Вера Петровна прошла в вагон и села на свободное место, продолжая думать о Платонове. И тут её опалило жаром: а может, он ей всё наврал? И карточка у него фальшивая? Уж больно успешен он для своего возраста — заместитель Генерального директора… А что обозначают две красные буквы, стоящие в левом углу удостоверения? Такого она никогда в своей жизни не видела.
Весь вечер Вера Петровна возвращалась к беседе с Платоновым, стараясь убедить себя в том, что этот человек ей совсем не интересен. «Тогда зачем ты взяла у него визитную карточку? Что тебя толкнуло на неформальный разговор со студентом?» Все их прежние встречи как-то глупо заканчивались, так она после каждой из них чувствовала себя совершенно разбитой. А сегодня совсем другое настроение — какое-то лёгкое и праздничное. В чём дело? Что за наваждение? Почему она — образованная, устроенная во всех отношениях женщина — позволяет какому-то незнакомому мужчине раз за разом бесцеремонно вторгаться в её жизненное пространство? И вообще, почему она так эмоционально среагировала на ситуацию, в которой сегодня невольно оказалась?
Сейчас Вера Петровна пожалела, что бросила курить. Сигарета — это спасательный круг. Она позволяет создать паузу, которую можно заполнить глубокомысленной затяжкой. Ну, а если нет сигареты, то, как советовала мама, звони мужу…
— Витя, как ты себя чувствуешь, дорогой? Как дела?
— Ничего, Верочка, всё в порядке. Что у тебя?
— У меня всё нормально. Витя, меня приятельница попросила у тебя узнать, что обозначают в служебном удостоверении одного нагловатого господина стоящие внизу две большие буквы красного цвета — «О» и «С»?
— Как ты сказала? О и С? Не знаю, но могу завтра спросить об этом у одного серьёзного человека.
— Ладно. Спокойной ночи.
— До завтра.
6.21
На следующий день поздно вечером Виктор позвонил сам.
— Верочка, ты ещё не спишь? Сегодня день был сумасшедший, просто не было даже времени тебе позвонить.
— Нет, дорогой, не сплю. Жду твоего звонка. И тут ей на несколько секунд стало не по себе. Не потому, что она хотела узнать, что на самом деле обозначают таинственные буквы «О» и «С» в удостоверении Платонова. Нет. Вера Петровна судорожно цеплялась за мысль, что сейчас афера с его удостоверением раскроется и она перестанет думать об этом человеке. Вернётся, наконец, к прежней, полной интересных дел, жизни.
Но голос Виктора звучал совершенно буднично и не предвещал никакой сенсации:
— Отвечаю на твой вчерашний вопрос, дорогая. Две буквы в удостоверении этого человека означают, что он, в соответствии с решением определённых государственных структур, включён в Особый Список, дающий ему, в силу профессиональной и общественной полезности для страны, серьёзные полномочия. Как правило, в этот список входят многократно проверенные люди, обладающие особым статусом.
— Спасибо, Витя. Я всё поняла. Спокойной ночи.
— Подожди, Верочка. Я ещё не договорил.
— Что ещё?
— Мой опыт, и не только мой, говорит о том, что с этим человеком нужно себя вести очень аккуратно.
— В каком смысле?
— В любом. Теперь — всё.
— Будь здоров, дорогой.
— Спокойной ночи.
Вера Петровна не могла прийти в себя. Она упала на диван и в полный голос разрыдалась. Казалось, что этой истерикой, как грозой в атмосфере, она пытается очиститься от всех дурных мыслей, угнетавших её несколько месяцев подряд. Обрести внутренний покой и возможность нормально жить. И тем не менее она, сквозь слёзы, продолжала снова и снова ставить под сомнение информацию, которую дал ей Виктор.
Ну не может такой молодой человек, как Платонов, обладать особыми полномочиями. Не может — как по возрасту, так и по жизненному опыту! Такого калибра люди учатся в соответствующих Академиях при Правительстве России, а не в обычном институте.
