Продолжение. Начало 19.11.23.
Глава 5
Убийство
5.1
Помахав Илье рукой и убедившись, что тот пошёл со своей группой
пассажиров на посадку в самолёт, Марк направился в сторону
междугородней трассы. Аэропорт был за городом. Денег на такси не было, а
автобус только через полтора часа. Оставалась слабая надежда доехать до
центра Ростова автостопом.
Ещё было темно, всё – таки конец сентября, но краешек неба уже
порозовел. Начинался новый день, не похожий на очень насыщенный
прошедший: гости из Норильска, а главное, загадочная Даша.
— Ну ладно, всё, что связано с Норильском, понятно, а причём тут Даша? Что
же вчера произошло и откуда она появилась в моей жизни?
— Друг ты мой Марк. Она всегда была. Просто Валерий своими агрессивными
действиями всех убедил, что место рядом с Дашей занято навсегда.
— А почему, в таком случае, вдруг появилось у меня желание это оспорить?
Ведь я знаю, что Валерий по отношению к Даше имеет серьёзные намерения
и не скрывает их.
— Вот, наверное, поэтому и появилось.
— Это не ответ.
— Согласен, но все окружающие люди в эту легенду верят и стараются
молодым людям не мешать.
— Почему им? Наверное, Валерию?
— Может только Валерию, так как мнение Даши никому не известно.
— Ладно. Не морочь себе голову, Марк. Время покажет.
Воспользовавшись своим ключом, он вошёл в квартиру. Мама и брат ещё
спали. Пять часов утра. Неслышно пройдя на кухню, Марк открыл
холодильник и налил себе стакан молока. Отломив от батона любимый
хрустящий краешек, с удовольствием поел.
— Надо что – то с Витасом делать, — вдруг подумал Марк о брате, осторожно
пробираясь к своей кровати.
— Шляется каждую ночь с какими – то подозрительными типами, а потом
школу просыпает. И вообще, стал каким – то гадким фашистиком: читает
всякую хрень, одевается как идиот, а главное, учит с утра до вечера
эстонский язык.
— А вообще спать не хочется. Да и чего ложиться, если через несколько часов
нужно вставать? В моём возбуждённом состоянии заснуть нет никаких
шансов.
— Почему?
— Потому что за прошедшую ночь полностью изменилась, как говорил папа,
жизненная дислокация.
— И что из этого следует? Категорически не хочу видеть Валерия. Он мне
после вчерашнего дня, с его претензиями на исключительность, стал
противен.
— Да ты не волнуйся. Валерий такой барин, что после сегодняшней бессонной
ночи в институт не придёт.
— И что?
— А то, что тебе нужно сегодня встретится с Дашей, когда Валерия в
институте нет. Вполне реальная ситуация.
— Как это встретится?
— Так и встретится. Вроде случайно. Можешь даже ей что – нибудь сказать?
— Что сказать?
— Не знаю. Разное. В книгах пишут, что влюблённый мужчина всегда порет
чушь.
— Ну, успокоил.
— Не успокоил, а поддержал. Ты же сам сказал, что влюбился.
— Кому сказал?
— Себе и сказал. А вообще, парень, ты определись в отношении к этой
девушке или у тебя ничего вообще не получится.
— Ладно, я подумаю.
— Подумай, а ещё лучше – попробуй проверить себя. Может это тебе всё
причудилось?
Но думать Марку долго не пришлось. По окончанию занятий, во двор
инженерно — строительного института заехала чёрная машина и забрала
вышедшую из главного корпуса Дашу.
5.2
Валерий появился в институте только на следующий день. А в
обеденный перерыв он и Даша пришли, взявшись за руки, в студенческую
столовую. Марк сделал вид, что их не заметил и, быстро покушав, ушёл на
тренировку. Тем не менее, он попал в поле зрения Даши и она во время еды
спросила у Валерия:
— Ты сегодня Марка видел?
— Нет. Я пришёл прямо к обеду и в группу не заходил.
— Чего так? Не поговорил с Марком о вечере, который он для нас устроил, о
его гостях? Я получила большое удовольствие от норильчан. Очень
интересные люди.
— По моему, ты больше удовольствия получила от того, как Марк к тебе
прижимался.
— Ты что дурак, Валерий? Во – первых, ты этого не мог видеть, а во – вторых,
этим замечанием ты меня просто оскорбил.
— Ну что ты, Дашенька, обиделась. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
Просто я не могу видеть рядом с тобой никого постороннего.
— Чего так? Боишься, что не выдержишь сравнения?
— Да нет. Не хочу тебя подвергать искушению.
— Другими словами, ты не хочешь предоставить мне самой сделать выбор.
Считаешь, что неотразим и выиграешь любой конкурс.
— Где – то так.
— Вот видишь, всё – таки правильно я назвала тебя дураком, потому что ты им
и являешься.
— Ну зачем ты меня, любимая, оскорбляешь?
— А затем, да будет тебе известно, что мужчина, если он только мужчина, а не
тряпка, всё время обязан подтверждать своё звание. На протяжении всей
жизни должен восхищать и удивлять женщину.
— Да неужели?
— Представь себе, уважаемый. А ты думаешь, сыграл для женщины одну
мазурку и она твоя?
— Ну почему одну мазурку? Можно ещё пару прелюдов.
— Ну, вот что, Валера. Не теряй время на встречи со мной. Найди себе
барышню, для которой ты будешь исполнять одно и то же каждый день. А
меня оставь в покое – я весь твой репертуар уже выучила наизусть. И больше
не звони мне, пожалуйста. Я предупрежу дежурного, чтобы тебя со мной не
соединяли.
— Дашенька, я наложу на себя руки, если ты от меня уйдёшь.
