Фото: YouTube
Автор: Инна Костяковская.
МЕЛОДИИ СЛОВ
***
Свеча горела на столе,
свеча горела!
О, луч сознания во мгле,
о, жизнь вне тела!
Нет, не добиться от меня
перезагрузки,
последним всполохом огня
горю по-русски!
И расстоянью не убить
во мне поэта,
звенит серебряная нить
менталитета,
дрожит негромкая струна
ночной гитары,
а рядом шепчет сатана
мотивчик старый…
***
Науму Коржавину…
Неба синяя проталина
тает в воздухе вечернем,
как же я люблю Коржавина,
но любовию дочерней.
Разлетелись птицы певчие
с моего крыльца по миру,
ах, любовь моя доверчива,
и грустна, и терпелива.
Вот опять тоска ужалила…
Пчёлам-мыслям в улье тесно.
Как же я люблю Коржавина!
Как забытая невеста.
Измеряла время – чувствами.
Боль – стихами. Страсть – надеждами.
Все глаза казались грустными,
все прохожие – невеждами.
Что искала? Что оставила?
Что всегда несла с собой?
В памяти – стихи Коржавина,
с детства ставшие судьбой…
***
Всё чаще ссоримся, всё чаще
по мелочам, по пустякам…
Грущу по музыке щемящей,
по недописанным стихам.
О, бесполезное безумство
когда-то уязвимых тем,
как быстро угасают чувства
ещё таких горячих тел!
Зачем в душе обиды носим,
зачем так много лишних слов?
Проходит всё. Но вечны осень,
весна и лето. И любовь.
ОЩУЩЕНИЕ ВДОХНОВЕНИЯ
И голос дрожал, и дрожала рука,
и в каждое слово вмещались века,
и вечной гармонии тонкая нить
цветные полотна пыталась творить…
И вмиг раскалялась небесная твердь,
чтоб снова казалось, что близится смерть,
чтоб новые звуки услышать в пути,
чтоб новые муки искать и найти…
О СЧАСТЬЕ…
«Мы даже не просим счастья, только немного меньше боли»
Чарльз Буковски
Воздушный шарик прокололи,
какая жалость!
О, Господи, так много боли,
а счастья – малость!
Давно не плачу, не кричу,
не жду подарка,
я даже не иду к врачу,
но шарик – жалко!
***
Мой мир, он не настоящий.
Он – хрупкий картонный домик,
Иду под солнцем палящим
до страшных сердечных колик,
Из собственного пространства
сбежать в разноцвет июля,
картонный мой домик – царство,
мой щит от врагов и пули.
Мой век, он не настоящий,
такой фальшивый до жути,
от лжи, мозги леденящей,
тошнит на второй минуте.
Но разве мы выбираем
среду для тоски погоста,
мы – перегной для рая,
мы – червяки компоста.
Но, все-таки, это круто –
блуждать по фальшивым картам,
мое электронное брутто,
где твой человеческий фактор?
Душа разучилась плакать
по дальним своим и ближним,
но чувствовать – это благо,
дарованное Всевышним.
Дорога уводит в гору.
Гора переходит в тучу.
Жизнь кончится очень скоро –
мой первый несчастный случай.
***
В июле нынче вымерзли цветы
и мы идём в туман по бездорожью –
два ангела, две тени – я и ты,
нас разделить, наверно, невозможно.
Проходит всё. Туман, забвенье, жизнь.
Проходит жизнь, опять проходит мимо.
Ты за руку мою сильней держись,
как в первый день от сотворенья мира!
***
Мы жили на горе который год,
нам облака поглаживали спины,
качался под ногами небосвод
и кланялись деревья-исполины.
Мы дети двух стихий – добра и зла,
дождя и солнца, вечности и праха,
два с детства окольцованных орла,
не знающих ни подвига, ни страха.
Любое измерение свобод
начни с себя и на себе закончи!
Мы жили на горе который год,
который век одной библейской ночи.
Не улететь теперь в степную даль,
всё уже круг забот, друзей, привычек-
свобода выбирать домашний рай
без всяких подтасовок и кавычек.
Смотреть с горы на тысячи огней
мерцающих и гаснущих так рано.
Смятенье дум, сплетенье лет и дней
и таинство божественного плана.
***
Крик разлук и встреч —
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…
Марина Цветаева
Окно на дальнем этаже,
открытое в пространство мира.
Кого сгубила в мираже
твоя божественная лира?
Здесь очень близко до небес,
но слишком далеко до рая.
Твой голос праведный воскрес,
а я давно живу немая.
Окно, распахнутое в ночь,
где призраки любви, что тени
являются, уходят прочь
в другие ритмы сновидений.
А я по-прежнему одна.
Ушли и запахи, и звуки,
Но точно знаю – из окна
ко мне протягиваешь руки!..
Инна Костяковская,
Афула,
Израиль.
Иллюстрация: Знаете ли вы, что