«Ну почему? Как раз и нет. Ему, как серьёзному человеку и специалисту, нужны настоящие знания, а не академическое окружение и диплом… Ты считаешь, что там хуже учат? Не думаю, что хуже, но точно — более скучно и формально. Недаром наш институт занимает второе место по качеству экономического образования в стране после Московского государственного университета…
И всё равно, как может учиться человек при такой сумасшедшей нагрузке, да ещё жить в другом городе?..
Значит, у него есть серьёзная цель. Недаром Женя Сотникова после экзамена, сданного ей Платоновым, сказала, что он больше её знает по
нашей дисциплине. А она далеко не из тех, кто говорит о других людях что-то хорошее…
И тем не менее, не совсем понятно, зачем ему нужны особые привилегии, если он всё время пропадает на работе?..
Неправильно. Виктор сказал: не привилегии, а полномочия, позволяющие ему, без предупреждения, появляться на любом производственном объекте в любое время и выявлять истинное положение дел…
И всё-таки нужно позвонить в организацию, где работает Платонов, и проверить информацию, приведённую на его визитной карточке. Лучше это сделать с телефона кафедры, а не с домашнего…»
В один из будних дней, когда все преподаватели кафедры были на занятиях, а секретарь Таня закончила работу и ушла домой, Вера Петровна набрала первый указанный на карточке Платонова телефон.
— Приёмная Платонова, говорите.
— Мне нужен Сергей Павлович.
— Он в зарубежной командировке.
— А когда вернётся?
— Неизвестно. А кто его спрашивает?
— Это вас беспокоят из Московского института экономики и права.
— Хорошо, я передам, что вы звонили.
— Спасибо.
— Всего хорошего.
Вера Петровна после звонка на предприятие, где работал Платонов, почувствовала себя неважно. Будто ей сейчас сообщили окончательный диагноз серьёзного заболевания. Значит, этот симпатичный парень ничего ей ни разу не соврал. Он, в самом деле, в силу своих служебных обязанностей, очень занят.
Часть III.
Новая жизнь
Глава 7. Начальник конвоя
7.1
Чтобы не нагружать тётю Свету разговором с Василием Ивановичем Полтораком о ремонте дачи, Владимир Николаевич Калмыков взял эту обязанность на себя. В ближайшую пятницу он сел на электричку и поехал на дачу, уверенный, что через пару часов вернётся в гостиницу.
Благо весь маршрут от Казанского вокзала до дачи тётя подробно расписала.
Калмыков застал Василия Ивановича за работой. Тот мыл пол. Причём, мыл тщательно и добросовестно, как это делают женщины — с тряпкой и скребком.
— Здравствуйте, Василий Иванович.
— Здравствуйте, Владимир Николаевич. Вы извините, что я вас в таком виде встречаю.
— Да ничего, ничего. Всё нормально.
— Дело в том, что ко мне гости должны приехать сегодня вечером из Москвы и я решил немного прибраться. Вы посидите на веранде, газетку почитайте. Я скоро освобожусь.
— Да вы не волнуйтесь. Может, вам чем-нибудь помочь? Я тоже
умею всё по дому делать.
— Нет, нет. Ничего делать не надо. Присаживайтесь, пожалуйста. Я скоро закончу.
Пока Василий Иванович домывал квартиру, Владимир Николаевич нашёл несколько газет и углубился в их чтение. Газеты были старые, двухнедельной давности, но по причине нахождения в отпуске он их не читал. Поэтому листал пожелтевшие газеты с интересом.
— Василий Иванович, неужели в деревне нет женщины, которая может помочь вам по хозяйству? Помыть пол, например, или ещё что-нибудь сделать полезное?
— Нет, уважаемый. В деревне свои законы. Каждый ведёт своё хозяйство сам: чистит, строит, убирает, сажает.
— Последнее у вас с прежней службой связано?
— Нет, — рассмеялся Василий Иванович. — Вот вчера я весь день высаживал рассаду под огурчики, а третьего дня посадил вдоль забора хризантемы. Так что некого звать мыть полы. Некого. Здесь такого никто не делает.
— Почему?
— Потому что это деревня, уважаемый, а не город. Деревенский труд связан с землёй и скотиной. Здесь не делят работу на чёрную и белую. Какая есть, такую и выполняют.