— Со своим телом ты можешь делать всё, что хочешь. Меня это уже не
интересует.
Даша встала из – за стола, резко отодвинув стул, и, не оглядываясь, пошла
к выходу из столовой.
5.3
В четверг, третьего ноября 1978 года, секретарь Ростовского горкома
партии Сергей Александрович Рубцов возвращался около семи часов вечера
с работы домой. Здание горкома партии и его дом были расположены на
центральной улице Ростова – на — Дону практически напротив друг друга, в
пяти минутах ходьбы. Шёл он медленной походкой, не торопясь, стараясь
как можно больше насладиться воздухом осеннего вечера, когда ему
неожиданно преградил дорогу молодой человек:
— Здравствуйте, Сергей Александрович, позвольте вас задержать на минутку.
Я — Валерий Федорцов. Был несколько раз у вас дома.
— Да, Валерий, я вас узнал. Вы приходили к моей дочери в гости. Что вас
заставило остановить меня на улице?
— Прошу извинить – очень деликатный вопрос.
— Что за вопрос?
— Дело в том, что я собирался на днях сделать предложение вашей дочери.
— Ну и делайте. Будем рассматривать, — шутливо ответил Рубцов.
— К сожалению, мы с ней на днях поссорились.
— Бывает. Так в чём, всё таки, вопрос, молодой человек?
— А вопрос состоит в том, что ваша дочь предпочла вместо меня студента
нашего курса Рожанского Марка – сына бывшего заключённого Норильского
лагеря, осуждённого на двадцать пять лет каторжных работ. Я посчитал
своим долгом…
— Разберёмся, — резким тоном произнёс Сергей Александрович и продолжил
движение.
Валерий попытался вслед ему ещё что – то сказать, но кто – то жёстко взял
его за руку и тихо произнёс
— Идите своей дорогой, молодой человек.
Зайдя в квартиру и даже не раздеваясь, Сергей Александрович набрал по
внутреннему телефону своего помощника:
— Николай Николаевич, подготовьте мне, пожалуйста, к понедельнику
полную справку о студентах пятого курса Ростовского инженерно –
строительного института Рожанском Марке и Федорцове Валерии. Почтой не
пользуйтесь. Всё.
5.4
С третьей пары занятий студентов всех курсов Ростовского инженерно –
строительного института сегодня, пятого ноября 1978 года, отпустили домой.
В восемнадцать часов должно было состояться в Актовом зале института
торжественное собрание, посвящённое шестьдесят первой годовщине
Великой октябрьской социалистической революции. Во втором отделении —
выступление Студенческого театра эстрадных миниатюр, на который всегда
невозможно было достать билеты.
Валерий, как активный участник художественной самодеятельности
института, сидел в одном из первых рядов. Сегодня выступать ему было не
нужно и поэтому со скучным видом разглядывал зал. Он искал Дашу, с
которой не потерял надежду помириться.
Даша появилась перед самым началом вечера. Она прошла с какой — то
девушкой в середину зала. Марка вообще не было видно, но он должен
сидеть на галёрке – кафедре физического воспитания всегда достаются
остатки пригласительных билетов.
Доклад, посвящённый празднику, и вручение грамот Валерий, не
стесняясь, продремал. Сейчас его занимала только одна мысль – под любым
предлогом подойти к Даше и наладить с ней прерванные отношения. Для
этого шага, по его логике, есть серьёзные основания:
— первое — разговор на улице с её отцом, в котором он признался в своих
чувствах к его дочери.
– второе – предупреждение семьи любимой девушки о возможной угрозе со
стороны некоего Марка.
Эта информация должна была насторожить секретаря горкома партии и он,
придя домой, незамедлительно принял соответствующие меры:
озаботившись своей репутацией, поговорил с дочерью и наставил её на
истинный путь. А то, что он подставил Марка, его, в принципе, не
интересовало. Валерий секретарю горкома партии ничего лишнего не
рассказал. Марк сам эти факты своей биографии не скрывает.
Торжественное собрание заняло не более часа. После собрания, перед
предвкушаемым концертом люди в своей общей массе вышли из зала: кто
направился перекусить в буфет, кто на улицу покурить. Некоторые остались
в фойе посмотреть, как играют в настольный теннис. Около теннисного стола
собралось много любителей этого вида спорта. Среди болельщиков Валерий
увидел и Дашу с подругой. Она стояла в первом ряду и внимательно следила
за игрой. Одним из играющих был Марк.
Марк, с точки зрения Валерия, играл слабо: ракетку держал неправильно,
а главное, плохо двигался. И тем не менее, за счёт хорошей физической
формы, выиграл партию и сорвал аплодисменты. Когда освободилось место у
тенистого стола, Валерий вышел из толпы и вызывающим тоном спросил у
Марка:
— Может со мной сыграешь, чемпион?
— Пожалуйста. Становись.
Чтобы позлить соперника и настроить аудиторию на свой лад, Валерий
неожиданно заявил:
— Могу дать пять очков форы. Не хочешь?
— Нет, спасибо. Будем играть на равных.
— Ну, смотри, чтобы потом без претензий.
Сразу было видно, что Валерий когда – то занимался этим видом спорта:
держал теннисную ракетку по восточному принципу — “пером” и каким – то
необычным образом подавал шарик. Всё это сказалось на счёте – через
некоторое время он стал 6 : 4 в пользу Валерия. Казалось, что результат игры
уже предрешён и ничего изменить нельзя, но в ходе игры произошёл
неожиданный поворот. Марк стал быстро набирать очки. Он вспомнил как
тренер ему, классному боксёру, всегда перед поединком говорил: “Помни,
Марк, выигрывает бой не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее.“
5.5
Рассказы отца у костра в тундре о его непростой жизни в немецком плену
и норильском лагере воспитали в Марке бойцовский характер. Отец
постоянно сыну внушал, что природные возможности человека, в том числе
и физическая сила, безграничны. В состоянии стресса, при пике
эмоционального напряжения он может мобилизовать неисчерпаемый
внутренний резерв, который позволяет преодолеть любые преграды. И ещё
отец ему говорил – в критической ситуации реагируй быстро, но без суеты.
