое исправление».
В Джамбуле, куда Лину Соломоновну отправили в ссылку, она пробыла меньше года. После кончины Сталина женщина возвратилась обратно в столицу, настроившись продолжить научную деятельность. После возвращения из ссылки её порой спрашивали знакомые, как она поживает. «Эпидемия закончилась, но карантин продолжается», — отвечала она.
По возвращении выяснилось, что её квартиру опустошили мародёры, а отношение некоторых коллег стало заметно прохладнее. Штерн продолжали порицать за мнимые нападки на павловское учение. Но несмотря ни на что, она возобновила исследования механизмов функционирования гематоэнцефалического барьера и активно участвовала в организации научных мероприятий.
Лишь спустя десять лет, в 1958-м, было принято решение о её полной реабилитации.
Лина Соломоновна прожила до 92 лет и скончалась в 1968 году.
Иллюстрация: из текста статьи
https://dzen.ru/a/aD8Pxxc3CQpyjsPj?from_site=mail