— А в гости друг к другу ходят?
— В гости ходят. Здесь это принято. Чайку попить или чего-нибудь покрепче. Сплетни деревенские обсудить.
— И всё-таки, вам следует жениться, Василий Иванович. Естественное состояние мужчины в вашем возрасте — быть женатым. Это женщина может себя обслужить, а за мужчиной должен быть уход.
— Ну что вы, извините за грубость, Владимир Николаевич, городите? Какая здесь может быть женитьба? Жениться нужно по любви. А вы когда-нибудь исподнее на деревенской бабе видели? Да не дай бог!
— Ну, есть же в деревне молодые симпатичные девушки, на которых заглядываются мужчины?
— Конечно, есть, но мне брать в жёны молодую женщину — совсем не дело. Нужно с женщиной в одну пору жить и в одну пору стареть. Красиво стареть. В противном случае, кто-то из супругов должен всё время подстраиваться под другого и, естественно, халтурить. Природу
не обманешь. У неё свой счёт к нам.
— Хорошо. Тогда можно жениться на немолодой женщине, если у вас такие жёсткие требования к созданию семьи.
— Тоже не дело. Жениться на женщине такого же возраста, как я, — это множить болячки. Я не совсем здоровый человек, да плюс она со
своей хворью… А вообще, есть у меня женщина. Хорошая женщина. В пятницу вечером из Москвы приезжает, в воскресенье уезжает. Для неё вот и уборку затеял с мытьём полов.
— А дети есть у вас, Василий Иванович?
— Есть. Дочка. В этом году заканчивает Московский институт иностранных языков. С ней тоже не всё просто. Её оставляют в аспирантуре, а она с мужем и ребёнком. Общежития для семейных в институте нет. Нужно снимать квартиру.
— И в чём проблема?
— Проблема в том, что платить за квартиру нечем, а у меня нет возможности ей помочь. Всегда жил небогато. Так что придётся ей от аспирантуры отказаться и начать работать.
— Ни в коем случае нельзя этого делать! Ни в коем случае! Я дам деньги вашей дочери на учёбу.
— Не понял… Что вас так озаботила судьба семьи моей дочери?
— Просто у меня самого не получилось заняться наукой. Советская власть не то что в аспирантуру, на работу никуда брать не хотела. Так хоть пусть у вашей дочери будет всё в порядке.
— И каким образом вы собираетесь, Владимир Николаевич, раскошеливаться, а главное, под каким предлогом?
— А вот под каким. Светлана Ивановна, ваша соседка и моя тётя по совместительству, решила избавиться от своей дачи и подарить её, как самому близкому родственнику, мне.
— Что вы говорите, Владимир Николаевич? Подарить?
— Да, подарить.
— Царский подарок. А вы знаете, уважаемый, чтобы её просто разобрать на дрова, нужно хорошие деньги заплатить. К сожалению, и на
дрова она не годится — всё гнилое и мокрое.
— Правильно. Поэтому я предлагаю совершенно другое решение проблемы. Не разбирать тётину дачу на дрова, а подогнать бульдозер и смести её вообще с лица земли.
— И дальше что?
— А дальше на её месте построить новое современное строение, а не эту советскую уродину возвращать к жизни.
— Извините, кто вы по специальности, Владимир Николаевич, если это не большой секрет?
— Никакого секрета нет. Я строитель. В 1937 году окончил Московский инженерно-строительный институт. А на следующий год меня по доносу сослуживца арестовали, обвинили в антисоветской агитации и приговорили к десяти годам лагерей строгого режима.
— Ну-ну, очень интересно. Продолжайте, Владимир Николаевич. Кстати, я не мог вас этапировать до места исполнения наказания?
— Наверное, нет. Меня из Москвы до Красноярска везли по железной дороге, а из Красноярска до Дудинки в трюме какого-то ржавого парохода. Дальше до Норильска все уже шли пешком.
— Да, это не мой маршрут. Я работал, в основном, восточней Красноярска. А где вы трудились в Норильске?
— На разных объектах.
— Строительных?
— В основном, да.
— А сейчас?
— Сейчас тоже.