Она может сильно навредить.
Играя с Валерием в настольный теннис, Марк внезапно осознал, что сейчас
он борется не за победу в спортивном поединке, а за любовь необыкновенной
девушки, которая стоит рядом и с трепетом наблюдает за игрой. Здесь не
может быть никаких других результатов, кроме одного: он должен выиграть.
Когда партия закончилась победой Марка, обиженный Валерий, не отходя
от стола, заявил:
— Чтобы ни у кого не было сомнений, может ещё партию сыграем?
— Нет. — ответил Марк. – Есть правило — проиграл, освободи место.
— Что, струсил, жидяра? – громко произнёс Валерий и направился в сторону
Даши.
Марк обомлел. Сухие, как правило, ладони стали мокрыми. Ракетку,
которую держал в руках, он, не заметив, поломал на несколько частей.
Положив её обломки на теннисный стол, Марк подошёл к Валерию и нанёс
ему резкий удар в левую область живота. Валерий, как подкошенный, упал к
ногам Даши и больше не двигался. Было совершенно очевидно, что удар
смертельный.
После этого Марк неторопливо вернулся на своё место и посмотрел на
Дашу. Она, не двигаясь, стояла с бледным как мел лицом.
В фойе творилось что – то невообразимое: в страшном шуме и криках
“Убили человека“ люди бросились в разные стороны от того места, где лежал
Валерий. Кто – то кричал: “Вызовите скорую, вызовите милицию”, кто – то –
“Где администрация? Найдите администрацию”. Через несколько минут в
фойе, кроме Даши и Марка, не осталось ни одного человека. По всей
видимости, никто не хотел быть свидетелем убийства.
Милиция и скорая помощь приехали практически одновременно, но ко
входу в институт, из – за огромной толпы студентов и преподавателей,
машинам подъехать было нельзя. Вышедший первым из милицейской
машины немолодой усталый человек сделал знак двум милиционерам с
автоматами и те расчистили ему путь к зданию. На ступеньках стояли с
потерянным видом представители институтской администрации. Человек из
милицейской машины представился первым:
— Старший следователь ростовской прокуратуры по особо важным делам
майор Щербаков Владимир Петрович.
— Ректор института Столяров. Секретарь парткома Михайлов, —
представились они в свою очередь.
Потом, повернувшись к толпе, следователь громко объявил.
– Заходим в здание следующим порядком: сначала милиционеры, потом я.
За мной медики и руководство института. Больше никто, до моего особого
распоряжения.
5.6
Войдя в фойе актового зала, майор Щербаков громко прокричал:
— Внимание, милиция. Всем оставаться на своих местах и не двигаться.
В фойе молча стояли по разные стороны теннисного стола два человека –
девушка и парень, а между ними лежало безжизненное тело Валерия.
— Павловский, — окликнул Щербаков одного из милиционеров. – Заводи
медицину.
Майор неторопливой походкой подошёл к молодым людям:
— Ваши документы, — обратился он к Даше.
— У меня с собой документов нет.
— Тогда представьтесь.
— Дарья Рубцова – студентка пятого курса экономического факультета.
— Вы кто? – повернувшись к Марку, спросил он.
-А вы?
— Майор Щербаков, городская прокуратура, — и показал своё служебное
удостоверение.
— Понятно. Студент пятого курса строительного факультета Рожанский Марк
Исаакович.
— Ваши документы.
— Пожалуйста, только студенческий билет. Паспорт дома.
— Почему вы остались на месте преступления, когда все разбежались?
— Потому что когда – то были товарищами, — ответил за двоих Марк.
— Что за детский лепет? Убийство произошло в вашем присутствии?
— Да, в моём.
— Рассказывайте, как это было. И вы, девушка, не стесняйтесь. Участвуйте в
разговоре, участвуйте….
— Мы сыграли с Валерием партию в настольный теннис. Он проиграл и стал
настаивать на реванше, но я ему отказал.
— У Валерия есть фамилия, имя?
— Да. Валерий Федорцов.
— Дальше.
— После этого он меня вслух оскорбил.
— Как оскорбил?
— Неважно.
— Вот это как раз очень важно, уважаемый. А вы не слышали, как убитый
оскорбил этого молодого человека? – спросил он у Даши.
— Нет, не слышала. В фойе было очень шумно.
— Хорошо. Стойте здесь и никуда не уходите. Я скоро вернусь.
Майор Щербаков подошёл к врачу, который внимательно осматривал
тело убитого.
— Ну как дела?
А через несколько минут, наверное, со следующей милицейской
машиной, в фойе появились ещё двое в штатском. Они быстро натянули
вокруг теннисного стола синюю ленту, очертили мелом лежащую на полу
фигуру и стали скрупулёзно, метр за метром, обследовать ограждённую
территорию.
5.7
Врач сидел на корточках перед лежащим на полу трупом и молчал.
Было видно, что он находится в глубоком раздумье.
— Вы меня слышите, уважаемый? Что скажете? – обратился к врачу Щербаков
повторно.
— Что скажу? Скажу, что я такое видел только во время войны и то не часто.
— В каком смысле?
— В смысле, что убийство выполнено очень профессионально хорошо
обученным человеком.