— А конкретней?
— Конкретней. В настоящее время работаю начальником строительного комплекса федерального значения.
— Серьёзная должность… Интересный у нас с вами получился разговор — бывшего полковника системы наказания с бывшим зэком, осуждённым по политической статье.
— Во всяком случае — содержательный.
— Так что мы с вами обсуждали, Владимир Николаевич? Напомните, пожалуйста, если не трудно.
— Тётину дачу. Я её бесплатно, по дарственной, получать не хочу. Но моя тётя денег брать от меня не хочет, хотя они ей нужны.
— Помилуйте, уважаемый, какие тут деньги? Тут хоть бы кто-нибудь вообще согласился её купить.
— Вы правы, Василий Иванович.
— И что?
— А то, что я готов ей за эту дачу заплатить через третье лицо. В частности, через вас.
— Не понял… И сколько вы можете заплатить?
— Не знаю. Назначайте цену сами, Василий Иванович.
— Да не нужна мне ваша дача, Владимир Николаевич. Одни сплошные хлопоты.
— Согласен. Но деньги вам нужны, чтобы дочери помочь продолжать учиться?
— Это правда. Очень нужны.
— Ну вот и решение всех проблем.
— Хорошо. И сколько вы можете дать за эту развалюху, Владимир Николаевич?
— Назовите сумму, исходя из расчёта: сколько нужно денег вашей дочери, чтобы окончить аспирантуру.
— Ваша фамилия, случайно, не Монте-Кристо?
— Нет, Василий Иванович. Я уже вам говорил. Моя фамилия Калмыков. Владимир Николаевич Калмыков.
— Интересная история. Надо подумать.
— Думайте, Василий Иванович, думайте. Пока я в Москве.
7.2
Вечером, вернувшись с дачи в гостиницу после разговора с Василием Ивановичем Полтораком, Владимир Николаевич стал рассказывать Беатрис о проведённом дне: где был, с кем встречался, о чём говорил. Но самую интересную информацию он приготовил на конец разговора.
— Бася, сегодня я, впервые в жизни, выступил в роли настоящего русского благодетеля.
— Не поняла, дорогой. Я знаю, что ты любишь выступать, а что на этот раз? В какой роли ты сегодня красовался?
— В роли Саввы Морозова. Был такой лихой купец, который делал всякие интересные поступки.
— Савва Морозов, Володя, к сожалению, плохо кончил свою жизнь.
— Ну, мне это не грозит. Во-первых, у меня есть ты, а во-вторых, живём в другое время.
— Как знать, как знать… Ну, так скажи, что ты сегодня этакое сделал, что тебя от гордости просто распирает?
— Я сегодня взял на денежное содержание одну хорошую девушку, которая хочет поступить в аспирантуру Московского института иностранных языков, но не имеет денег для продолжения учёбы.
— Ничего не поняла. Какая-то достоевщина. Что за девушка? Откуда она взялась? Какое имеет к тебе отношение?
— Она дочь тётиного соседа по даче, Василия Ивановича Полторака. Ты с ним знакома.
— Да, знакома. И всё-таки, какое ты имеешь к ней отношение?
— В принципе, никакого.
— Ну тогда объясни мне, пожалуйста, в связи с чем такое благородство? Ты что — такой богатый? Тебе деньги некуда девать?
— Не богатый, но обеспеченный.
— И дальше — что? Что за благотворительный зуд?
— Бася, ты сама мне говорила, что когда человек даёт нуждающимся людям деньги, у него возникает положительный терапевтический эффект, равный по силе проведению удачной операции. В результате у дающего может даже зарубцеваться язва желудка.
— Это — правда. Клинически подтверждённый факт. Так кого ты так сегодня облагодетельствовал?
— Сейчас скажу. Я её фамилию записал на отдельной бумажке. Вот эта бумажка: Екатерина Васильевна Платонова, 1936 года рождения. Место рождения — город Вилюйск, Якутской ССР. Родители её в это время там жили.
— Так кто же это такая — Екатерина Платонова, что у тебя в голове что-то зарубцевалось?
— Это и есть дочь Василия Ивановича Полторака.