— Не понял. Поконкретней, уважаемый. Без этих ваших медицинских
заумностей,
— Могу и поконкретней. Смерть наступила мгновенно в результате разрыва
селезенки. Кто – то нанёс в подреберье с левой стороны удар большой силы.
— И всё?
— И всё. Остальные подробности получите от трупника.
— Ладно. Забирайте клиента. Сделайте опись его вещей.
— Непременно.
Щербаков повернулся к молодым людям.
— Слышали, что сказал доктор?
— Слышали, — снова за двоих ответил Марк.
— Вот. А теперь вы мне покажите, уважаемые, где кто стоял, что делал, а
главное, кто входил в контакт с покойным? Может ещё кто – то участвовал в
этой сценке?
— Интересный мужичок, — подумал про себя Марк. – Нашёл универсальное
слово “уважаемый” и освободил свой мозг от лишней информации: как кого
фамилия, имя — отчество и так далее.
— Ну, так я жду – услышал Марк голос Щербакова. — Ваш выход, Ромео.
Только поподробней. Со всеми мизансценами.
— Я уже рассказывал. После того, как Федорцов меня оскорбил, я подошёл к
нему и толкнул.
— Уже интересно. Как толкнул, куда толкнул, что с ним произошло после
вашего толчка? Рассказывайте, уважаемый.
— Он упал на пол и затих.
— Любой затихнет после такого толчка. Судя по значку, вы же мастер спорта.
По какому виду?
— По боксу.
— Понятно.
— Ну, а вы что добавите, Джульетта? Может вспомните ещё какие – нибудь
штрихи к портрету?
— Да нет. Всё так и было, — прошептала Даша.
— Ну, если больше нечего добавить, уважаемые, то поедем в управление. Но
уже в браслетах.
— Как скажите, только на девушку, прошу вас, браслеты не надевайте, —
заступился Марк за Дашу.
— Разберёмся.
5.8
В восемь часов пять минут вечера вынесли носилки с трупом Федорцова и
быстро погрузили в машину скорой помощи. На это толпа среагировала
угрожающей тишиной. Но когда из здания института вывели Марка и Дашу,
послышался тихий ропот, переросший через некоторое время в жуткий крик.
Для Ростова такое поведение людей было в порядке вещей — драки на улицах
и даже убийства в южном городе с темпераментным населением случались
достаточно часто. Но в данном случае — то ли потому, что убили известного
человека, то ли потому что убийца студента был явно нерусским, реакция
людей носила угрожающий оттенок.
Воспользовавшись коротким разговором с Рубцовой и Рожанским,
который состоялся в фойе актового зала инженерно — строительного
института, Щербаков, приехав в прокуратуру, попытался выстроить в голове
причинно – следственные связи этого тяжёлого преступления. Такой подход
по горячим следам, без протокола, давал в некоторых случаях много
полезной информации. Для этого он решил поговорить с обоими
фигурантами ещё раз по одиночке.
Сначала следователь пригласил к себе в кабинет Рубцову.
— Хотите чаю? Как вас, кстати, зовут?
— Даша. Чаю не хочу. Хочу домой.
— Как хотите. Мы сейчас свяжемся с вашими родителями.
— Какой стыд, что я нахожусь в прокуратуре.
— Это правда. Мне дочь, а ей пятнадцать лет, тоже всё время говорит
подобные слова.
– Она права.
— Ну что делать? Такая работа. А скажите, Даша, сколько лет вы встречались
с Федорцовым?
— Со второго курса. Года три. Мне очень нравилось, как он играет на рояле.
— Вы его познакомили с родителями? Он бывал у вас дома?
— Да, бывал. У меня очень демократичные родители.
— Федорцов вам предлагал выйти за него замуж?
— Предлагал, но как – то несерьёзно. Шутя.
— А вы, шутя, отказывались.
— Верно, — и Даша первый раз за вечер смущённо улыбнулась.
— И последний вопрос. Может, всё таки, объясните, каким образом, стоя
между Федорцовым и Рожанским, вы не услышали, что сказал Федорцов в
адрес Рожанского?
— Я смотрела в это время на Марка. Так бывает, когда сконцентрируешь
внимание на чём – то другом.
— Понятно. Я вас больше не задерживаю.
— Спасибо.
– Присядьте пока за тот стол.
5.9
На пульте дежурного по горкомовскому дому загорелась сигнальная
лампочка:
— Капитан Тихомиров слушает.
— Здравствуйте, вас беспокоит майор Щербаков, городская прокуратура.
Соедините меня, пожалуйста, с товарищем Рубцовым.
— Не имею полномочий. Запрещено беспокоить жильцов после девяти часов
вечера.
— Соедините. Речь идёт о его дочери.
-Хорошо, товарищ майор. Под вашу ответственность.
— Слушаю, — в трубке раздался недовольный голос секретаря горкома партии.
— Прощу прощения за беспокойство. Майор Щербаков. Вы бы не могли
забрать из здания городской прокуратуры вашу дочь?
— Что за разговор, майор? Как она там оказалась?
— Была доставлена сегодня вечером как свидетель по делу об убийстве
студента Федорцова.
— Кого? Не знаю такого. Вы что, не можете сами привезти её домой?
— Извините, товарищ Рубцов, но у нас в наличии только машина
специального назначения с решётками. Не хотелось бы везти в ней вашу
дочь.
— Хорошо. Сейчас приеду.
На входе городской прокуратуры дежурный офицер вытянулся, увидев
секретаря горкома партии.
— Вас ждут, товарищ Рубцов. Третий этаж, комната восемь.
На двери восьмой комнаты висела табличка: начальник убойного отдела
майор Щербаков. Резким движением Рубцов толкнул дверь. В комнате
столбом стоял папиросный дым. За большим столом сидел немолодой
человек в штатском. Он встал, увидев Рубцова, и спокойным голосом
представился:
— Здравия желаю, майор Щербаков.
— Здравствуйте, майор. Где моя дочь?
— Вот она. Сидит за соседним столом.
–Пошли домой, Даша.
— Возьмите её пропуск на выход из здания.
— Всё? Можно нам идти?
— Идите, но мне нужно будет с вами поговорить, товарищ секретарь горкома
партии.
— Позвоните моему помощнику Филиппову и согласуйте с ним время. Всего
хорошего.
— До свидания.
5.10
После того как ушла Рубцова, Щербаков пригласил к себе Рожанского,
которого охраняли в отдельном помещении два автоматчика.
— Присаживайтесь, Рожанский. Скажите, вам сейчас не жалко убитого
Федорцова?
— Нет.
— Почему? Он же человек и, как сказала Даша, не лишённый таланта.
— Он не человек. Он талантливая мразь.
— Вы не хотите сказать, как он вас оскорбил?
— Нет, не хочу.
— Расскажите о себе, о своей семье?
— Зачем? С моей биографией вы можете ознакомиться в отделе кадров
строительного института.
— Вы всегда такой резкий?
— Всегда, когда меня оскорбляют.
— Ладно, Рожанский. Надумаете что – нибудь добавить к своему короткому
рассказу, свяжитесь со мной.
Марк в знак согласия мотнул головой.
В машине отец и дочь между собой не разговаривали: во – первых, не
хотелось при водителе что – либо обсуждать, а во – вторых, Даша сделала
вид, что спит. На пороге квартиры их ждала Татьяна Николаевна Рубцова,
которая своим материнским нутром почувствовала беду.
— Дашенька, доченька, что случилось с тобой? Ты была в тюрьме?
— Татьяна, кончай причитать, — цыкнул на неё муж. — Пока не тюрьме, но есть
вполне реальные перспективы.
— А ты, Серёжа, перестань изображать из себя любителя творчества
Достоевского. Я серьёзно спрашиваю у дочери, что случилось? –
огрызнулась жена.
— Да ничего со мной, мама, не случилось. Сейчас приму ванну и всё вам
расскажу. Потерпите полчаса.
— Так. Пока нет Даши – быстро рассказывай, что произошло, — обратилась она
к мужу. — Я внимательно слушаю.
Спорить с женой, когда дело касалось дочери, Сергей Александрович
никогда не решался. В этот момент в ней просыпался дикий зверь, который
мог разорвать на части.
— Как я понял, — уже спокойным тоном начал говорить Рубцов, — дело касается
того парня, который у нас несколько раз бывал в гостях. Сегодня, на глазах у
нашей дочери, его убили. Даша проходит как свидетель.
— Что за свидетель? Какой свидетель? Говори толком.
— Больше ничего не знаю. Потерпи.
Из ванной комнаты Даша вышла совсем в другом настроении, Как будто,
в самом деле, от чего – то отмылась. Прямо напротив ванной, на кушетке
сидели папа с мамой.
— Чего вы нахохлились, родители мои дорогие? Расслабьтесь.
— Я в шоке от того, что мне папа сейчас рассказал.
— Да, сегодня убили Валерия. Мне было, как ни странно, сначала его жалко, а
потом нет. Он за мной ухаживал, если можно так сказать, несколько лет, но
это было время сплошных претензий, ревности и тотального преследования.
Я от него страшно устала.
— Так за что его убили и кто? — Не отставала от неё мама.
Но Даша сделала вид, что не слышала последний вопрос и продолжила
говорить:
— А на — днях он меня предупредил, что собирается сделать мне предложение
и я с ужасом об этом несколько дней думала. Разве с таким настроением
выходят замуж?
— Ты не ответила, дочечка, на мой вопрос?
— Наверное, парень, который с Валерием играл в настольный теннис?
— Не еврей, случайно? – спросил Рубцов.
— Я же тебе сказала, папа, что не знаю. Всё, я пошла спать.
— Завтра, Даша, ты в институт не идёшь, — жёстко подытожил Сергей
Александрович.
— Почему?
— Пусть ситуация немножко уляжется. Да и я, может быть, что – то узнаю. На
телефон никому не отвечать. Всё, спокойной ночи.
5.11
Даша всю ночь, несмотря на неприятности, которые пережила за день, не
могла заснуть. Была масса разных вопросов и она никак не могла их логично,
по порядку, расположить. Выстроить всю цепочку событий со дня
знакомства с Валерием и до его смерти.
— Сказать, что она убита горем было бы неправдой. Ей даже казалось, что
этим убийством с её плеч сняли огромный груз, который она последний год
на себе тащила.
Даша понимала, что кощунственно так сегодня даже думать, но она это
чувствовала и лукавить сама с собой не хотела. Её мучил только один вопрос:
— За что Марк, на её глазах, хладнокровно убил Валерия?
— Неужели из – за меня?
– Да такого не может быть.
– Тогда за что?
Она, вообще, на вечере встречи с норильчанами чувствовала резкое
изменение в отношении Марка к ней. Да такое невозможно было не заметить
– от его прикосновения ещё два дня у ней горело бедро.
— И что?
— А то, что я после этого вечера видеть Валерия не могла.
— Но это не повод, чтобы убивать человека?
— Не повод. Значит была ещё какая – то у Марка причина? Даже более веская,
чем отношение к ней.
— Какая?
— Марк сказал, что он его прилюдно оскорбил.
— Каким образом? Почему я, стоя посередине между ними, ничего не
слышала, а Марк услышал.
— На это трудно ответить. Здесь нужен специалист, который может такую
ситуацию объяснить.
— Хорошо было бы найти человека, который стоял ближе к Валерию, чем я, и
слышал, что тот сказал.