— Я не совсем понимаю: почему ты решил помочь именно дочери Василия Ивановича? В чём тут секрет?
— Секрета никакого нет. Ты знаешь, что тётя Света оформляет мне дарственную на свою дачу.
— Знаю. Я слышала твой разговор с ней в машине, — несколько раздражённым тоном ответила Беатрис.
— Ну так вот. Дача — это просто прогнивший сарай, снести который
стоит больших денег. Плюс ещё нужно получить в муниципальном образовании соответствующее разрешение на снос.
— И что из этого? Ты всё время уходишь от объяснения: причём здесь какая-то девушка?
— Да забудь ты про эту девушку, Бася, и спокойно дослушай меня, наконец, до конца.
— Слушаю, только не отклоняйся от темы, а то я всё время теряю нить разговора.
— Хорошо. Я согласился принять дарственную от тёти только в том случае, если она возьмёт от меня за дачу деньги. Деньги, а я это точно
знаю, ей очень нужны.
— Зачем деньги в её возрасте?
— А вот зачем. Она мне однажды рассказала, что в Коломенском приходе Москвы хочет сделать, в память мужа и сына, какой-то памятник. Я точно не помню что, но она получила на это соответствующее разрешение от Моссовета. Для реализации своей мечты тётя даже хотела продать свою комнату в центре Москвы и уйти жить в приют.
— Так почему же она не хочет взять от тебя деньги за дачу?
— Думаю, что это её дворянский гонор не позволяет продать что-либо близкому родственнику. И больше ничего.
— Ну и как ты собираешься выходить из этой ситуации?
— Придётся немного с тётей схитрить и решать данную проблему в несколько этапов. Первый. Я не отказываюсь от дарственной, чтобы ублажить тётю, и принимаю дачу. Но деньги за дачу отдаю Василию Ивановичу. Второе. Василий Иванович оплачивает этими деньгами учёбу своей дочери в аспирантуре и за полученные от меня деньги, строит для тёти новую дачу. Третье. Построенной дачей пользуется моя любимая тётя, а на деньги, вырученные от продажи в центре Москвы своей комнаты, она решает проблемы, связанные с Коломенским приходом.
— Ну ты — молодец, Калмыков! Как это ты в своей голове выстроил всю цепочку событий: и тётю не обидел, и хорошего человека поддержал! А главное, решил построить хорошую современную дачу, на которой и мы можем, приезжая в отпуск, жить. Я горжусь тобой, любимый!
По возвращению в Норильск, Владимир Николаевич дал поручение главному инженеру одного из управлений, входящих в руководимый
им строительный комплекс, съездить, будучи в командировке в Москве, в деревню и посмотреть всё на месте. После этого сделать смету
расходов и подготовить техническое задание на строительство новой дачи.
А через два года Василий Иванович Полторак, при содействии Владимира Николаевича, построил добротный двухэтажный дом с подвалом и большой верандой. Но особой гордостью Владимира Николаевича Калмыкова была котельная, построенная при доме, и настоящая русская баня. Светлана Ивановна, выйдя на пенсию, проводила много времени на своей новой даче и с удовольствием работала в саду.
7.3
Полковник Полторак, прослужив во внутренних войсках около 30 лет и пройдя путь от рядового охранника до начальника Управления службы исполнения наказаний Северо-Восточного военного округа МВД СССР, всегда уделял большое внимание психологической и физической подготовке своих подчинённых. При знакомстве с новым сотрудником, он обязательно с каждым из них лично беседовал:
— Скажите, уважаемый, о чём думает заключённый, когда его везут к месту отбытия наказания?
— О воле, о своей семье, если она у него есть. О том, что когда-нибудь выйдет на свободу и встретится со своими родными.
— Верно. Заключённый такой же человек, как и мы с вами, призванные его охранять. А какие мысли, как вам кажется, появляются у него в
это время в голове?
— Не знаю. Наверное, о побеге, пока он не попал в лагерь с жёстким режимом содержания за колючей проволокой?
— Правильно. Значит, заключённый, которого мы этапируем к месту наказания, не только физически сидит, но и виртуально бежит.
— Это точно.
— А когда ему удобней всего реально бежать из заключения? В лагере или на этапе?
— Конечно, на этапе. Здесь у заключённого совсем другие возможности для побега.
— Вот. А теперь смекай. Мы возим заключённых по трассам, пролегающим, в основном, по Сибири. В этих районах больше половины года
лежит снег. Допустим, заключённый бежит зимой и его нужно догнать. Каким образом ты можешь это сделать?
— Не знаю.
— А я тебе скажу. Каждый, кто имеет отношение к нашей службе,
должен хорошо ходить на лыжах. Это — первое. И второе — наши бойцы должны иметь хорошую спортивную подготовку.
— Каким образом?
— Любым. Подтягиваться, отжиматься, приседать, поднимать тяжести. Каким угодно образом. И никакой выпивки, никакого курева.
— А если боец курит?
— Значит, должен служить в другом подразделении.
Вся Восточная Сибирь знала любимую шутку полковника Полторака: «Лыжная гонка — «отлично», отжимание — «отлично», ответ по
теории — «плохо», значит, общая оценка — «хорошо».
А свою будущую жену Василий Иванович увидел, проезжая через какой-то захолустный сибирский городок. Как правило, железнодорожный состав с вагон-заком, делал короткую остановку на резервном пути. Но однажды одному из солдат охраны стало в пути плохо и начальник конвоя, старший лейтенант Полторак, вызвал бригаду скорой медицинской помощи. Врач бригады, строгая молодая женщина, сразу понравилась начальнику конвоя и он, прежде чем дать разрешение снять бойца с поезда, решил задать ей несколько вопросов, что по уставу, в принципе, не требовалось.
— Как ваша фамилия, товарищ врач, и какое лечебное учреждение
вы представляете?
— Врач скорой помощи Пименова Ирина Александровна.
— Что с моим солдатом, если вам понятен предварительный диагноз?
— Точно сказать не могу, но, думаю, что ничего инфекционного. Подозрение на перитонит.
— Тогда почему обязательно его забирать в больницу?
— Так положено.
— Это не ответ. Я, как начальник конвоя, отвечаю за каждого солдата. Обязан с вами постоянно иметь связь и получать информацию о состоянии его здоровья. Назовите, пожалуйста, свои координаты.
А через полтора месяца старший лейтенант Полторак приехал в этот сибирский городок, сделал врачу Пименовой предложение и увёз её с собой в Хабаровск.
7.4
Василий Иванович и Ирина Александровна никогда не ссорились. Единственный раз они крепко повздорили, когда обсуждали фамилию появившейся на свет дочери.
— Вася, я категорически против, чтобы Катя носила твою фамилию.
Только через мой труп!
— Это же почему? Чем тебе не нравится фамилия Полторак? А может, она не моя дочь и ты это хочешь скрыть?
— Дурак ты, Вася, хоть и начальник. Правда, должность ума, к сожалению, не прибавляет.
— Нет, Ирина, ты честно скажи, чтобы я не жил иллюзиями.
— Да твоя это дочь, Вася. Твоя. Такая же рыжая и лупоглазая. Как под копирку сделана. Только твоя фамилия известна на всём Дальнем Востоке далеко не с лучшей стороны. Я не хочу, чтобы наша дочь ходила и всё время оглядывалась.
— Что ты имеешь в виду, когда такие слова говоришь? Чем это я замарал свою фамилию?
— Я имею в виду твоё место работы. Народной любовью оно, как и твоя должность, не пользуются.
— Ирочка, дорогая моя, смею тебя заверить, кому нужно будет, тот всё равно будет знать, кто отец Кати.