— И ещё. Неужели есть такое слово, за которое можно взять и убить человека?
— Значит есть.
— Как же найти того, кто слышал Валерия? Не может быть, чтобы никто не
слышал.
— Во – первых, нужно связаться с Викой. Она стояла рядом со мной, но ближе
к Валерию. Может она слышала?
— Но как? У ней нет домашнего телефона, а выход завтра из дома мне папа
запретил.
— А во – вторых, нужно вспомнить, кто ещё стоял около стола и наблюдал за
игрой.
— Загадка какая – та.
— И ещё нужно, когда папа уйдёт на работу, поговорить с мамой. Она сейчас
из него душу вынимает.
А на родительской половине квартиры Рубцовых шла, в самом деле,
серьёзная словесная перепалка между отцом и матерью.
5.12
Глубину родительского конфликта Даша определяла по расстоянию между
кроватями. Сегодня оно было максимальным – кровати стояли около
противоположных стенок спальни.
Жёсткий разговор между Сергеем Александровичем и его женой начался
сразу, как дочь ушла в свою комнату.
— Ну что, Серёжа, давай подробно рассказывай, что было за кадром?
— Таня, я уже тебе всё рассказал. Мне больше добавить нечего.
— Не ври. У тебя, как у каждого партийного работника, всегда есть что – то
недосказанное, оставленное про запас, чтобы отбить любую контратаку.
— Нет у меня больше ничего.
— Ёще раз говорю – не ври. Сейчас речь идёт не о твоей партийной чести –
грош ей цена, а о нашей девочке – честной, чистой, порядочной.
— Всё что знал, я тебе уже рассказал.
— Тогда зачем ты её посадил на карантин?
— Чтобы её никто не дергал, не расспрашивал, не расстраивал. Ведь она, на
самом деле, единственный свидетель, присутствовавший при этой трагедии
от начала до конца.
— Нет, дорогой мой, не в этом дело. Ты боишься, что она, попав в свою
студенческую среду, что – нибудь вспомнит. Есть такое понятие –
отложенная память. Мне бабушка об этом говорила.
— Бабушка тебе говорила о старческой памяти. У этой памяти есть такая
способность – помнить прошлое и не помнить, что было вчера. В общем,
пусть Даша посидит дома. С тобой пообщается, а то мы её неделями не
видим.
– Я не возражаю, но смотри у меня, Сергей. За дочь – шкуру спущу.
5.13
После того как Рубцов, забрал свою дочь из отдела прокуратуры,
Щербаков задумался о Рожанском.
— Странный клиент. В убийстве практически сразу признался, но не хочет
называть мотив. А без мотива нельзя выстроить схему расследования, чтобы
предъявить обвинение. Интересно, кто на него может повлиять?
— Но это ещё полбеды. Беда в том, что без мотива он может ухнуть по любой
статье и надолго. Жалко парня.
— И что с ним делать?
— Даже не знаю. Оставить в здании прокуратуры на ночь – это начать с утра
искать, куда его пристроить. Завтра предпраздничный день – будет не до
него. Ждать до конца праздников, а это несколько дней, и держать просто
так, без предъявления обвинения, нельзя.
— Значит нужно срочно искать мотив убийства и здесь два рабочих варианта:
или убедить Рожанского признаться, почему он убил своего товарища, или
найти человека, который слышал, как его оскорбил убитый.
— А может всё дело в девушке, которая не сбежала со всеми, а осталась с
убийцей, до того как мы приехали?
— Может быть. Но уж больно индифферентно они вели себя по отношению
друг к другу. Во всяком случае, не по Шекспиру. Без страстных взглядов и
держания за руки.
— Итак, нужно этого Рожанского на три праздничных дня убрать с большой
дороги и куда – нибудь по — тихому пристроить. Мне кажется, что лучшего
места, чем новочеркасская тюрьма, и придумать нельзя.
Щербаков придвинул к себе телефон, набрал номер и услышал густой бас
начальника тюрьмы:
— Слушаю, подполковник Баранов.
— Здравствуй, Алексей Иванович. С наступающим праздником.
— Ты что – ли, Щербаков?
— Я.
— Ну, ты даёшь. Вместо того, чтобы в дверь стучать с бутылкой в руке, ты
своим трезвым голосом по телефону мешаешь мне войти в праздничный
образ.
— Так праздник только послезавтра, товарищ подполковник?
— Вот поэтому ты и сидишь столько лет в майорах. А народная мудрость
гласит: кто празднику рад, тот пьян накануне. Ну, так что у тебя, Щербаков?
Чего звонишь?
— Нужно одного парня несколько дней передержать.
— Не вопрос. Выделить отдельный аппартамент?
— Желательно.
— Сделаем. Подвози.
— Ну, спасибо.
— Будь здоров.
5.14
Щербаков выглянул в коридор и громко крикнул:
— Антонов…
На пороге его кабинета появился старший по конвою прапорщик
Антонов:
— Слушаю, товарищ майор.
— Сегодняшнего клиента нужно отвезти в новочеркасскую тюрьму.
Обращаться с ним предельно аккуратно. Нижних браслетов не надевать.
Только верхние. Письмо для подполковника Баранова я тебе сейчас дам. Всё
понятно?
— Всё. Разрешите выполнять?
— Выполняйте. Да, парня приведи ко мне на пару минут. Он в шестой комнате
сидит.
— Ну что, уважаемый, не хочешь, всё – таки, мне сказать, за что человека
отправил на тот свет?
— Нет, не хочу.
— Ну, смотри. Сегодня начинается твоя “Одиссея”. Просьбы ко мне есть?
— Есть. Разрешите позвонить маме и назвать для связи вашу фамилию?