— Согласна, но зачем лишний раз девочке в этой жизни подставляться. В общем, не спорь со мной, Вася. Будет наша дочь Пименова Екатерина Васильевна. И — всё. А он уже и сам понял, что спорить бесполезно. Это было не мнение жены. Это был материнский инстинкт, который сметает всё на своём пути, что может навредить её ребёнку. У этого инстинкта свои доводы, не совпадающие с мужской оценкой ситуации. Василий Иванович вспомнил, как однажды он с четырьмя солдатами вёз особым этапом в двух автозаках четырёх заключённых — особо опасных преступников. В каждой из машин находились по два солдата и по два заключённых
На одной из просек он увидел раненую рысь, а недалеко от неё, метрах в трёх, маленького беспомощного рысёнка. Рысь, сознавая своё бедственное положение, разрешила людям подойти и взять на руки своего детёныша. Василий Иванович позвал всех солдат, оставив заключённых одних, и они отнесли мать и рысёнка в машину. Это было серьёзное нарушение устава, так как в связи с этим пришлось полностью снять охрану. Четыре дня солдаты ухаживали за раненой рысью. А когда она более менее окрепла и кто-то из солдат попытался подойти близко к рысёнку, она подняла лапу и грозно зарычала. После этого предупреждающего жеста в ближайшем лесу рысь с детёнышем выпустили из машины на волю. По приезду на базу Василий Иванович скрыл от начальства происшествие с рысью. К счастью, никто из подчинённых его не выдал и всё обошлось без административных неприятностей.
Со своей женой Василий Иванович Полторак прожил всего четырнадцать лет, а в начале 50-х годов случилось страшное несчастье. В середине дня в его кабинете раздался тревожный звонок:
— Товарищ полковник, вас по общей линии вызывает медсанчасть.
— Вася, — услышал он голос жены, — я улетаю на консультацию к тяжелобольному в Якутск. Завтра постараюсь вернуться.
— Ира, нельзя лететь. Очень плохая погода — жуткий ветер и нулевая видимость.
— Вася, я обязана лететь. Целую.
Маленький самолёт местной авиации обледенел в полёте, упал и разбился. На руках у Василия Ивановича осталась дочь, ученица шестого
класса да в Москве мать покойной жены, недавно вышедшая на пенсию. В седьмой класс Катя уже пошла в московскую школу, так как оставить
её у отца с непонятным режимом службы, когда он по нескольку дней не бывал дома, бабушка не могла. Василий Иванович, находясь полностью на военном довольствии службы военизированной охраны, практически всю свою зарплату регулярно переводил дочери в Москву.
7.5
То, что раз в две недели Сергей Павлович Платонов был обязан посещать маму, даже не обсуждалось. Но когда он стал появляться в субботу после восьми вечера, мама учинила ему допрос с пристрастием.
— Серёжа, ты почему приезжаешь ко мне так поздно? Ты к кому-то
ещё заскакиваешь по дороге домой?
— Очень занят, мама. Очень.
— Не ври. Я говорила утром с твоим водителем. Он сказал, что должен к тебе подъехать в два часа дня. Не могли же вы ехать шесть часов
от Твери до Москвы?
— Правильно, он подъехал за мной к двум часам. Но потом возникло ещё несколько неотложных дел.
— Ну зачем ты меня обманываешь, Серёжа? Барышень своих обманывай. Они для этого больше подходят. Тут одна мне недавно звонила по телефону и ангельским голоском, без здравствуйте до свидания, спрашивает: «Извините, Сергей Павлович в эту субботу приедет в Москву?» Я ей отвечаю: «Не знаю». А она не отступает. Настырная такая. «А что, он вас не предупреждает?» — «Предупреждает, но не всегда. А
как вас звать, если он будет спрашивать?» — «Оля, — и продолжает задавать вопросы: — А когда он обычно приезжает — утром или вечером?» — «Я же вам уже сказала: не знаю. Может, что-нибудь ему передать, если будет звонить?» Она взяла и положила трубку.
— И что тут плохого, мама? Ты мне сама дырку в голове сделала по поводу всяких барышень. Появилась очередная Оля. Ну и что? Что ты так разнервничалась?
— Нет, я ничего не имею против. Просто нужно было бы её со мной познакомить. А то звонит девушка, а я не знаю, кто такая и о чём мне с ней говорить.
— Мама, ну тебе это надо? У тебя столько дел в институте, на тебе такая ответственность…
— Очень надо — чтобы оценить твой вкус. Приведёшь неизвестно кого, а матери притираться.
— Обязательно познакомлю тебя с претенденткой на мою руку и остальные части тела, но когда придёт время… А как Оля, кстати, узнала твой номер телефона? Я ей его не говорил.
— Да, сын. Тебе точно ещё рано жениться. Женщина, если ей нужно, любую секретную информацию добудет, не то что номер телефона… Ну, давай рассказывай про свою очередную Олю.
— А что рассказывать, мама. Девушка как девушка. Симпатичная, умненькая, молодая.
— И всё?
— И всё. А что тебе ещё надо?
— Расскажи, где она работает, какое имеет образование, что у неё за семья? Матери всё интересно знать.
— Она — стюардесса. Образование высшее… Папа — генерал. Живут с мамой где-то в Сибири.
— А почему же Оля не работает по специальности? Зачем тогда училась? Кстати, какой она специальности?
— А чем тебе её работа стюардессой не нравится? Многие серьёзные люди — банкиры, министры, актёры — имеют в жёнах бывших стюардесс и довольны своей судьбой.
— Пусть имеют. Каждый имеет то, что хочет иметь. Дело же не в этом, Серёжа…
— А в чём? Что-то я тебя, мама, не пойму.
— Дело в том, что сущность вашей мужской породы — всё время пялиться на женщин. А стюардессы сами для этого подставляются. В этом, отчасти, суть их работы.
— Ну не расстраивайся, мама. Я ей скажу, чтобы она ушла из этой нехорошей профессии.
— Ты всё, сын, шуточки шутишь…
— А что мне ещё делать в этой ситуации?
— Слушать мать.
— Слушаю.
— Вот. Конечно, мне не нравится её работа. У тебя вообще, как у бывалого матроса, в каждом городе по жене…
— Во-первых, откуда ты, мама, знаешь, что у меня есть на самом деле. Я тебе об этом, во всяком случае, не рассказывал. А во-вторых, нужно говорить не у матроса, а у моряка. Матрос — это низшая должность на корабле, а моряк — это профессия.
— Хорошо, сыночек, моряк… Это не меняет суть дела.
— Ещё как меняет! Я, всё-таки, авиационный инженер и, люди говорят, — довольно неплохой.
— Для меня ты — законченный оболтус, который, дожив почти до сорока лет, не знает, что ему в жизни надо.
— Ну, какой я оболтус, мама? У меня даже есть персональная машина с мигалкой. Милиционеры по трассе честь отдают.
— Да в Москве каждый второй грузин имеет машину с мигалкой. Тоже мне, нашёл, чем удивить. Плати деньги и тебе танк подкатят.
— Ну что ты сравниваешь меня с каким-то грузином. У него всё купленное, причём за большие деньги, а мне государство дало бесплатно.
— И куда ты на этой машине с мигалкой ездишь? К барышням своим
или, всё-таки, по делам?
— Нет, к барышням с мигалкой нельзя. Это будет использование служебного положения в личных целях. За это и машину могут отобрать и даже серьёзно наказать.
— Так куда, всё-таки?
— Мама, оставь меня в покое. Я к тебе приехал вкусно покушать и сладко поспать. Твои благие пожелания в отношении девушек я непременно учту, а решение остальных жизненных проблем давай обсуждать по мере их поступления. В шуточном разговоре между сыном и мамой пролетел субботний вечер. Мама, как всегда, наступала, а Сергей защищался. Но через некоторое время он уже маму не слышал. Зная наперёд, что она ему скажет и какие нотации прочитает, он глубокомысленно замолчал, делая вид, что внимательно смотрит телевизор.
«А в чём, собственно говоря, дело? — размышлял про себя Платонов.
— Что плохого в том, что у моряков в каждом порту по жене? Одинокие женщины всегда рады приезду дорогого гостя, его подаркам, хорошему
настроению, жизненному оптимизму. А он, вроде, тоже как дома побывал. В общем, обе стороны не в обиде… Такое поведение людей, которые
долгие месяцы проводят в море, оправдано во всех отношениях. Конечно, это лучше, чем беготня по публичным домам или поиск случайных
связей. Правда, дорогой гость может свалиться на голову этим женщинам совершенно не вовремя, но таковы, простите, законы жанра…»
Продолжение следует.