— Позвони, только недолго.
— Мама, это я.
— Ты где, сыночек?
— Я в городской прокуратуре. Свяжись, если будет необходимость, с майором
Щербаковым. Да, и найди Владимира Дмитриевича Калмыкова. Ну, всё.
Целую тебя.
— А с барышней своей попрощаться не хочешь? – спросил Щербаков с
иронией.
— Нет, не хочу.
— Ну, тогда всё. Антонов, грузи клиента.
До Новочеркасска от Ростова менее пятидесяти километров. Узкая и
плохо освещённая двухсторонняя дорога не позволяла быстро ехать, так что
поездка заняла почти два часа. Пока Марка оформляли по всем правилам,
прошёл ещё час. Камера была небольшая, с двумя кроватями, стоявшими в
два яруса.
— В шесть часов утра будут кормить, так что обживайся, — доброжелательным
тоном сказал, собираясь уходить, Антонов.
— Вопросы есть?
— Есть. Зачем меня в двухместную камеру определили?
— Не знаю? Наверное, других не было.
— Предупреждаю – если подсадите “утку”, сделаю из него инвалида.
— Это не ко мне, — закрыл за собой дверь камеры Антонов.
После того как конвой увёл Рожанского, Щербаков сделал себе крепкий
чай. С ним думалось хорошо.
— А о чём, в принципе, думать?
— Как о чём? Ведь не каждый день, на глазах у массы людей, друг убивает
друга? Не таясь, демонстративно, при полном самообладании.
— И что же мы с этого имеем, Щербаков?
— Первое. Убийца Рожанский вместе со свидетельницей Рубцовой спокойно
стоят и ждут, когда приедет милиция.
— Второе. По поведению парня и девушки нельзя понять — опечалены они
этим фактом или нет. Похоже, что Федорцов заслужил своё наказание.
— Третье. Рожанский не хочет говорить, за что убил Федорцова, а Рубцова
почему – то ничего не слышала. Кто – то, всё – таки, должен был слышать,
если услышал сам Рожанский?
– Ну и, наконец, четвёртое. Что предъявлять суду?
— Факт убийства не надо доказывать – всё как на ладони. Свидетельница
Рубцова подтверждает и Рожанский “на колёсах” получает полный срок за
умышленное убийство.
— А дальше что? Решение суда должно быть справедливым, а его тут и близко
нет. Что делать?
Ничего не придумав, Щербаков собрался идти домой. И тут его осенило:
по поводу убийства нужно посоветоваться с дочерью, которая постоянно с
ним спорит – что справедливо, а что нет. Она эту грань, в свои пятнадцать
лет, очень хорошо чувствует.
5.15
— Что – то ты, папочка, сегодня так рано пришёл домой, — увидев входящего в
квартиру отца, хихикнула Нина, подражая маме.
– Заболел или случилось что?
— Да нет, всё более – менее в порядке.
— Ну, тогда мой руки и садись за стол. Буду тебя кормить, а то мама нескоро
придёт.
— Что будем ужинать?
— Суп фасолевый с грибами и мясной соус с солёным огурчиком.
— Под такую закусь не грех рюмку водки махнуть? Как ты думаешь?
— Не знаю. Это у мамы спрашивай.
— Понятно. Ты тоже, дочечка, садись. Хочу с тобой посоветоваться по одному
вопросу.
— Да неужто мы, холопского звания, за барским столом допущены сидеть?
— Допущены, допущены. А ты сама ела?
— Да, папочка, ела. Так что у тебя за вопрос?
— Хочу спросить, как бы ты себя повела в следующей ситуации. В актовом
зале института закончилось торжественное собрание и перед концертом
возник небольшой перерыв. Кто — то пошёл в буфет, кто — то на улицу
покурить, а кто – то остался в фойе посмотреть, как играют в настольный
теннис. Куда бы ты пошла?
— Во – первых, посоветовалась бы с подружкой. Без пары серьёзные девочки
никуда не ходят. А во – вторых, наверное, пошла бы посмотреть, как играют
в теннис.
— Почему туда, а не в буфет или на улицу? Только говори честно, это очень
важно.
— Потому что для буфета у меня денег нет, а курить мы не курим.
— А что мальчики делают во время перерыва?
— Шатаются, где попало. Дурь в голове.
— По одному или по двое?
— Да как угодно. Им лишь бы кого – нибудь подцепить.
— Как подцепить?
— Обыкновенно. Им нужно с кем – то на вечере познакомится, а то не будут
уважать.
— А нормальные ребята встречаются?
— Встречаются, но редко.
— Последний вопрос, Ниночка. Ты бы мальчика, который с тобой таким
образом познакомился, узнала бы?
— Конечно, узнала. У девочек на это фотографическая память.
— Молодец, дочечка. Ты очень мне помогла.
После обеда Щербаков ушёл в свою комнату.
— Теперь можно набросать план следственного эксперимента, — довольно
потёр он руки.
– Что ты так обрадовался, майор?
— После праздников по цепочке найду всех, кто стоял у теннисного стола со
стороны убитого Федорцова. Завтра нарисую чертёж и посоветуюсь с
ушником.
— А почему же, всё – таки, Рубцова ничего не слышала?
— Значит, она стояла у теннисного стола в “мёртвой” зоне. Не думаю, чтобы
Рубцова врала. Не того она воспитания.
Однако на следующий день, шестого ноября 1978 года, ситуация с самого
утра стала развиваться не потому сценарию, который набросал накануне
Щербаков. В девять часов утра позвонила секретарь главного прокурора
города Ростова Черниковой и попросила его явиться к двум часам дня к ней
со всеми бумагами по делу Рожанского.
5.16
Когда Щербаков зашёл в приёмную главного прокурора города, там уже
сидел Филиппов — помощник секретаря горкома партии Рубцова.
Погружённый в свои мысли, он даже не ответил на приветствие начальника
убойного отдела прокуратуры. Увидев Филиппова, Щербаков очень
удивился: табель о рангах в городской прокуратуре строго соблюдался.
Здесь что – то сегодня не так. А через несколько минут секретарь пригласила
Щербакова и Филиппова пройти в кабинет Черниковой.
В кабинете, кроме самого прокурора Черниковой, находился её помощник
по особым поручениям Владимир Александрович Ямщиков, появлявшийся
на совещаниях при сложной повестке дня. Это была “молчащая голова”
городской прокуратуры, которая никогда не выступала и ничего не
записывала. Только внимательно слушала, немного прикрыв веки.
Присутствие в кабинете Ямщикова говорило о том, что предстоит
обсуждение какой – то серьёзной темы.
— Присаживайтесь, товарищи, сразу к столу, — доброжелательным тоном
обратилась Черникова к входящим в её кабинет следователю прокуратуры по
особо важным делам майору Щербакову и помощнику секретаря горкома
партии Филиппову.
— Я пригласила вас сегодня экстренным порядком для предварительного
обсуждения убийства вчера вечером студента Ростовского инженерно —
строительного института Федорцова. Данное уголовное дело имеет две
существенные особенности. Первая — к этому убийству каким – то образом
имеет отношение дочь секретаря горкома партии Рубцова.
Перед тем как назвать вторую особенность обсуждения убийства,
Черникова сделала паузу.
— И вторая. Сегодня утром товарищу Ямщикову позвонил помощник
начальника специального управления КГБ по Южному округу майор
Вавилов и попросил все материалы по убийству студента Федорцова
немедленно передать им в разработку.
Последнее предложение, сказанное главным прокурором города, майор
Щербаков выслушал с особым вниманием. Как ему было известно,
специальное управление КГБ занимается, в основном, еврейскими
вопросами. Созданное сразу по окончанию арабо-израильской войны 1967
года по инициативе и под руководством полковника Скворцова, оно имело
весьма закрытую структуру и серьёзные полномочия.
И тут майор Щербаков услышал вопрос Черниковой, обращённый
непосредственно к нему:
— Владимир Петрович, введите нас в курс дела, которым вы первым начали
заниматься.
В голове Щербакова сразу что – то предупредительно щёлкнуло. Так как на
убийство студента Федорцова одновременно обратили внимание городской
комитет партии и специальное управление КГБ, то нужно говорить с
большой оглядкой.
— Дела, как такового, ещё нет — всё произошло только вчера вечером.
— А что есть?
— Расписка врача скорой помощи об эвакуации трупа гражданина Федорцова,
устные свидетельские показания студентки пятого курса строительного
института Рубцовой и чистосердечное признание в убийстве студента пятого
курса того же института Рожанского.
— И всё? – спросила с показной заинтересованностью Черникова.
— Пока всё. Медицинское заключение о причине смерти Федорцова обещали
подготовить сегодня к концу дня.
— А теперь, Владимир Петрович, всё то же самое, но подробно, со всеми
крупными и мелкими деталями.
5.17
За долгие годы работы в следственных органах майор Щербаков
научился одновременно говорить одно, а думать другое. Этому непростому
свойству человеческого мозга в течение несколько месяцев его обучал
профессор психиатрии Воронов на курсах повышения квалификации во
Львове в 1959 году.
Сейчас Щербаков это умение воспроизводил, телеграфно сообщая
участникам совещания у главного прокурора Ростова только факты:
— вчера приехал по вызову с двумя автоматчиками в начале восьмого вечера к
главному корпусу ростовского инженерно – строительного института РИСИ.
Сразу за нами приехала карета скорой помощи.
— в фойе второго этажа мной был обнаружен, около стола для настольного
тенниса, труп студента пятого курса РИСИ Федорцова.
— рядом со столом находились двое студентов пятого курса того же вуза
Рубцова и Рожанский.
— студент Рожанский признался в убийстве Федорцова, так как тот его вслух
оскорбил. Как оскорбил – сказать отказался
— студентка Рубцова оскорбления не слышала, но видела всю конфликтную
ситуацию. Оставалась на месте преступления до моего приезда, так как
находилась с убитым в дружеских отношениях.
— с Рубцовой и Рожанским мной был проведен предварительный разговор без
оформления протокола.
— в начале десятого вечера за Рубцовой приехал отец и на машине и забрал её
домой
— подследственный Рожанский в двадцать два часа двадцать минут был
отправлен под конвоем в Новочеркасскую тюрьму, где и содержится в
настоящее время.
Во время своего сообщения Щербаков достаточно подробно выстроил
общую картину происшедшего накануне неординарного преступления,
воспользовавшись разговором с обоими фигурантами, но решил сохранить
для себя, на всякий случай, несколько фактов:
— Федорцов ухаживал за Рубцовой со второго курса, то-есть почти три года,
но замуж за него она выходить не хотела
— Федорцов прилюдно и очень грязно оскорбил Рожанского, чтобы
понравиться своим поступком Рубцовой
— Рожанский — мастер спорта СССР по боксу, но не ударил Федорцова, а сразу
убил специальным приёмом
— В телефонном разговоре с мамой Рожанский попросил её связаться, при
необходимости, со мной и позвонить в Норильск человеку по имени
Владимир Дмитриевич.
— Какие выводы? Их два:
Первый: Рожанский – глубоко порядочный человек и поэтому не хочет
впутывать в расследование убийства Рубцову
Второй: Следует срочно установить, как Федорцов оскорбил Рожанского.
Продолжение следует.
